Сейчас же.
Оукли сжимает челюсть.
– Господи, да расслабься ты. Мы просто разговаривали…
– Сейчас же. – Он прищуривается. – Ты прекрасно знаешь, черт возьми, что должен держаться от нее подальше.
Вау.
– Послушайте, – начинаю я, – простите меня за то, что я сделала…
Он поднимает руку.
– Достаточно. – Отец Оукли делает шаг вперед. – Если ты хочешь пообщаться со мной или с Оукли, скажи своему отцу нанять адвоката. А до тех пор не подходи к моему сыну. Потому что в противном случае мне придется запретить тебе это делать через суд. И поверь мне, дорогуша, ты этого не хочешь.
Какого. Мать. Твою. Хрена.
– Пап, – выплевывает Оукли. – Ты с ума сошел? Она ничего не сделала. Отстань от нее.
Вена на лбу его отца начинает пульсировать.
– Черт возьми, Оукли. Я пытаюсь защитить тебя.
Защитить его от чего?
– Что я сделала? – Мой голос звучит жалко. – Что…
– Ничего, – уверяет меня Оукли. – Ты не сделала ничего плохого, Бьянка. – Он зло смотрит на отца. – Не смей винить ее в моем дерьме.
Его отец хмурится.
– Оук…
– Какого хрена тут происходит? – выкрикивает немного растрепанный Стоун, подлетая ко мне. – Они к тебе пристают?
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, но отец Оукли вмешивается в разговор.
– Пристаем? Как раз наоборот, молодой человек.
Стоун, очевидно, ничего не понимает.
– О чем он говорит?
– Ни о чем, – отвечаю я, но Стоун переводит взгляд на Оукли.
– Лучше держись подальше от моей невесты, ублюдок.
– Или что? – дразнит его Оукли, делая шаг вперед. – Расскажешь ее братьям, потому что боишься не справиться со мной?
– Оук, хватит, – одергивает его отец. – Мы не должны это выслушивать. Пойдем домой.
Оукли разворачивается, чтобы уйти, но Стоун бормочет:
– Слушайся папочку, гребаный торчок.
– Боже, Стоун, – кричу я. – Что с тобой не так?
Он смотрит на меня разгневанным взглядом.
– Я не хочу, чтобы этот кусок дерьма подходил к тебе. – Он хватает меня за запястье, словно я его собственность. – Ты меня, мать твою, поняла?
– Еще раз так с ней заговоришь, – рявкает Оукли, подходя к нам, и его взгляд направлен на руку Стоуна, обхватившую мое запястье, – пожалеешь.
Стоун усмехается.
– Насколько я знаю, она моя невеста, а не твоя. А значит, не суй свой нос в наши отношения и занимайся тем, что получается у тебя лучше всего. Напивайся и накуривайся настолько, чтобы убить кого-нибудь еще.
Руки холодеют. Его жестокие слова наверняка заставляют Оукли чувствовать себя намного хуже.
– Стоун, прекрати.
– Достаточно, – рычит отец Оукли. – Еще раз скажешь что-то подобное моему сыну, и я лично превращу твою жизнь в ад, мелкое ты дерьмо.
– Не лезь в это, старик.
У меня отвисает челюсть, потому что это не тот Стоун, которого я знаю.
– Сто…
Его рука сжимается вокруг моего запястья так сильно, что я едва не взвизгиваю. Но сдерживаюсь, чтобы не обострять конфликт.
– Бьянка, закрой рот.
Оукли делает еще один шаг вперед и возвышается над Стоуном, словно животное над добычей. Его ярость настолько ощутима, что я чувствую, как она касается моей кожи.
– Только попробуй сказать еще хоть слово, мудак. – После нескольких долгих секунд молчания Оукли отходит. – Так я и думал.
Мгновение спустя Оукли уходит в дом с отцом и Кей-Джей, бормоча себе под нос:
– Ссыкло.
Я вырываю руку из хватки Стоуна.
– Какого черта?
Он взмахивает руками.
– Это я и пытаюсь понять. За каким хреном ты вообще стала говорить с ним?
Учитывая его настроение, сейчас не лучшее время, чтобы рассказать, что мы с Оукли друзья. Кроме того, наша дружба – это мой секрет.
Единственный, который я могу оставить себе.
И конкретно сейчас – единственный лучик света в беспросветной удушающей тьме, в которую превратилась моя жизнь.
– Я увидела, как он идет к дому с сестрой и подошла поздороваться. В этом нет ничего такого.
Глаза Стоуна едва не вылезают из орбит.
– Ничего такого? Он пытался убить тебя.
– Но…
– Никаких «но». Господь всемогущий, достань свою голову из задницы и прекрати вести себя как дура.
– Я не дура. – Следующие слова вылетают из моего рта так быстро, что мы оба замираем от шока. – И в следующий раз, когда решишь вести себя со мной как с дерьмом, можешь забрать свое кольцо и засунуть его себе в задницу.
Выражение его лица становится мягче.
– Прости, Борн. Я не хотел.
– Не хотел чего? – шиплю я. – Называть меня дурой или приказывать закрыть рот? – Я поднимаю свое покрасневшее запястье. – Или хватать меня до боли?
Стоун опускает голову.
– Всего этого. – Он закрывает глаза и вздыхает. – Я просто пытаюсь защитить тебя.
Если дело в этом, у него очень забавный способ показывать заботу.
