Дядя Малик открыл дверь и выглянул в коридор.
— Налево, — прошептала я, и мы поспешили на улицу, они оба охраняли меня, пока я закрывала и запирала квартиру.
С лестницы доносились голоса и магия.
— Я хочу ее сегодня! — выкрикнул кто-то, и в его словах усилился гнев. Мое сердце бешено заколотилось.
— Пожарная лестница в конце коридора, — прошептала я, и мы побежали по коридору к открытому дверному проему. Мы вошли внутрь. Я осторожно подняла защелку и закрыла за нами дверь, вздрогнув от щелчка, который эхом отразился от бетонной лестницы.
— В самый низ, — сказала я, и мы двинулись, Малик впереди.
Под нами открылась еще одна дверь, и сквозь нее просочилась магия.
— Я проверю! — сказал кто-то, и на лестничной площадке под нами раздались шаги.
Коннор прижал меня спиной к стене, чтобы я не попалась им на глаза. Мы были достаточно близко, чтобы я могла слышать биение его сердца и гудение крови в его жилах.
Дядя Малик скрылся из виду, испустив волну гламура, которая, казалось, исказила воздух.
— Что-нибудь есть? — крикнул другой вампир.
Если бы они подняли глаза, то увидели бы нас, и я подвергла бы опасности и Коннора, и дядю Малика. Это была постоянно расширяющаяся спираль опасности, втягивающая в нее все больше и больше людей, которых я любила. Меня охватило чувство вины, и я чуть не закричала, предлагая пойти с вампирами, чтобы дать остальным время сбежать. Но Коннор прижался губами к моему уху.
— Мы здесь по собственному выбору. И они под гламуром.
«Конечно», — подумала я, и мне было неприятно, что ему пришлось напоминать мне об этом. Страх за Коннора и дядю Малика сделал меня восприимчивой. Но осознание своей слабости заставило меня укрепить оборону, и чувство вины исчезло.
Я встретилась взглядом с Коннором и кивнула. В его глазах промелькнуло одобрение.
— Ничего! — выкрикнул вампир, едва внятно произнося это слово. — Здесь пусто. Должно быть, они воспользовались пожарной лестницей.
— Твою мать, — ответили ему. — Давай вернемся туда.
Мы подождали, пока дверь не захлопнулась и эхо не смолкло. Затем снова начали спускаться по лестнице. На последней двери ровными черными буквами было написано «Подвал». Мы открыли ее, прислушались, но ничего не услышали. И вошли внутрь.
Освещение здесь было приглушенным, прожекторы освещали клетки, которые служили складскими помещениями для тех, кто готов был за это заплатить. Некоторые из них были пусты, другие завалены дополнительной мебелью, спортивным инвентарем, картонными коробками.
— Сюда, — сказала я и прошла вперед, прокладывая между ними путь по подвалу.
Мы прошли уже половину пути, когда позади нас со скрипом отворилась дверь.
— Я чувствую магию, — сказал кто-то, и в другом конце помещения послышались шаги.
— Элиза. — Голос дяди Малика был мягким, но все равно предупреждающим.
— Туда, — произнесла я и кивнула на дверь в дальнем конце подвала. Мы побежали к ней, слыша за собой еще шаги, и добрались до двери. Она была закрыта на цепочку, а стеклянная панель наверху закрашена.
Малик вытащил свой кинжал, провел рукояткой по цепочке раз, другой. Она треснула; он вытащил ее и бросил в ближайшую картонную коробку, чтобы заглушить звук.
Дядя Малик толкнул дверь, но она была почти полностью покрыта грязью, краской, и годами не использовалась.
— В задней части! — крикнул кто-то у нас за спиной.
— Дай мне, — сказал Коннор, и мы отошли с его пути, обнажив мечи, чтобы встретиться лицом к лицу с нашими преследователями.
Он отступил назад и ударил в дверь ногой, и она со скрипом приоткрылась на несколько сантиметров. Еще раз, еще на несколько сантиметров.
Звуки шагов становились все ближе.
— Времени нет, щеночек, — тихо произнесла я.
Стоявший рядом со мной Малик фыркнул, глаза его заблестели.
— Давненько я от тебя такого не слышал.
Еще один удар, и в металле появилась вмятина, дверь с визгом распахнулась, открывая усыпанную листьями лестницу, которая поднималась на уровень улицы. И была закрыта металлической решеткой.
— Это по-твоему, был быстрый пусть? — спросил Коннор, оглянувшись, приподнял бровь и поджал губы.
— Другой был бы веселее, но гораздо менее дипломатичным.
Коннор закатил глаза, поднялся на половину лестницы и заглянул через решетку.
— Петли — слабое место, — поставил он диагноз, когда мы с дядей Маликом снова закрыли дверь.
— Дай-ка мне, — сказала я, и мы поменялись местами. Я перевернула меч и прикладом надавила на петли, которые протестующе застонали. То же самое произошло и с моим плечом.
— Снаружи! — донеслись голоса из подвала, я села в полуприсед перед решеткой, чтобы воткнуть меч в места соединения. Одна петля откатилась, сломавшись.
— Негодница, — любезно произнес Коннор, прислоняясь к двери, чтобы заблокировать ее. — Время поджимает.
