– Я еду к Вику Винсенту, – предупредил я.
– Он что, может быть так же опасен, как Файндейл?
Я улыбнулся.
– Нет.
– Не забывай, я очень пригодилась тебе тогда, в Аскоте.
– Никогда не забуду!
– Ну и все.
И мы поехали вместе.
Криспин проводил нас до машины.
– Надеюсь, ты не застрянешь до утра, – проворчал он.
– Даже если и застряну, с тобой все будет в порядке.
Он угрюмо посмотрел на меня.
– Блин, ты же знаешь, что нет!
– Тебе стоит только захотеть, – твердо сказал я.
– А пошел ты на…, Джонас!
Я завел машину и выехал со двора. Криспин стоял и смотрел нам вслед. Я, как обычно, испытывал грызущее чувство вины из-за того, что снова оставил его бороться с собой в одиночку. И, как обычно, сказал себе, что, если он действительно хочет бросить пить, он должен справляться с собой сам, даже в мое отсутствие. Разве я сторож брату моему?
Мы подъехали к Эпсому. Я нарочно выехал заранее. Вик назначил встречу в шесть, но я решил, что предварительная разведка не помешает. Этот его приятель, кто бы он ни был, уже доставил мне массу неприятностей, и мне как-то не верилось, что впредь между нами будет мир, дружба, жвачка…
Я остановился в пятидесяти ярдах от поворота к дому Вика на заросшей травой обочине, так, что дверца, у которой сидела Софи, оказалась вплотную к зеленой изгороди. Выключил фары и обернулся к ней.
– Когда я уйду, запри дверцу изнутри, – сказал я. – И не выходи из машины.
– Джонас… Значит, Вик все же может быть опасен?
– Не Вик. Но он может быть не один… Я не знаю. Во всяком случае, мне будет куда спокойнее, если я буду знать, что ты в безопасности.
– Но…
– Никаких «но»! – Я чмокнул ее в губы. – Я вернусь где-нибудь через полчаса. Если в половине седьмого меня еще не будет, гони в Эпсом и зови полицию.
– Мне все это не нравится.
– Закутайся в плед, а то замерзнешь.
Я вылез из машины и проследил, чтобы она заперла дверцу. Махнул рукой. Улыбнулся так, словно иду в цирк. И ушел.
Ночь была не такой уж темной. Ночи редко бывают совсем непроглядными. Мои глаза вскоре привыкли к темноте, и я бесшумно прошел в ворота. Я шел не по дорожке, а рядом, по траве. Я специально надел черный свитер, темные брюки и черные ботинки на резиновой подошве. Я достал из кармана темные перчатки и надел их. Волосы у меня тоже темные, так что, если спрятать лицо, в темноте меня не увидят.
Перед домом Вика стояли две машины, обе незнакомые. «Форд-Кортина» и «Ягуар-XJ-12».
Я обошел вокруг дома к бассейну, надеясь, что Вик, как и я, обычно принимает посетителей в кабинете. Почти во всем доме было темно, и только окно кабинета Вика светилось. «Один-ноль», – подумал я.
Я осторожно обошел пруд и прокрался в тени темного карниза вдоль комнат для гостей, прижимаясь к стене. Ровная гладь воды в бассейне блестела в слабом свете, падавшем с неба. Ни ветерка, ни звука – только временами шум мотора с дороги. Я осторожно подобрался ближе.
Окно Вика было занавешено плотным бежевым тюлем, который свисал складками. Я обнаружил, что сквозь него можно что-то разглядеть, только если подойти вплотную, а так, издалека, ничего видно не было. Кроме того, вполне возможно, что, если подойти вплотную, изнутри тебя тоже будет видно. Крайне неудобно для шпионов.
Я подполз к самому окну по-пластунски, чувствуя себя полным идиотом. Окно кончалось дюймах в восемнадцати от земли.
Вик расхаживал по комнате и что-то говорил. Я рискнул поднять глаза на уровень подоконника, но почти ничего не увидел. Край стола, стоявшего у окна, и кусок флорентийского зеркала. Я прополз чуть дальше и снова поднял голову. Угол книжного шкафа и ножка стула. Еще дальше. Снова книжный шкаф и Вик, проходящий мимо.
Когда он приближался к окну, его голос слышался достаточно отчетливо. Я опустил голову и принялся вслушиваться в бессвязные отрывки фраз.
«…Полиграф и Нестегг… чертова бомба…»
«…Какая разница, как он узнал? А как ты сам узнал?..»
«…Мордобой все равно бы не сработал… Я тебе говорил… сожженная конюшня зацепила его куда сильнее…»
«…Нельзя давить на жену и детей, которых нету…»
«…От братца толку мало… пьянь беспробудная…»
Я прополз чуть дальше и снова заглянул в окно. Опять мебель.
Я не видел того, с кем говорил Вик, и не слышал ответных реплик – только отдаленное гудение, словно рокот большого барабана, на котором играют пианиссимо. Я наконец понял, что собеседник Вика сидит у стены с баром, так что в окно я его не увижу, пока он не встанет. Ну, ничего. Скоро я увижусь с ним лицом к лицу. А пока что надо узнать как можно больше. Может быть, удастся услышать что-нибудь, что пригодится в предстоящей беседе…
– …Я просто не вижу другого выхода, – сказал Вик.
Барабан коротко прогудел что-то в ответ.
Вик внезапно подошел к самому окну. Я спрятал лицо и насторожил уши.
