– Они сказали, что у нее повышен уровень ХГЧ.
Я понятия не имею, что это значит.
– Что…
– Она беременна, – выплевывает он.
Меня захлестывает дикая паника, комната начинает кружиться. Как, черт возьми, это вообще возможно? Она пьет таблетки.
Мой голос низкий, дрожащий от беспокойства.
– Она беременна?
Джейс смеется, но смех его совсем не веселый.
– Учитывая, что ты выглядишь так, словно вот-вот обделаешься, можно с уверенностью сказать, что я знаю, кто отец.
Черт возьми. Я не хотел, чтобы он вот так узнал об этом.
– Это не то, что ты думаешь. Это была не просто интрижка. У меня к ней чувства.
Больше, чем просто чувства. Я люблю ее.
То, что происходит между нами с Бьянкой, выходит далеко за рамки летнего романа. Она научила меня вещам, которым никто другой не мог, и сделала меня лучше.
До того, как я все испортил.
И да, ребенок это, конечно, не идеальный расклад событий, особенно учитывая то, что мне светит тюрьма и все такое, но, может быть, я смогу использовать связи отца и заключить сделку.
Судя по его лицу, Джейс мне не верит.
– Тогда почему ты врал об этом?
Черт возьми. Тут он прав.
Но если я скажу, что все начиналось как интрижка, это только усугубит ситуацию.
– Потому что я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать: ты никогда не поддержишь наши отношения. – Я смотрю ему в глаза. – Но я собирался все рассказать.
Глаза Джейса сужаются, и он сжимает в кулаке ворот моего больничного халата.
– Клянусь богом, ублюдок. Если она умрет, я, сука, убью тебя.
Все в моей груди сжимается. Если она умрет… я сам не захочу жить.
Похоже, ему требуется вся сила воли, чтобы не ударить меня снова. Да ему и не нужно бить меня, ведь его прощальные слова подобны тупому лезвию, что давит на сердце. Давит до тех пор, пока сердце к чертям не лопнет.
– Она была беременна, – шепчет Джейс, хватаясь за дверной косяк. – Она потеряла ребенка… из-за тебя.
Глава шестьдесят четвертаяБьянка
Нет. Это неправда.
Он лжет. Он должен лгать.
Мое сердце сжимается, когда я смотрю на него, потому что опустошение, запечатленное в чертах Оукли, говорит мне, что это не какая-то жестокая шутка, и он говорит мне правду.
Хватаюсь за живот. Я была беременна.
Но как это может быть? Амнезия или нет, я бы наверняка вспомнила что-то настолько важное.
Потираю виски, не понимая, как это произошло.
Я пила таблетки. Я знаю это, ведь в тот момент, когда у нас с Оукли начался роман, я записалась на прием к врачу, чтобы получить рецепт.
И хотя он отказывался заниматься со мной сексом на протяжении большей части наших отношений, я добросовестно принимала их каждый день.
Я закрываю глаза, понимая.
День пожара…
Мы уехали так быстро, что у меня не было времени захватить противозачаточные. Я не думала, что это имеет большое значение, поскольку я приняла свою следующую дозу по расписанию… но, очевидно, это имело значение.
Боже, как, черт возьми, я не знала, что беременна? Должны были быть признаки… симптомы. Нечто такое, что дало бы мне знать – внутри меня растет жизнь.
Слезы застилают глаза, и я прерывисто выдыхаю.
– Я не помню, чтобы была беременна.
Как я могу не помнить моего – нашего – ребенка?
Я смотрю на Оукли в поисках ответов, но по выражению его лица ясно, что у него их нет.
Собираюсь уйти, но его рука обхватывает мое лицо, удерживая меня на месте.
– Срок был слишком маленький, Бьянка. – Он сглатывает. – Я почти уверен, что ты не знала.
– Как ты можешь быть так уверен?
Ведь прямо сейчас я ни в чем не могу быть уверена.
– Три-четыре недели, Бьянка.
Он говорит так, будто это не имеет значения. Словно это было что-то мимолетное и неважное.
Я со всей силы даю ему пощечину, руку тут же начинает покалывать.
– Не смей говорить так, как будто это ничего не значит.
Это был ребенок. Наш ребенок.
– Это не то, что я имел в виду. – Закрыв глаза, он хрипло произносит: – Я просто говорю, ты не знала, потому что срок был маленький и… – Его голос затихает, словно у него не хватает духу произнести эти слова.
– Я бы оставила его.
Вижу, как он на мгновение вздрагивает, прежде чем приходит в себя.
– Знаю.
Гнев скручивает мои внутренности.
– Но у меня не было выбора… потому что ты отнял его у меня.
Он отнял у меня все.
И самое неприятное, что… я могла бы простить его за то, что он разозлился и попытался уйти от меня той ночью, ведь я знаю, как он был зол. Я могла бы даже простить его за то, что он сел за руль пьяный и обдолбанный и перевернул мою жизнь с ног на голову… потому что люди совершают ошибки.
Но я не могу простить ему этого.
Я так сильно любила его… он был единственным, кто меня заботил. Настолько, что в итоге я сделала то же самое, что моя мать пыталась сделать со мной и Лиамом.
Я убила своего ребенка.
