— Это мы еще посмотрим, — сказала я и принялась за дело.
* * *
Я съела больше, чем нужно, но меньше, чем хотелось, что, по-моему, было правильным решением. Алексей пригласил Лулу сыграть в бильярд за столом, который выглядел так, словно повидал слишком много потасовок. Он был втиснут в угол бара, поэтому для ударов требовалось много маневрировать между стенами и довольно агрессивными на вид посетителями.
Это было просто... чудесно.
— Могу я поклясться в верности этому месту?
— Нет. Но у них есть карты лояльности[21]. — Чтобы показать, Коннор вытащил карту из кармана. В восьми из десяти маленьких квадратиков было проделано отверстие в форме «—».
— Это ведь не хот-дог, правда?
— Нет, негодница, это не он. — Он улыбнулся и убрал карточку. — Я рад, что тебе понравилось. Не удивлен, но рад.
— Ты говоришь о карте лояльности или о забегаловке?
— И о том, и о другом, — ответил он и наклонился вперед, опершись локтями о стол, и провел большим пальцем по моей щеке. Ему нравилось так делать; казалось, он находил в этом утешение. И его лицо вдруг стало мрачным, неожиданно серьезным. И немного печальным. — Я хочу, чтобы ты знала... Я никому не позволю причинить тебе боль.
— Я не просила тебя защищать меня. Мы помогаем защищать друг друга. — И произнесение этих слов вслух доказало мне истину, запечатлев ее в моем сердце.
— Мы защищаем друг друга, — согласился он. — Ты же знаешь, что убийца может причинить вред кому-то еще и сказать, что это ради тебя.
Я всмотрелась в его встревоженные глаза, пытаясь найти причину внезапного беспокойства.
— Возможно, — произнесла я, и это признание словно тисками сжало мое сердце. — И, вероятно, я не смогу это остановить.
Я старалась не думать об этом, и о том, что каждый человек вокруг меня мог наблюдать за мной. Но это было бесспорно: преследователь, убийца, был где-то поблизости. Даже если я никогда его не видела, он был там, полагаясь на ненастоящую эмоциональную связь, но которой было достаточно для насилия.
Это была уязвимость. Не физическая; у меня были такие же шансы победить нападавшего, как и у любого другого, особенно если монстр мне поможет. Но в том, что за мной наблюдали, меня видели в те моменты, когда я думала, что одна, была какая-то интимность, которая заставляла меня чувствовать себя незащищенной. И мне это не нравилось.
— Я не хочу, чтобы ты думала, что я убийца, — сказал Коннор.
Я моргнула и уставилась на него, совершенно сбитая с толку.
— Что?
— Тот, кто это делает. — Он провел рукой по волосам.
— Почему я должна так думать? — Но понимание пришло, когда я задала этот вопрос. — Потому что ты сделаешь все необходимое, чтобы защитить меня.
Он кивнул.
— Коннор, мы оба убивали, но не для того, чтобы доказать свою правоту. Не для того, чтобы доказать любовь или то, что кто-то считает любовью. Это не любовь. Ты не такой.
Он долго смотрел на меня, потом сжал мою руку. Прежде чем он успел заговорить, его экран завибрировал. Он вытащил его и прочел сообщение. Выражение его лица не изменилось, но я увидела огонь в его глазах.
— Что случилось? — спросил Алексей, когда они с Лулу вернулись к столу.
— Вампиры из Отдела по соблюдению правовых и этических норм находятся в здании САЦ.
Я даже не успела спросить — или разозлиться, почему Тео нас не предупредил, — когда завибрировал мой экран:
«Подтверждено, Отдел находится в отеле «Портман Гранд». Слежка установлена».
«Лучше поздно, чем никогда», — подумала я. И дала им наводку.
«Отправляйтесь в штаб-квартиру Стаи. Они уже там».
Его следующее сообщение состояло в основном из ругани и предупреждения о том, что Команда Омбудсмена не может трогать Отдел, пока они ничего не сделают. У меня было предчувствие, что это не займет много времени.
— Они остановились в отеле «Портман Гранд», — сказала я и убрала экран. — Я попросила ОМБ проследить за ними. Это все, что они сейчас смогут сделать.
— Зачем ААМ Стая? — спросила Лулу, снова садясь на свое место. — Из-за Элизы?
— Полагаю, они пытаются запугать нас, чтобы мы выдали ее местонахождение, — ответил Коннор, потягивая свой напиток.
Лулу фыркнула.
— Они что, никогда раньше не встречали оборотней?
— Сказать по правде? — спросил Коннор с теплой улыбкой. — Мы с радостью дадим им бой. Это как бы наш конек.
— Ты собираешься в штаб-квартиру? — спросила я.
Он провел кончиками пальцев по тыльной стороне моей ладони, и от этого ощущения по мне пробежала дрожь.
— Я собираюсь продолжать наслаждаться вечером. Стая пойдет им навстречу, если они того пожелают, или проигнорирует их. В любом случае, ААМ получит ценный урок.
Глава 10
Закончив ужин, мы поехали в Гумбольдт-Парк на внедорожнике, который Алексей забрал у лофта, и остановились на уютной жилой улочке.