– Слушай, – сказал Вик, – я вроде как обещал, что ты с ним встретишься.
Снова гудение, на этот раз, похоже, недовольное.
– Ну, знаешь ли! Я не собираюсь садиться за решетку только затем, чтобы он не узнал, кто ты!
Гудение.
– Я ему все равно скажу, черт возьми!
Продолжительное гудение.
«Вик хитрит, – подумал я. – Он не сказал своему приятелю, что я буду здесь в шесть. Он собирается поднести мне этого приятеля тепленьким, хочет он того или нет. Два-ноль…» Я улыбнулся в темноте.
– Плевал я на твою репутацию! – сказал Вик. – Подумаешь, репутация! Что в ней такого особенного?
Снова продолжительное гудение. Черт, как жалко, что я не слышу!
Ответ Вика прозвучал так, словно он впервые заколебался в своих намерениях.
– Да, конечно, наш бизнес основан на доверии, но…
Гудение.
Вик передвинулся левее, но я по-прежнему отлично его слышал.
– Ты куда? – Его голос вдруг сделался встревоженным. – Что ты делаешь? Нет… Нет! Господи! Подожди! – Он говорил все громче и пронзительнее. – Подожди!!!
В комнате послышалось нечто похожее на кашель, и в стекло ударилось что-то тяжелое. Я поднял голову и застыл в ужасе.
Вик привалился к стеклу, и тюлевая занавеска вокруг него сделалась алой.
У меня на глазах он развернулся и ухватился за занавеску, чтобы не упасть. На груди сиреневой рубашки расплывалась алая звезда.
Он не издал ни звука. Постепенно пальцы, сжимавшие занавеску, ослабели. Когда он упал, я на мгновение увидел его глаза.
Они были мертвые.
Не помня себя, я вскочил и опрометью понесся к выходу из дома. Теперь легко говорить, что это было безумием. А тогда я думал, что убийца Вика сейчас ускользнет, а я его даже не увижу. Я думал только о том, что это я вынудил Вика прижать своего приятеля к стенке, и, если я дам ему уйти, окажется, что Вик умер напрасно. То, что, если этот приятель увидит меня, он меня попросту пристрелит, мне в голову как-то не пришло.
Все произошло слишком быстро, чтобы соображать и просчитывать варианты.
К тому времени, как я обогнул пруд и оранжерею, мотор одной из машин уже взревел. Это был не большой «Ягуар», а «Форд». Машина резко подалась назад, в арку, чтобы развернуться к дороге.
Я бросился вперед и подбежал к машине сзади, слева. Внутри я увидел темный силуэт водителя, лихорадочно переключающего скорости. Я схватился за ручку задней двери, намереваясь открыть дверь, заставить водителя обернуться, увидеть, кто это, остановить его, набить ему морду, отобрать пистолет, отдать его в руки полиции… Бог весть, что именно.
«Форд» рванулся вперед, словно его хлестнули бичом, и вывихнул мне правую руку.
Глава 16
Я стоял на коленях, корчась от знакомой боли. Только вывиха мне сейчас и не хватало!
А по дорожке приближались чьи-то шаги.
Топ-топ-топ…
И деваться мне было некуда.
Что ж, надо быть готовым ко всему. Я подхватил правый локоть левой рукой и ждал. Сейчас я и идти-то едва мог, не то что бежать.
Из темноты возникла фигура. Подошла ко мне шага на три. Остановилась.
Знакомый голос спросил:
– Тебя что, машиной сбили?
Я едва сдержал улыбку.
– Я же тебе сказал, чтобы ты сидела в машине!
– Какой-то у тебя голос не такой, – сказала Софи.
– А это не я.
Она шагнула ко мне, протянула руку…
– Не трогай! – поспешно сказал я.
– В чем дело?
Я объяснил.
– О господи! – сказала она.
– Ты можешь его вправить.
– Чего?!
– Ты можешь вправить мне плечо на место.
– Но… – Эта просьба явно выбила ее из колеи. – Но я же не умею!
– Не здесь. Пошли в дом.
Она совершенно не знала, как и чем мне помочь. Не то что жены жокеев-стиплеров, для которых побитые и покалеченные мужья – суровая повседневность. Мне удалось подняться на ноги, потратив не более пинты пота. В голову мне пришло много разных слов и эпитетов, и не все они были печатными.
С помощью Софи мне потихонечку-полегонечку удалось добраться до двери, которую приятель Вика оставил открытой – двери, ведущей в холл и в кабинет. Из нее падал квадрат света. Интересно, есть ли где-то в доме телефон, кроме как в кабинете?
Мы медленно вползли в дом. Я был скрючен в три погибели, как Квазимодо.
– Джонас! – ахнула Софи.
– Чего?
– Я и не заметила… ты… у тебя такой вид…
– Ага, – сказал я. – Нужно, чтобы ты вправила мне руку.
– Надо позвонить в «Скорую»!
– Нет, в полицию… Вика Винсента застрелили.
– Застрелили?!
Она уловила мой взгляд, направленный в сторону кабинета Вика, и пошла посмотреть. Вернулась она с перекошенным лицом, таким же, как и у меня.
– Это… это ужасно!
– Поищи другой телефон.
Она включила несколько ламп. Телефон обнаружился в холле, на столике между диваном и деревом в горшке.
– Звони в полицию.
Софи набрала три девятки. Сказала, что произошло убийство. Там сказали, что приедут немедленно. Софи положила трубку и решительно обернулась ко мне.
– Я позвоню в «Скорую».