— Почти, — сказала я и ударила по другой петле, затем еще раз, пока металл не раскололся с ржавым скрежетом. — Готово, — промолвила я и с помощью катаны отодвинула решетку.
— Убери решетку, — сказал Коннор, упираясь ногами, когда они с дядей Маликом навалились на дверь. Я залезла наверх и втащила ее на лестницу.
Малик забрался наверх, а Коннор прислонил ее к двери.
— Это сработает, — произнесла я и протянула ему руку, чтобы помочь.
Мы выбежали на улицу, и Малик жестом указал на белый внедорожник, который остановился перед нами. Должно быть, он отдал кому-то безмолвную команду объехать здание и подобрать нас.
— Залезайте, — сказал он, оглядываясь через плечо. Но улица по-прежнему была пуста.
Мы сели в машину и уехали как раз в тот момент, когда в переулке позади нас появились вампиры.
Мне потребовались все силы, чтобы не высунуть язык.
Глава 9
Водитель Малика, вампир, которого я не знала, был очень опытным. Он быстро лавировал в потоке машин, спускаясь по боковым улочкам, пока не убедился, что AAM не преследуют нас.
Всю дорогу я отправляла Тео отчет о попытке нападения AAM.
«Черт», — ответил он. — «Мы выясним, где они остановились, установим слежку и предупредим тебя, если они попытаются снова».
«Это было бы неплохо», — подумала я и убрала экран.
Четыре вампирских Дома были расположены в центральных районах Чикаго. Кадоган находился в Гайд-Парке, где располагался Чикагский университет и где проходила большая часть Всемирной выставки 1837 года. Наварра находился в Голд-Косте, в окружении деревьев и величественном месте с видом на озеро. Дом Грей находился в Ригливилле, недалеко от стадиона.
Малик основал Дом Вашингтон к югу от центра города, в Дирборн-Парке. Сам дом представлял собой особняк из красного кирпича и терракотовой плитки, построенный в 1880-х годах азартным игроком, которому не удалось удержать его надолго. Здание пустовало десятилетиями, пока Малик — на накопленные за столетие средства — не восстановил его.
Внедорожник подъехал к крыльцу, и мы выбрались наружу.
— Поставь машину в гараж, — сказал он водителю. — На всякий случай.
— Сеньор, — ответил водитель и тронулся с места, а мы последовали за Маликом внутрь.
Просторные полы были выложены сверкающей черно-белой плиткой, стены обшиты деревянными панелями, которые поблескивали в свете газовых светильников. Коридор вел в большую комнату, где также было много кафеля, и вампиры отдыхали на диванах или читали в креслах с откидными спинками. Они выглядели довольными и непринужденными и вежливо улыбались — или с любопытством — пока мы следовали за их Мастером через комнату в похожий на первый коридор.
Кабинет дяди Малика ничем не отличался от комнаты снаружи. Уютный и удобный, с кожаными креслами и яркими акварельными росписями.
— Садитесь, — сказал он, и мы оба повиновались. Он подошел к небольшому холодильнику, достал графин с водой и налил стакан. Затем он поднял его, подавая нам.
Я покачала головой.
— Мне не надо.
Он сделал большой глоток, затем отставил стакан и графин и повернулся к нам.
— Это, безусловно, было самым волнующим событием за последние несколько лет. Если только спор с женой о занавесках не считается.
Я улыбнулась.
— Тетя Алия может устрашать.
— Это да. Очень похожа на тебя и твоего спутника. — Он присел на краешек кресла, сложил руки на груди и посмотрел на нас обоих по очереди.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, — выпалила я.
— Знаешь?
— Что я должна выбрать Дом и избавить себя и город от кучи неприятностей.
— Это дельный совет. Разумный, — сказал он, и я открыла рот, чтобы возразить, но он просто поднял палец. — Но не мой.
— Я слушаю, — произнесла я, удивленно приподняв брови.
— Ты их дочь. Они любят тебя безмерно, сверх страха и хотят защитить. Их предложение практично, но требует определенной... нечестности по отношению к себе.
От облегчения у меня опустились плечи.
— Спасибо, что сказал это. Я уже начала сомневаться, что я единственная, кто так считает.
Он кивнул.
— Я всегда беспокоюсь за твоих родителей, за тебя, за Дом Кадогана. Тому, кем являюсь сейчас, я во многом обязан той жизни, которую вел там. Но я не так предан ему, как твои родители. Я просто не такой. Это сослужило мне службу, и я благодарен. Но когда появилась возможность сделать что-то другое... — Он обвел рукой комнату, чтобы закончить мысль.
— Ты закрыл эту главу, — тихо произнес Коннор.
Дядя Малик посмотрел на него и кивнул.
— Ты немного повзрослел со времен, скажем так, бурной молодости.
— Скажем так, — произнес Коннор. В его улыбке, как мне показалось, все еще осталось что-то от его порочного подростка, но глаза стали более серьезными. Теперь они видели и более мрачные вещи.
— Я согласен с тобой, что они — Клайв и его люди — не остановятся. И, в случае необходимости, у тебя есть приглашение на Коммендацию в Дом Вашингтона. Мы поступаем не совсем как Кадоган. Более склонны к сотрудничеству. Делаем добрые дела главной целью нашего бессмертия. Но я верю, что тебе тут понравится.