Ведь если бы я только позволила ему уехать… мой ребенок все еще был бы здесь.
– Прости меня.
Я снова бью его, на этот раз сильнее.
– Не надо.
«Прости» ничего не исправит.
«Прости» ничего не изменит.
«Прости» не вернет мне нашего ребенка.
– Я ненавижу тебя.
Но на самом деле я ненавижу себя – потому что, хотя я и должна ненавидеть его, сердце не позволяет. Оно просто не способно на это.
Оукли пытается обнять меня, но это только еще больше выводит меня из себя. Я не хочу, чтобы он обнимал меня. Не хочу, чтобы он был рядом со мной.
– Не прикасайся ко мне. – Толкаю его в грудь. – Никогда больше не прикасайся ко мне.
Он наконец отступает. И я, пошатываясь, иду в другой конец комнаты. Я уже почти у двери, когда до меня доходит.
Джейс сказал ему, что я беременна.
А это значит, Оукли не единственный хранил от меня этот секрет.
Глава шестьдесят пятаяБьянка
В моих венах плещется гнев, пока я несусь по лестнице в квартиру своего брата. Я в такой ярости, что меня трясет. Стучу в его входную дверь.
Дилан открывает с улыбкой.
– Привет еще раз, у нас есть пицца, если хочешь…
Я прохожу мимо нее в гостиную, где Джейс, Сойер и Коул едят пиццу и смотрят телевизор.
– Привет, – говорит Джейс, когда видит меня. – Возьми кусочек…
Я выхватываю стакан у него из рук и швыряю. Сойер подпрыгивает, когда он разбивается о стену.
– В чем, черт возьми, твоя проблема? – ревет Джейс, подскакивая.
– В чем, черт возьми, моя проблема? – Толкаю его так сильно, как только могу. – Как насчет того факта, что ты не сказал мне, что я была беременна?
Сойер и Дилан ахают, а Коул смотрит в пол и бормочет проклятия. В глазах Джейса мелькает грусть, всего на долю секунды, а затем его челюсть напрягается.
– Я пытался защитить тебя.
Боже, я так устала от того, что все используют это как оправдание.
Я имела право знать об Оукли.
И о ребенке, которого я потеряла, тоже.
– Пошел ты! – кричу я. – У тебя не было…
– Мы не хотели рассказывать то, от чего тебе станет хуже, – вмешивается Коул.
Я обращаю свою ярость на него.
– Ты знал об этом?
На его лице мелькает чувство вины.
– Джейс сказал мне в больнице.
– Итак, позвольте мне уточнить, все знали о моем ребенке, кроме меня?
– Я не знала, – шепчет Сойер дрожащим голосом.
Я вижу жалость на лице Дилан.
– Я тоже.
Значит, только Коул. Ничего удивительного.
На меня накатывает отвращение, когда я поворачиваюсь к Коулу.
– Я забыла, что ты всего лишь маленькая сучка, которая выполняет каждую команду Джейса, как будто он твой чертов Мессия. – Нахмурившись, я раскачиваюсь на каблуках. – Если ты так сильно хотел улучшить отношения со мной, тебе следовало бы для начала быть честным.
Я пристально смотрю на Джейса.
– А ты… Я никогда не прощу тебя за это.
Я ожидала лжи от Коула – черт возьми, он врал большую часть своей жизни, и мы не были так уж близки до аварии. Но Джейс? Мы всегда были честны друг с другом. Неважно, насколько это было больно.
Заведя кулак назад, я бью его со всей яростью, которую чувствую, потому что хочу, чтобы ему было так же больно, как и мне.
Задрав рубашку, он вытирает кровь, текущую из носа.
– Черт возьми, Бьянка. Ты была не в себе после аварии. Новости о маме и Лиаме чуть не убили тебя. Ты думаешь, я смог бы стоять там и рассказывать тебе, что ты была беременна, а потом потеряла ребенка от парня, виновного в этой аварии?
– Да. – Я хватаюсь за грудь, чувствуя, что платину внутри вот-вот прорвет. – Это ты и должен был сделать.
– Я поступил правильно. – Тот факт, что он, похоже, ни капельки не сожалеет о сокрытии этой информации, только наполняет меня еще большей горечью. – Я хотел, чтобы ты начала все с чистого листа.
Чего он хотел, не имеет значения. Это было не его решение. Может, я и его сестра, но я больше не маленькая девочка. Я взрослая женщина. Взрослая женщина, которая заслуживала знать правду. И тот факт, что он думал, будто это нормально – скрывать от меня что-то настолько важное… непростителен.
– Вы для меня больше никто, – выплевываю я в ответ, слезы затуманивают глаза, когда я смотрю на своих братьев. – Пошли вы оба.
Джейс делает шаг вперед, пытаясь схватить меня, когда я ухожу, но Дилан вклинивается между нами.
– Оставь ее в покое, Джейс.
Я вздрагиваю, когда она обнимает меня. Мгновение спустя к нам присоединяется Сойер.
– Мне так жаль, – выдыхает Сойер.
Я стою неподвижно, пока они обе пытаются утешить меня, словно я могу сломаться в любую секунду. И хотя сейчас я рискую превратиться в гору осколков… это не осколки стекла.
Это осколки снаряда.