твой чертов выбор.
Оукли прав. Я понимаю это. Поэтому откусываю бургер.
Лиам не заставлял меня стать вегетарианкой, но я уже не тот человек, каким была раньше. Пора принимать новые решения.
Я чувствую восхитительный вкус во рту.
– Очень вкусно.
Улыбнувшись, Оукли пододвигает ко мне тарелку.
– Доедай.
Я качаю головой.
– Потом. – Я слегка прикусываю губу. – Сейчас я хочу кое-что еще.
Оукли слегка опускает веки.
– Правда?
Я собираюсь ответить, но его рука ползет вверх по моему бедру. Сердце колотится как безумное, когда он засовывает ее под мои шорты.
– Хочешь пойдем в спальню?
У него дергается кадык, а затем его пальцы проникают ко мне в трусики.
– Нет. – Он касается клитора кончиком пальца. – Хочу, чтобы ты кончила прямо на этом стуле.
Вот же черт. Я так возбуждена, что перед глазами все плывет.
Приоткрыв рот, я наблюдаю за тем, как двигаются его мышцы, когда он вводит в меня свои длинные пальцы. Я запрокидываю голову назад, и по позвоночнику пробегают мурашки.
– Господи…
Меня обрывает стук в дверь. Оукли невозмутимо продолжает.
– Зайдут позже.
– Оук, открывай. Это мы, – кричит Дилан.
– Мы принесли тебе угощения, – добавляет Сойер.
– Черт, – бормочет Оукли, убирая руку. – Я забыл, что это сегодня.
Я мысленно проклинаю Дилан и Сойер за то, что они лишили меня оргазма, пока поправляю шорты.
– Что сегодня?
– Женский ве… – начинает Оукли, когда раздается еще один громкий стук. – Успокойтесь, я скоро.
Жаль, что я нет.
Как только он открывает дверь, Дилан и Сойер вваливаются внутрь с кучей вещей в руках.
– Я помню, ты сказал, что не хочешь в бар, – начинает Дилан, – но мы все равно хотели отпраздновать с тобой твой день рождения.
Широко улыбаясь, Сойер добавляет:
– Так что вместо того, чтобы устроить женский вечер где-то… мы устроим его дома. – Она радуется еще сильнее, заметив меня. – Привет, Бьянка. Не знала, что ты здесь, но это круто.
Я поднимаю бровь.
– Почему?
Сойер и Дилан быстро начинают распаковывать пакеты. Судя по тому, что я вижу, можно с уверенностью сказать, что они прошлись по всем рядам с косметикой в магазине, где все продается за один доллар.
Я едва сдерживаю смешок, когда замечаю испуганное лицо Оукли. Очевидно, чувствующий себя не в своей тарелке, он берет нечто, похожее на маску для лица.
– Это что за дерьмо?
– Она очищает поры, – весело отвечает Сойер. – Еще мы принесли маникюрный набор.
Он делает шаг назад, словно животное, загнанное в ловушку.
– Ну уж нет. Черта с два. – Он бьет себя в грудь. – Если вы обе ослепли, я мужчина. Уносите все это девчачье дерьмо из моего дома.
– Расслабься, – говорит Дилан, закатив глаза. – От одного спа-вечера ты не перестанешь быть мужчиной. – Она усмехается. – К тому же мы принесли огромный кувшин маргариты, так что ты очень скоро расслабишься.
Меня передергивает.
С тех пор, как Оукли пообещал мне попытаться, прошла почти неделя, и он очень хорошо держался. Да, он все еще работает на Локи и в «Безымянном», но за последнее время я не видела, чтобы он пил что-то, кроме одной банки пива. Первые несколько дней его новоприобретенной трезвости прошли нелегко: он не мог делать ничего, кроме как лежать в кровати, но все же сумел это пережить.
Однако я боюсь, что он сдастся, особенно сейчас, когда ему и всем его близким друзьям исполнилось двадцать один, так что теперь они спокойно могут выпивать при каждой встрече.
Я вижу по лицу, что внутри него ведется борьба.
Ну же, Оукли. Держи себя в руках.
Шумно выдохнув, он почесывает шею.
– Ладно. Уберите маргариту, и я в деле.
И в эту же секунду напряжение в моей груди сменяется гордостью.
Дилан пожимает плечами.
– Без проблем. Можем сделать дайкири, если…
– Господи, Дилан, – выплевываю я, изо всех сил стараясь не задушить ее. – Хватить заставлять его пить.
Глаза Дилан расширяются от удивления.
– Я не заставляю. Просто… – Чувствуя себя неловко, она переминается с ноги на ногу. – Я не хотела…
– Знаю, – вставляет Оукли. – Но я… пытаюсь завязать.
Она расцветает.
– Правда? – Дилан заключает его в объятия. – Это потрясающе! – Отстранившись, она серьезно смотрит на него. – Я горжусь тобой, Оук.
Сойер берет кувшин и выливает жидкость в раковину.
– Я тоже.
– Да чтоб вас, – ворчит Оукли. – Только без этого, ладно? – Он проходится рукой по животу. – Я просто хочу поработать над своим прессом.
Дилан и Сойер закатывают глаза, и все трое начинают смеяться.
Я ненавижу, что он решил превратить такую серьезную тему – то, чем он правда может гордиться, – в шутку, но меня это не удивляет.
Сойер показывает две упаковки.
– Кто какую маску хочет? У меня есть угольная и огурец с алоэ.
