можной боли, потому что любит. Но это моя жизнь. А значит, общаться с Бьянкой – это мой выбор.
Не его.
– Оу-ху, – зовет меня Кей-Джей.
Как только я смотрю на нее, она берет в руки тарелку хлопьев и высыпает их себе на голову, а затем усмехается.
Я не могу сдержать смех.
– Кажется, ты наелась, а?
Папа пересаживает ее к себе на колени.
– Нам все равно пора. – Он прикрывает ладонями ее ушки. – Кристалл чертовски разозлится, если мы опоздаем.
Я вздрагиваю.
– Как дела с опекой?
– Скажем так, если бы существовал Мелочный город, Кристалл была бы там мэром, – ворчит он. – Она запрашивает двадцать тысяч долларов на алименты и содержание… и единоличную опеку.
Господи. Деньги – это одно, но отнимать у него права на собственного ребенка?
– Это херо… – запнувшись, я бормочу, – плохо.
– Еще бы. – Отец открывает уши Кей-Джей и прижимается своим носом к ее. – Мамочка не понимает, с кем связалась и что никто не сможет забрать у меня мой пирожок.
Кей-Джей начинает хихикать и бормотать что-то, плюясь на папин лоб.
– Да-да.
Достав салфетку из сумки, он вытирает лицо.
– Ты все еще каждый день ходишь на встречи?
Не пропустил ни одной и не планирую.
– Ага. Перед работой.
Он встает.
– Отлично. – Папа смотрит на Кей-Джей. – Скажи «пока» брату.
– Пока-пока. – Девочка тянет ко мне руки, и я наклоняюсь. – Лю, Оу-ху.
Господи. Этот ребенок.
– Я тоже тебя люблю.
Прежде чем я успеваю ее остановить, она достает из кармана горсть хлопьев и засовывает их мне в рот. Я пытаюсь не засмеяться, но у меня ничего не выходит. Возможно, она откроет свой ресторан, когда вырастет. Так она сможет кормить людей, когда только пожелает.
– Спасибо, Кей-Джей, – бормочу я, провожая их.
Отец останавливается у двери.
– Оук?
– Пап?
Он смотрит мне в глаза.
– Знаю, я слишком давлю на тебя насчет нее, но я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо… и я правда не думаю, что с ней это возможно.
После этого он уходит.
Я раздражаюсь. Он ошибается.
Достаю из-под футболки ее кулон со Святым Кристофером и перо.
Бьянка Ковингтон была лучшим, что случалось со мной в жизни.
И я все испортил.
Глава тридцать четвертаяБьянка
Стоун соврал мне.
Он сказал, что написал то стихотворение, но это не так.
Оукли написал его.
Господи, я так зла, что готова закричать.
Я перевожу взгляд на часы. Стоун будет здесь с минуты на минуту, чтобы подвезти меня на вечеринку по случаю дня рождения Рут, на которую мы собирались, и я не могу дождаться, когда он придет, чтобы высказать ему все.
Я продолжаю копаться в своих сумках, пытаясь найти то стихотворение, дабы предъявить ему доказательства, прежде чем он начнет оправдываться.
Он соврал.
Да, я тоже вру ему насчет нашей дружбы с Оукли, но это не оправдывает его ложь.
Я ахаю, порезав палец о бумагу.
– Черт возьми.
Собираюсь пойти за пластырем, но мое внимание привлекает записка, написанная моим почерком.
Я не так хороша в словах, как ты, но все равно решила попробовать.
Я знаю, ты ненавидишь свой день рождения, потому что он напоминает тебе о маме, но, несмотря на то, насколько я ее презираю… я также ей благодарна.
Ведь она родила тебя.
Этого разбитого, но невероятного человека, который полностью изменил меня. Потому что ты единственный, кто смог разглядеть то, что скрывалось под маской.
С днем рождения, Оукли.
Спасибо за то, что ты есть.
Спасибо, что спас меня… даже от самой себя.
Руки потеют, когда я запечатываю письмо и кладу его на кухонный стол Оукли.
Соберись.
Я не та девчонка, у которой потеют руки и порхают бабочки в животе. А еще я не та девчонка, которая пишет любовные письма… но вот мы здесь.
Я неделями раздумывала об идеальном подарке на день рождения Оукли – ну, кроме моих губ на его огромном члене, – но ничего не приходило в голову.
До сегодняшнего дня.
Учитывая то, что он пишет стихи, я подумала, ему может понравиться что-то написанное мной. Или нет, ведь я не умею так же хорошо обращаться со словами. Но я написала это от самого сердца. Искренне.
Я смотрю на часы.
Оукли сказал, что вернется примерно в два часа ночи, но сейчас уже четвертый час. Мне не о чем волноваться, ведь у них мужской вечер, он с моими братьями, и я знаю, что с ним все нормально.
Я собираюсь лечь в его постель и ждать там, но слышу, как открывается входная дверь. Мгновение спустя в дом заходит очень пьяный Оукли… не один. Он и мои не менее пьяные братья, стоящие по обе стороны от него, бормочут слова какой-то песни.
Я выругиваюсь, потерев переносицу. Зло смотрю на Джейса, который до сегодняшнего дня был самым ответственным из них.
– Я думала, ты трезвый водитель.
Он поднимает взгляд на своего друга.
