– Пожалуйста, – умоляю я, пока он мучает мой клитор.
Я настолько близка, что могу попробовать эти ощущения на вкус.
Оукли низко стонет, с еще большим энтузиазмом накидываясь на мою киску, словно делает это ради собственного удовольствия, а не моего.
И это чертовски сильно меня заводит.
– О боже.
Все тело напрягается, ноги сжимаются вокруг его головы, и я чувствую накатывающий на меня оргазм… но его не происходит, потому что Оук хватает меня за бедра и переворачивает. Затем медленно проводит пальцем по моему позвоночнику, остановившись у анального отверстия.
– Кто-то играл с тобой здесь?
Я инстинктивно выгибаю спину, надеясь, что мой ответ ничего не изменит.
– Нет.
Схватив меня за ягодицы, он разводит их шире.
– Черт.
Сердце начинает стучать как сумасшедшее, и, если бы я была из тех девушек, которые краснеют, мое лицо сейчас украшали бы все оттенки красного, поскольку я никогда не чувствовала себя настолько голой.
– Чего еще ты не делала? – бормочет он, и его щетина щекочет мою задницу.
Я не понимаю, что он имеет в виду.
– В принципе? Много чего. Я никогда не была в Индии. Никогда не прыгала с парашютом. Никогда не была на свидании…
Меня прерывает резкий смешок.
– В сексуальном плане, малышка.
Точно.
Чувствуя себя идиоткой, я говорю:
– Что ж, учитывая то, что я никогда не занималась сексом, ведь кое-кто все еще отказывается меня трахнуть, не мно…
Слова застревают у меня в горле, когда он вводит два пальца в мою киску и проводит языком по второй дырочке.
Твою мать.
Это кажется таким неправильным… таким порочным… таким запрещенным. У меня перехватывает дыхание, а в ушах возникает шум.
Оукли впивается зубами в мою задницу, толкаясь в меня пальцами.
– Такая тугая киска. – Он рисует языком круги по моему анальному отверстию, скрупулезно выкачивая из меня каждую каплю удовольствия. – И сладкая попка.
Оргазм накрывает меня так неожиданно, что голова начинает кружиться, а комната наклоняется, пока я пытаюсь сделать вдох.
– Вот так, – рычит он в мою плоть, продолжая двигать пальцами. – Давай.
Я трясусь и сжимаюсь от спазмов, хватаясь за простыни и продолжая насаживаться.
Поиграв бровями, он тянется за косяком.
– Было весело.
– Ага, – соглашаюсь я, в попытках отдышаться. – Кстати о веселье. У тебя день рождения на следующей неделе. Есть какие-то планы?
В душе я надеюсь, что он скажет «нет», ведь так я смогу провести весь день в кровати, ублажая его, но Оук подносит к губам косяк и кивает.
– Мужской вечер с твоими братьями, – смеется он, покачав головой. – И, очевидно, женский вечер через несколько дней, поскольку Дилан и Сойер считают нечестным, что Джейс и Коул украдут меня на мой день рождения.
Я тоже думаю, что это нечестно.
– Оу.
Должно быть, у меня не получилось скрыть разочарование, потому что Оукли хмурится.
– Что такое?
– Ничего.
Он серьезно смотрит на меня.
– Не ври.
– Ладно, – сдаюсь я. – Я просто надеялась, что мы проведем немного времени вместе на твой день рождения.
Оукли пожимает плечами.
– Пойдем с нами на женский вечер.
Я притворяюсь, что задумываюсь об этом.
– Обязательно… если у меня будет возможность на прощание переехать Дилан машиной.
Он дергает меня за волосы.
– Прекращай. – Его лицо окутывает дым. – Дилан важный для меня человек.
Я знаю, но от этого не начинаю ненавидеть ее меньше.
Открываю рот, чтобы сказать ему это, но меня обрывает стук в дверь.
– Ты кого-то ждешь?
– Нет. – Он делает рупор из ладоней. – Кто там?
– Это Бритни, сучка, – кричит Коул.
– Мы принесли поесть, – добавляет Джейс, посмеиваясь. – Открывай.
Оукли распахивает глаза.
– Паскудство.
Еще какое.
Однажды, когда я заикнулась о том, чтобы рассказать о нас моим братьям, чтобы мы могли перестать прятаться, Оукли чуть сознание не потерял. Я думала, все дело в боязни, что ему надерут задницу, – вполне вероятный исход событий, – но все оказалось иначе. Оукли считает Джейса и Коула своей семьей, и одна мысль о том, что он может их потерять…
В общем, я так сильно забочусь об Оукли, что понимаю, почему это нужно хранить в тайне.
Мои братья точно не смогут принять нашу летнюю интрижку, и, учитывая то, что мать Оукли бросила его и он намеренно отстраняется от отца, поскольку не может заставить себя рассказать о том, что переспал с его женой… Я не хочу, чтобы он потерял кого-то еще.
Вскочив с кровати, Оукли натягивает треники.
– Секунду. – Он бросает в меня футболку и шорты. – Одевайся.
– А чего не час? – ворчит нетерпеливая задница Джейса.
Парни болтают за дверью, пока я одеваюсь.
– Готов поспорить, что этот Казанова сейчас засаживает одной из своих шлюх, – говорит Коул.
Джейс сухо смеется.
– Возможно.
