Я начинаю подозревать, что кризис двух лет просто выдумка, потому что этот ребенок всегда в хорошем настроении.
– Привет.
Папа осторожно передает Кей-Джей мне.
– Ты можешь посидеть с ней часок? На работе ЧП, и мне нужно бежать, пока не рвануло.
Учитывая то, что у него очень нервная работа, всегда есть какое-то ЧП. Но я редко вижу его настолько убитым, так что, наверное, действительно случилось что-то серьезное.
– Конечно. – Я держу Кей-Джей на руках, пока она тянет ладошку к моей щеке. – Хочешь провести время со своим старшим братом?
Она улыбается.
– Оу-ху.
Я задаюсь вопросом, начнет ли она когда-нибудь правильно произносить мое имя, но тем не менее, как только это произойдет, я буду скучать по тому, как она зовет меня Оу-ху.
– Спасибо, я твой должник. – Отец отдает мне ее сумку. – Все здесь. – Наклонившись, он целует Кей-Джей в лоб. – Папочка любит тебя, веди себя хорошо.
После этого он уходит, и Кей-Джей начинает разглядывать меня. Мы никогда раньше не оставались вдвоем.
– Ты голодная?
– Голодная, – повторяет она, словно пробуя это слово на вкус, прежде чем закричать: – Хлопа!
К счастью для нее, я знаю, что это значит хлопья.
К несчастью для меня, папа забыл положить их.
Черт.
Словно почувствовав это, она начинает во все горло кричать: «Хлопа!»
Твою мать.
Быстро пытаясь что-то придумать, я осматриваю все свои ящики и холодильник. И не нахожу там ничего, кроме свинины, газировки, пары бутылок воды и остатков еды навынос.
Сморщенное лицо Кей-Джей подсказывает мне, что ей это все ни капли не нравится.
Взрыв через… пять, четыре, три, два… один.
Я пытаюсь успокоить ее, расхаживая по квартире, и думаю о том, что могло бы ей понравиться.
Мне в голову приходит идея.
– Эй, сестренка. Хочешь мороженое?
В пяти минутах ходьбы есть магазин с мороженым.
Она внезапно замолкает.
Кристалл строго-настрого запрещает давать ей сладкое, но, учитывая то, что старший брат Кей-Джей – синоним нарушения правил, я хватаю свой кошелек и иду к двери.
Глава двадцать четвертаяБьянка
– Я буду у тебя через минуту, – говорю я Стоуну, сидя на заднем сиденье такси.
У меня есть двухчасовый перерыв между занятиями, так что мы договорились провести время у него и пообедать.
Я слышу, как он вздыхает в трубку.
– Черт.
– Что случилось?
Еще один вздох.
– Мы с Рут договорились позаниматься. У нас скоро важный тест, и мы сильно переживаем. – В его голосе мелькает что-то странное. – Только ничего не подумай. Потом к нам присоединится Робби.
Я не знаю, что и думать. С одной стороны, я знаю, что он очень занят и подготовка к тестам – это важно. Но с другой? У нас были планы, и меня бесит, что он не сказал мне об этом заранее. Еще я не понимаю, что думать касательно его ремарки о нем и Рут, поскольку у меня даже в мыслях ничего такого не было. Однако мне известно, что он очень устал, поэтому решаю не придавать этому значения.
– Все нормально. Я просто возьму что-нибудь перекусить и посижу у себя в комнате.
Я уже собираюсь спросить водителя, может ли он развернуться, но Стоун произносит:
– На самом деле, я надеялся, что ты сможешь оказать мне услугу.
– Какую?
– Ты можешь постирать мои вещи? Я просто так много работаю, сроки горят со всех сторон, и я подумал, раз у тебя так много свободного времени и тебе не нужно ходить на работу, ты могла бы мне помочь.
Я сжимаю челюсть так сильно, что зубы едва не превращаются в пыль.
Дело не в том, что он просит меня заняться стиркой. А в том, что он сказал это так, будто моя учеба – это ерунда. Да, мне повезло, поскольку папа настоял, чтобы я не работала на первом курсе, учитывая все, что произошло в прошлом году, ведь он не хочет, чтобы я слишком сильно себя нагружала, но тем не менее.
Заставив себя выдохнуть, я решаю не зацикливаться на этом, потому что мы и так постоянно ругаемся в последнее время, и я уже устала от этого.
– Ладно.
Я собираюсь повесить трубку, но он говорит:
– Может быть, ты еще пропылесосишь?
– Конечно, – цежу я сквозь зубы и кладу трубку.
В горле застревает ком. Я все больше чувствую себя не как его невеста, а скорее, как горничная.
Я неохотно выхожу из такси. По дороге к дому замечаю Оукли. С ребенком на руках.
У меня перехватывает дыхание, когда я вижу их.
Она – самая красивая девочка, которую я когда-либо видела. Светлые волосы, заплетенные в косички, ангельские щечки, большие голубые глаза… и мое любимое. Милая, хотя и лукавая улыбка, глядя на которую хочется улыбнуться в ответ.
Практически такая же, как у Оукли.
О боже. Я не знала, что у него есть ребенок.
Хотя откуда мне знать? Мы снова стали друзьями только два дня назад и пока не успели провести вместе много времени.
Я робко подхожу к ним.
– Привет.
Оукли копается в детской сумке, держа в руках два рожка с мороженым и ребенка. Он поднимает на меня глаза.