– Защитить? – усмехаюсь я. – Единственное, что ты сделал, это ударил себя в грудь и едва ли не пометил меня, как какое-то дикое животное. – Я складываю руки на груди. – В том, что ты сказал и сделал, не было абсолютно никакой необходимости. Оукли уже достаточно жалеет о том, что случилось, и не нуждается в том, чтобы ты…
– Погоди-ка. Ты серьезно сейчас выгораживаешь его передо мной? Своим женихом?
Черт.
– Нет. – Я резко вдыхаю. – Не знаю, – говорю я, потирая лицо. – Называть его торчком и убийцей было слишком низко. Оукли пытается стать лучше.
Ему просто нужно, чтобы кто-то поверил в него, чтобы он мог поверить в себя.
Лицо Стоуна становится серьезным.
– Откуда ты знаешь? – Его начинает трясти от гнева. – Вы общаетесь за моей спиной?
Твою мать.
Я собираюсь сказать ему правду, и будь что будет, но это не приведет ни к чему хорошему. В итоге он привлечет к этому моих братьев, и они станут следить за мной, как коршуны. Я и так чувствую себя запертой в клетке, а если они еще сильнее сожмут тиски, чтобы я вообще не виделась с ним… я сойду с ума.
Поэтому… я лгу.
Ведь порой, когда очень сильно чего-то хочется, сделаешь что угодно, лишь бы это сохранить. Даже если это значит перейти черту и нарушить правила.
– Нет, – шепчу я. – Не общаемся.
На его лице странное выражение, которое мне непонятно.
– А то, что он переехал в это здание? Ты знала об этом?
Блин.
– До сегодняшнего дня нет.
Стоун кивает, кажется, удовлетворенный ответом.
– Хорошо. Я тебе верю. – Расслабившись, он приобнимает меня. – Ты же знаешь, как сильно я люблю тебя, правда? Так сильно, что я бы сделал ради тебя все что угодно.
– Знаю, – шепчу я ему в грудь. – Но ты напугал меня сегодня. Я как будто и не узнала тебя. Словно это был не ты.
И мне безумно не понравилась эта его сторона.
Стоун целует меня в макушку.
– Этого больше не повторится, Борн. Я просто увидел его рядом с тобой и вышел из себя, потому что не мог думать ни о чем, кроме той аварии и вероятности потерять тебя.
У меня появляется чувство вины, ведь я просто ненавижу от него что-то скрывать.
– Тебе не о чем беспокоиться.
Это правда. Мы с Оукли друзья, я выхожу замуж за Стоуна. И, надеюсь, когда-нибудь я смогу рассказать Стоуну все как есть, объединив эти две части моей жизни. Возможно, они даже подружатся. Хотя, учитывая сегодняшние события, вряд ли.
Стоун подносит мою ладонь к своим губам и целует обручальное кольцо.
– Не могу дождаться свадьбы.
Не обращая внимания на зарождающуюся панику, я улыбаюсь ему.
– Я тоже.
Глава двадцать пятаяБьянка
Я просыпаюсь от болезненных ощущений между ног.
– Какого…
Стоны Стоуна и ощущение его члена, двигающегося внутри меня, все объясняют.
– Я спала, – выплевываю я.
Схватив меня за талию, он переворачивает меня на спину и сжимает мою грудь.
– Знаю, но ты выглядела так сексуально, что я не смог устоять.
Мгновение спустя он прижимает мои ноги к груди и снова начинает двигаться. Мне намного больнее, чем обычно. Возможно, потому, что я не была готова.
– Боже, это так приятно, Борн.
Я хочу сказать ему, что это невозможно, ведь внизу у меня, должно быть, настоящая Сахара, но я слишком устала от постоянных ссор. Они высасывают из меня всю энергию до последней капли.
Закрыв глаза, я пытаюсь вспомнить весь хороший секс, который у нас был. Когда у нас все было хорошо и казалось, будто нашу связь невозможно разорвать. Но это не помогает, потому что я только больше думаю о том, как все испортилось в последнее время.
Я выдавливаю из себя стон в надежде приблизить конец. Обычно Стоун кончает быстро, но сегодня он и его член по полной наслаждаются процессом.
Жаль, что я не в том настроении, чтобы присоединиться к ним.
Громкий раскат грома едва не заставляет дом трястись. Мгновение спустя за ним следует молния, озаряя мою комнату белым светом. В желудке зарождается паника. В Калифорнии и дожди-то редкость, не говоря уже о грозе, но, когда это происходит, я едва не схожу с ума.
В детстве я приходила в комнату Лиама и ждала, пока все это закончится, но, очевидно, так я сделать больше не могу. И, учитывая то, что отец снова к командировке, а Джейс и Коул съехали… я совсем одна в огромном доме. Поэтому я выбираю один из немногих вариантов.
Тот, который кажется правильным.
Я бегу вниз и хватаю ключи от гостевого домика. И со всех ног несусь по газону. Дождь такой сильный, что мои волосы и футболка промокают насквозь за считаные секунды. Я с трудом вставляю ключ в замочную скважину влажными пальцами. Как только дверь открывается, я бегу в спальню. Когда вхожу, свет выключен, но я могу различить его силуэт под покрывалом.
К моему облегчению, он один.
Я крадусь к кровати на цыпочках, но скрип деревянных половиц заставляет его проснуться. Оукли вскакивает, готовый к нападению, но потом успокаивается, включив ночник.