– Оук сказал, что я порчу все веселье и уволил меня.
Оукли и Коул усмехаются.
Я открываю рот, чтобы накричать на него, потому что садиться за руль пьяным опасно, но Джейс подходит ко мне и гладит меня по волосам.
– Успокойся. Мы вызвали такси. – Его лицо становится задумчивым. – А что ты здесь делаешь?
Черт возьми. Даже в стельку пьяный, Джейс слишком много думает.
Проигнорировав его, я пытаюсь проводить это нестоящее на ногах трио на диван, но они, как щенки, разбегаются в разные стороны. Коул принимается рыться в ящиках в поисках еды, Джейс спотыкается о журнальный столик, а Оукли убегает в ванную, сообщив всем нам, что ему нужно отлить.
– Он хоть иногда еду покупает? – хнычет Коул, присоединяясь к засыпающему на диване Джейсу. – Я голодный. – Он поднимает на меня глаза. – Приготовь поесть.
Уперев руки в бедра, я смотрю на него рассерженным взглядом.
– Я твоя сестра, придурок, а не кухарка.
Он надувает губы.
– Ну, пожалуйста.
– Ладно. – Подойдя к кухонному столу, я беру телефон. – Я закажу вам пиццу.
После этого Джейс оживляется.
– Не забудь про ананасы.
– Ну уж нет, чувак, – спорит Коул, когда я подношу телефон к уху. – Нельзя класть ананасы в пиццу, извращенец.
– Да пошел ты, – выплевывает Джейс, толкая его. – Мы заказываем ананасы.
Коул толкает его в ответ.
– Нет.
Джейс встает – вернее пытается, – но он настолько пьян, что начинает покачиваться.
– Ананасы, мать вашу!
Коул тоже пытается встать.
– Мясо!
О господи.
– Алло, – отвечает заспанная Сойер после третьего гудка. – Бьянка, ты в порядке?
– Оу, у меня все прекрасно, – я прочищаю горло, – но мне нужно, чтобы ты пришла к Оукли и забрала своего парня, который настолько пьян, что готов подраться со своим братом – тоже в стельку пьяным, кстати – из-за пиццы с ананасами.
– Черт. – Я слышу, как она вскакивает с кровати. – Скоро буду.
Я кладу трубку. Открыв рот, Коул прикладывает руку к сердцу.
– Предательница. – Он смотрит на Джейса. – Ты можешь в это поверить? Она позвонила Сойер и сдала меня.
Пожав плечами, Джейс падает на диван.
– Не мои проблемы. – Положив руки под голову, он кладет ноги на журнальный столик и серьезно смотрит на меня. – Ананасы. Сейчас же.
Широко улыбнувшись, я снова подношу телефон к уху.
– Конечно.
Дилан берет трубку после второго гудка.
– Приве…
– Приезжай к Оукли и забирай своего пьяного парня. Сейчас же.
И сбрасываю.
Коул усмехается.
– Красиво, сестренка.
Джейс дает ему подзатыльник.
– Заткнись.
Они снова начинают спорить, но я понимаю, что Оукли в ванной уже давно. Оставив их цапаться дальше, я иду в спальню, а оттуда в ванную. Дверь открывается прежде, чем я успеваю коснуться ручки.
Оукли смотрит на меня с болью в глазах.
– Ты.
– Я.
В следующую секунду он прижимает меня к стене и целует. Остервенело, жадно.
– Ты хоть знаешь, что со мной делаешь? – Он целует меня в шею. – Что я чувствую?
Я собираюсь напомнить ему, что мои братья сейчас в соседней комнате и могут войти сюда в любую минуту, но я теряю голову, когда Оукли начинает развязывать шнуровку на моих брюках.
– Я должен был веселиться сегодня, – говорит он, целуя меня, пока его рука проникает ко мне в трусики. – Но все, о чем я мог думать, это то, как я вернусь домой к тебе. – Я пытаюсь вникнуть в его слова, но тут он касается моего клитора. – Как сильно мне нужна эта тугая киска.
Я вздрагиваю, когда он вводит в меня палец, низко рыча.
– Мне нравится, что ты всегда такая влажная, когда я рядом.
Я собираю всю волю в кулак, чтобы не застонать, когда он начинает ускорять движения.
– Черт, я мог бы взять тебя прямо сейчас, малышка. – Все мое тело дрожит, когда он оставляет сладкие поцелуи на моей шее, а после добавляет второй палец, проникая в меня все глубже. – Войти в тебя и сделать своей навсегда. – В его взгляде проскальзывает нечто мрачное. – Так ты никогда меня не забудешь.
Я открываю рот, чтобы попросить его сделать это, но он замирает… и начинает трястись, падая на пол.
Твою мать.
– У Оукли приступ! – кричу я.
Сердце колотится, когда я бегу за подушкой и подкладываю ее под его голову. Мгновение спустя рядом со мной оказываются Джейс и Коул.
– Он в порядке? – спрашивает Коул.
– Когда начался приступ? – Это Джейс.
– Секунд двадцать назад.
Я ничего не понимаю. В один момент мы целовались, а в следующий… у него приступ.
У Оукли эпилепсия, так что в этом нет ничего неожиданного, но я знаю, что его приступы практически всегда вызваны эмоциональными потрясениями… или наркотиками.
Все внутри сжимается.