Меня наполняет гнев, и я иду к двери, чтобы высказать все своим братьям. Оукли обвивает свои руки вокруг моей талии и тянет меня обратно.
– Ты с ума сошла?
– Может быть, – шепчу я. – Но знаешь что? Я не шлюха…
Он прижимает ладонь к моим губам, указывая на окно.
– Я разберусь с ними. Полезай.
Я переспрашиваю, потому что, должно быть, я его не так поняла. Он же не ждет, что я полезу в окно?
– Серьезно?
Оукли поднимает раму.
– Это будет выглядеть охренеть как подозрительно, если они войдут и увидят здесь тебя. – Он мрачнеет и выглядит так мило, что мое сердце пропускает удар. – Если они узнают о нас…
– Не узнают, – шепчу я, переплетая наши мизинцы. – Обещаю.
Я перестаю дышать, когда понимаю, что только что сделала.
Лиам.
Когда Оукли опускает взгляд на наши мизинцы, выражение его лица меняется.
– Спасибо.
Отбросив в сторону эмоции, я жестом прошу его помочь мне выкарабкаться. Я уже практически на улице, но он останавливает меня.
– Стой.
– Что такое?
По моему телу проносится разряд тока, когда он проводит носом по моему уху.
– Завтра в восемь вечера.
Я поднимаю бровь.
– Что завтра в восемь?
Оук самодовольно улыбается.
– Я приглашаю тебя на свидание.
Запах свежей выпечки проникает мне в ноздри, и я моргаю, осматривая сверкающие повсюду яркие огни и игровые автоматы.
– Ты привел меня на карнавал.
После того, как мы наелись мятного мороженого с шоколадной крошкой в моем любимом месте, я думала, что мы пойдем на ужин или в кино…
Куда угодно, но только не сюда.
Очевидно, Оукли знает меня не так хорошо, как я думала, потому что я не хожу на карнавалы. Аттракционы – смертельные ловушки – напоминают мне об аварии, в которой погибла моя мама. Но я не хочу, чтобы он думал, будто я боюсь, поэтому показываю на свое платье и говорю:
– Я неподходяще одета.
Это правда. Для этого вечера я выбрала милое маленькое черное платье и мой любимый фиолетовый укороченный жакет.
Оукли ни капли не расстраивается. Скорее наоборот. Словно он ждал, что я откажусь тут находиться. Наклонившись, он касается губами моего уха. От этого действия по телу разносится тепло.
– Малышка.
Закрыв глаза, я растворяюсь в его запахе.
– Да?
Его глубокий хриплый голос проходит сквозь мое тело электрическим разрядом.
– Не будь трусихой.
Когда я поднимаю на него глаза, вижу, что на его губах играет понимающая усмешка.
Черт. Ненавижу, когда он видит меня насквозь.
Я начинаю возмущаться, но Оукли берет меня за руку и подводит к стойке с пончиками, заказывая небольшой пакет.
– Ты должна попробовать.
Несмотря на то, что они пахнут как маленькие кусочки рая, я отказываюсь.
– Ты хоть знаешь, насколько они жирные? Это просто сердечный приступ в виде теста.
Он откусывает один, и я едва сдерживаюсь, чтобы не слизать сахарную пудру с его губ.
– Они такие вкусные.
Сделав еще один укус, Оукли начинает постанывать, и мне приходится напомнить себе, что мы в общественном месте, потому что я на полном серьезе готова оседлать его прямо здесь.
Я окидываю взглядом его потрясающую фигуру и задаюсь вопросом:
– Как у тебя получается так выглядеть, несмотря на то, что ты ешь всякое дерьмо?
Засмеявшись, он хлопает себя по плоскому животу.
– У меня быстрый метаболизм. А еще я каждый вечер отжимаюсь сто раз.
Логично. Мне приходится не только правильно питаться, чтобы сохранять свое тело в форме, но и постоянно заниматься.
– Ну же, – просит он, поднося пончик к моим губам. – Один кусочек.
Его умоляющий, немного детский взгляд заставляет меня растаять.
– Ладно.
Боже. Теперь я понимаю, почему у Оукли вырвался стон. Пончики безумно теплые и хрустящие, при этом очень мягкие и в меру сладкие.
К черту калории.
– Господи.
Он усмехается.
– Я же говорил.
Я быстро съедаю пончик и тянусь за еще одним, радуя Оукли. Чувствую, как он смотрит на меня, пока я слизываю сахарную пудру с пальцев.
– Что?
– Ничего. Просто приятно видеть, что ты наконец-то расслабилась.
Я собираюсь напомнить ему, что в его кровати я тоже вполне расслаблена, но он снова берет меня за руку.
– Пойдем.
– Куда?
– На колесо обозрения.
Погодите.
Я упираюсь ногами в землю.
– Я не катаюсь на аттракционах. Никогда.
Повернувшись ко мне лицом, Оук хмурится.
– Я знал, что ты это скажешь. – Он делает шаг вперед. – Как насчет уговора?
– Нет. – Качаю головой. – Я не хочу вести себя как дура и испортить вечер, но… – Я закрываю глаза. – Не могу.
Я боюсь аттракционов. Черт, я боюсь практически всего.
Он хмурит брови.
– Почему?
– Потому что я не хочу умирать.
Оукли проводит пальцем по моей щеке.
– Когда-нибудь мы все умрем, малышка. Но это не повод отказываться от всего веселья, которое предлагает жизнь.