– Привет.
– Помочь? – предлагаю я.
– Нет, все в порядке. – Он ставит девочку на землю. – К тому же Кей-Джей уже может стоять, правда?
Она широко ему улыбается, и я не могу не заметить шоколадное мороженое, размазанное по ее лицу, пока она тянет к нему свои ладошки.
Оукли качает головой.
– Подожди-ка немного, сначала нужно тебя вытереть.
– Она такая красивая. – Я опускаю на нее глаза. – Не знала, что у тебя есть дочь.
В его глазах вспыхивает боль, и я начинаю корить себя, потому что это не мое дело.
– Она… мм… она не моя дочь. – Он достает из сумки влажные салфетки. – Кей-Джей – моя сестра.
– Оу.
Где-то в груди разливается странное чувство облегчения, и я не понимаю почему.
Оукли наклоняется и начинает вытирать ее лицо, но ей это, очевидно, не нравится, потому что она отворачивается и начинает кричать:
– Моноженое!
Я вижу, что Оукли уже готов сдаться, но он старается изо всех сил.
– Знаю, но нам нужно избавиться от улик, пока папа не вернулся.
Схватив его за лицо, она серьезно смотрит ему в глаза.
– Моноженое, Оу-ху. – Я практически вижу, как у нее в голове крутятся шестеренки, пока она пытается сформулировать предложение. – Пожавуста, Оу-ху.
Он растекается лужицей, словно масло в солнечный день.
– Черт, – он запинается, – в смысле, блин. – Он обессиленно смотрит на меня. – И как я могу отказать ей?
Да уж, тут я ничем не сумею ему помочь.
– Я бы не смогла.
Не только потому, что речь идет о мороженом – самом настоящем божественном даре, – но и потому, что Кей-Джей слишком милая, чтобы так с ней поступить.
– Ладно.
Он протягивает ей рожок с шоколадным мороженым, но она тянется к тому, что находится в его второй руке.
У Оукли отвисает челюсть.
– Эй, это мое.
Кей-Джей, очевидно, с этим не согласна, поскольку с довольным лицом облизывает мятное мороженое с шоколадной крошкой.
– Умница. – Я сажусь на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне. – Это мой любимый вкус.
Кей-Джей протягивает его мне, и я понимаю, что она хочет поделиться.
– Оу, нет, спасибо, милая.
Оукли строит гримасу.
– Поверь, лучше возьми, пока она не засунула его тебе в рот.
– Правда…
Словно по команде, она толкает рожок вперед, и у меня оказывается полный рот мороженого.
– Так вкусно, – говорю я ей, ведь черта с два я буду злиться на девочку за то, что она пытается поделиться со мной мороженым. Особенно моим любимым. – Спасибо.
– Молодец, что поделилась, – хвалит ее Оукли, и, судя по его виду, он с трудом сдерживает смех. – Осталось только научиться делать это немного менее настойчиво.
– Это не так уж и плохо, – я подмигиваю. – Иногда настойчивость помогает получить то, что ты хочешь.
Я чувствую, как его голубые глаза пытаются просверлить во мне дыру.
– Правда?
Не уверена, сделано ли это специально, но я слышу заигрывающие нотки в его голосе. И внезапно радуюсь тому, что у меня немного смуглая кожа, поскольку, уверена, мое лицо вспыхнуло всеми оттенками красного.
– Ну, это помогло мне заполучить тебя.
Поняв, что сказала лишнее, я отвожу взгляд.
– В смысле… дружбу с тобой.
– Конечно.
– Оу-ху, – зовет его Кей-Джей.
Мы переводим на нее внимание.
– Что-то случилось?
Засмеявшись, Оукли качает головой.
– Нет, так она произносит мое имя.
Господи. Уверена, это самое милое, что я слышала в своей жизни.
Когда становится понятно, что Кей-Джей больше не хочет мороженое, Оукли снова пытается вытереть ее лицо, но она не поддается. Хныча, она мотает головой из стороны в сторону.
– Дай я попробую, – говорю я, взяв у него из рук салфетку.
Корча рожицы и издавая глупые звуки, чтобы отвлечь ее, я быстро вытираю ей рот и щеки. Практически мгновенно ее протесты превращаются в смех, и она начинает строить мне рожицы в ответ. Нам так весело, что я едва слышу следующее предложение Оукли:
– У тебя очень хорошо получается.
Я собираюсь ответить, но на его лице столько боли, что все в груди сжимается. Туман вокруг нас развеивается, когда кто-то прочищает горло рядом с нами.
– Что здесь происходит?
Я поднимаю глаза на невысокого полного мужчину, который смотрит на нас со злой гримасой на лице.
– Привет, пап, – начинает Оукли. – Мы с Кей-Джей ходили за мороженым, теперь вот пытаемся ее умыть.
Взгляд мужчины немного смягчается… пока он снова не переводит его на меня. Он не говорит ни слова, но, очевидно, я ему не нравлюсь. Если бы я знала почему.
Вытерев ладони о джинсы, я встаю и протягиваю ему руку.
– Здравствуйте, я Бьянка. – Я показываю на Кей-Джей. – У вас очень красивая дочь.
Мужчина смотрит на мою протянутую руку как на противное насекомое.
– Я знаю, кто ты. – Затем переводит взгляд на Оукли. – Иди внутрь, Оук.