– Теперь мне точно пора, – говорю я, направляясь к двери.
Оукли хмурится.
– Ты уходишь?
– Да ладно тебе, Бьянка, – хнычет Сойер. – Оставайся.
Дилан молчит.
Взаимно, сучка.
Именно поэтому мне пора. Я отказываюсь проводить с ней хоть одну лишнюю секунду.
Слегка улыбнувшись, я показываю на свое лицо.
– Простите, но я не хочу испортить работу своего косметолога вашими дешевыми масками.
После этого я направляюсь к двери, но серьезный взгляд Оукли заставляет меня задержаться на мгновение. «Увидимся», – говорит он одними губами, пока Сойер и Дилан носятся по гостиной. Притворившись, будто мне нужно подумать, я пожимаю плечами. Его глаза темнеют, и он невинно подносит к губам палец.
Тот самый, который несколько минут назад был внутри меня.
Мои щеки вспыхивают, и мне хочется стереть эту самодовольную ухмылку с его лица, когда я закрываю за собой дверь.
Он знает, что я вернусь.
Я поднимаюсь по лестнице, когда меня окликает Джейс. Я оборачиваюсь.
– Привет. Не знала, что ты здесь.
– Я подвез Дилан и Сойер на их женский вечер с Оуком. – Он пожимает плечами. – Подумал, что раз я скоро уезжаю в Нью-Йорк, мы могли бы провести вместе время.
Злюсь ли я, что Джейс, Дилан, Сойер и Коул едут на две недели в Нью-Йорк парочками? Нет. Неприятно ли мне, что никто не спросил, хочу ли я к ним присоединиться? Немного. Но я не собираюсь ворчать из-за этого и портить всем настроение. По крайней мере, теперь.
Особенно учитывая то, что папа примерно в это же время уезжает в очередную командировку, а значит, мы с Оукли сможем проводить вместе кучу времени и не прятаться.
– Да, конечно. По-моему, там вышел новый фильм про зомби, можем сходить посмотреть.
Я ненавижу ужастики, особенно про зомби, они пугают меня, но Джейс почему-то их обожает.
И, если честно, я скучаю по временам, когда мы проводили больше времени вместе. После смерти Лиама мы стали ближе, но в последнее время мне кажется, будто между нами километры.
Выражение его лица не предвещает ничего хорошего.
– Бьянка.
– Да?
Я хочу знать, почему он так странно себя ведет. Словно злится на меня.
Джейс хмурится.
– Нам нужно поговорить.
Подумав, что могло его разозлить, я быстро говорю:
– Слушай, если все дело в Дилан…
– Дело не в Дилан. – Он замолкает на секунду. – Дело в Оукли.
– Оукли? – едва не взвизгиваю я. – А что с Оукли?
– Ты мне скажи, – выплевывает он. – Это ведь ты все лето окучивала его.
– Окучивала? – повторяю я, посмеиваясь. – Тебе что, восемьдесят?
Джейс обессиленно вздыхает.
– Ты понимаешь, о чем я.
– Нет, – невозмутимо говорю я. – Не понимаю.
Если он так пытается спросить, есть ли что-то между нами с Оукли, то ему придется перестать ходить вокруг да около и задать мне прямой вопрос.
Джейс лезет в карман и достает оттуда сложенный лист бумаги.
– Тогда объясни, что это.
Я беру бумажку у него из рук. Мое сердце замирает, когда я понимаю, что это письмо, которое я написала Оукли на день рождения.
– Где ты его взял?
Он складывает руки на груди.
– Нашел на столе Оукли.
А я-то думала, почему Оукли ничего не сказал на этот счет. Уже начала переживать, что написала полный бред, но, оказывается, он его даже не читал. Потому что Джейс украл письмо. И теперь думает, будто между нами что-то есть.
Все внутри сжимается. Я должна это исправить.
Я знаю, как для Оукли важна его дружба с Джейсом и Коулом. Черт, он считает их своими настоящими братьями.
Я выпрямляюсь, вооружившись свирепым взглядом.
– Во-первых, ты не имел права читать это письмо, потому что оно предназначалось не тебе. – Я поджимаю губы. – Во-вторых, это не то, что ты думаешь. Мы с Оукли просто друзья.
Он усмехается.
– Чушь. Оукли – мой лучший друг, и я никогда не говорил ему ничего подобного.
Я пожимаю плечами.
– Тогда, может быть, стоит.
Джейс прищуривается.
– Скажи мне, какого черта между вами происходит? Сейчас же.
– Ничего не происходит. – Поняв, что ему этого недостаточно, я добавляю: – Да, мы сблизились за лето, но это все. Он просто был… очень хорошим другом. Он научил меня водить и выслушивает все мои проблемы. И самое главное? В отличие от тебя, он никогда меня не осуждает.
Джейс мрачнеет.
– Я не осуждаю…
Я зло смотрю на него.
– Ладно, – сдается он. – В чем-то ты права. – Он вздыхает. – Я просто не знал, что и думать. Он учит тебя водить, ты постоянно проводишь время у него дома, а потом я нахожу это письмо… выглядит странно.
– Мы просто друзья, – повторяю я.
Друзья, которые рвут друг на друге одежду и никак не могут насытиться.
Он хмурится.
– Раз ты так говоришь.
Посмотрев брату в глаза, я забиваю последний гвоздь в крышку гроба. Чтобы заставить его поверить мне.
– Ты же знаешь, я бы не стала тебе врать, Джейс.