По обеим сторонам тянулись таунхаусы, некоторые из них были старыми и изысканными из светлого камня, другие — гладкими и современными из стекла и стали.
Коннор подошел к тому, что располагался как раз между домами в этих двух стилях. Трехэтажное здание из красного кирпича, на каждом этаже по три узких окна, увенчанных грубо отесанным камнем. Крыша была отделана темно-зеленой лепниной, а перед домом располагался небольшой зеленый участок, огороженный невысоким черным забором и украшенный невысоким японским кленом, листья которого уже стали ярко-красными.
— Мило, — произнесла Лулу, когда мы поднимались по лестнице к входной двери. Коннор отпер ее, и мы вошли следом за ним.
Старое дерево цвета меда блестело почти везде: на полу, на лестнице, которая вела сразу на второй этаж, и на длинных горизонтальных балках, пересекавших фойе. Заглянув в комнату слева, я обнаружила встроенные книжные полки и камин, выложенный темно-зеленой плиткой с легким отливом. Низкий бархатный диван идеально подходил для чтения. Комната переходила в столовую, отделанную теплым деревом, с большим количеством книжных полок и длинной подвесной лампой из стекла и железа.
— Это похоже на современного Фрэнка Ллойда Райта[22], — сказала Лулу, придав своему взгляду то, что я привыкла считать прищуром художницы.
— Да, — согласилась я. Обстановка была старомодной — не было округлых краев и сверкающих белых поверхностей, которые популярны сейчас — но это было красиво.
Мы прошли на открытую кухню, где над медными столешницами поблескивало еще больше плитки. Современность снова взяла верх своей элегантной бытовой техникой. Несколько ступенек вели к расположенной ниже гостиной с огромным винтажным окном, которое захватывало верхние этажи. На боковой стене висела огромная картина, на которой синие и зеленые тона сменялись и сливались, пока не превратились в волны, ритмично разбивающиеся о скалистый берег.
Я поставила сумку, подошла к окну и выглянула на заросший травой сад, который, казалось, тянулся вдоль дома, огороженный кирпичной стеной, увитой плющом. Оранжерея из стекла и стали, роскошная в викторианском стиле, переходила от здания во двор.
— Черт, — промолвила Лулу, вставая рядом со мной. — Правда, круто.
Это был великолепный дом, но такая роскошь, как двор в тесном районе Чикаго? Не говоря уже о зимнем саде, атриуме, дереве... И все это элегантно, но не вычурно. Под старину, но в то же время современно. Кто-то очень позаботился о том, чтобы каждая деталь в этом доме имела значение; они хотели, чтобы он прослужил долго, и было практично.
Лулу повернулась к Коннору, пока я разглядывала двор.
— Так этот дом принадлежит Стае или как? — спросила она.
— Нет, — ответил Коннор. — Он мой.
Я оглянулась на него.
— Твой? Типа, инвестиций?
— Мой, в смысле, я купил. Чтобы жить здесь.
— Ты переезжаешь из дома Киинов? — спросила я. В доме было полно оборотней — целых три поколения.
— Я переехал, когда мы вернулись из Миннесоты.
Прошла целая минута, прежде чем я снова смогла говорить.
— Ты купил дом и переехал от родителей несколько недель назад.
Лулу прочистила горло, напоминая нам, что мы не одни, затем подняла сумку, которую я кинула.
— Алексей, ты знаешь, где находится комната для гостей?
Алексей кивнул, посмотрел на Коннора, и они скрылись из виду, пройдя в дом. Дом, который принадлежал Коннору, с отделкой из дерева цвета меда, огромным двором и оранжереей.
— В чем проблема? — спросил Коннор, когда мы остались одни.
Я испытала тысячу эмоций одновременно. Удивление от того, что он покинул дом, в котором жили три поколения его семьи, шок от того, что у него были финансы купить таунхаус в Чикаго, гнев и обида из-за того, что он не подумал поделиться ничем из этого — важного, меняющего жизнь — со мной.
Мои родители скрывали интерес AAM ко мне. Коннор отгородился от меня.
«Есть еще кто-то, кому я могу доверять?»
— Покинул дом, — повторила я. — Переехал. Купил дом. Это важные решения, Коннор. И ты мне ни о чем из этого не говорил.
— Я говорю тебе сейчас, — сказал он, достав из кармана экран и положив его на стойку, избегая смотреть мне в глаза. — Ничего серьезного.
— Значит, полная перестройка жизни — это всего лишь обычный вторник для тебя?
Он посмотрел на меня.
— Не смеши.
Я сердито посмотрела на него.
— Не преуменьшай мои чувства.
— Я не преуменьшаю их значения. Я пытаюсь их понять. — Он выругался и прижал руку к груди. — Для меня настало время пожить одному. Мне нужно место, которое будет принадлежать мне. Место, которое будет подальше от Стаи. Пришло время, — повторил он.
По его лицу я поняла, что он не осознает, что держит нож, и просто провернул его еще немного сильнее.
— И это все? — спросила я.
— Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать.