Тео нахмурился.
— Это довольно распространенная фраза. Но...
— Но, — согласилась я. — Он сказал, что представляет интересы некоторых людей, которые задолжали мне услугу, — произнесла я и поведала им подробности. — Вы знаете, кого он представляет?
— Не совсем, — ответил Роджер, нахмурившись. — Мы работали с ним по нескольким небольшим вопросам. Он уклончиво говорил о сохранении конфиденциальности своих клиентов, что неудивительно. Я полагаю, они хорошо обеспечены, раз у них есть деньги, чтобы действовать через посредника.
— Или хотят скрыть свою личность.
— Вполне вероятно, — сказал Роджер. — Но зачем им это? Конечно, есть Суперы с ордерами на арест, но нет никого, у кого была бы такая власть.
— Может, это и ерунда, — произнесла я и замолчала. — Он сказал, что хотел встретиться со мной, но ничего не упоминал ни об ААМ, ни о драке в Роще.
— Он не хотел вызвать у тебя досаду? — спросил Тео. — Что-то, что задело бы тебя?
— Возможно. — Я была подозрительна, и мне не нравились ситуации без четких границ, четких правил, когда мотивы были неясны. Но, похоже, это все, что можно было узнать. — Неважно, — произнесла я. — А что насчет преследователя?
Это звучало менее лично, поэтому я назвала его «просто преследователь», а не «мой преследователь». Меньше расстраивало.
— Немного, — ответил Тео. — Ни отпечатков пальцев, ни ДНК на бумаге. — Он напечатал что-то на экране, и на стеклянной панели появилось изображение. Бледные тени на белом фоне, которые я с трудом могла различить.
— Что это? — спросила я. — Здание?
— Водонапорная башня[25], — ответил Тео. — Это водяной знак с почтовой бумаги, отсканированный и увеличенный. Мы смогли его отследить, но он весьма распространенный. Доступен в Интернете и в десятках магазинов только в Чикаго. Чернила такие же обычные. Использовалась обычная ручка.
— Кто пишет жуткую любовную записку обычной канцелярской ручкой? — спросила Петра. — Как минимум, нужны перьевая ручка и восковая печать.
— Значит, — произнесла я, — он не любитель дорогих письменных принадлежностей, или у него хватило ума выбрать что-то, что трудно отследить.
— Одно из двух, — с улыбкой согласился Тео. — И почтовая марка на первом письме ничего не дает. Почтовый конверт и марка были куплены в киоске и оплачены наличными. Другого способа отследить их нет.
— А что насчет камер в лофте?
— Доказывают, что ты не выходила из квартиры, когда Блейка убили. Не показывают кого-то, кто мог доставить письмо.
— Может, он призрак, — произнесла я со вздохом.
— Призраки редко бывают одержимы людьми, — сказала Петра. — На самом деле это миф.
Я пошутила, но решила поверить ей на слово.
— А что насчет Блейка?
— Записи его смерти нет, он стоял вне зоны видимости камер, — ответил Тео. — Значит, либо убийце повезло, либо он знал, где расположены камеры.
— Может, он работает в этом здании? — задалась я вопросом.
— Мы проверим сотрудников, — кивнул Тео.
— Я все еще считаю странным то, что он зашел в «Брасс энд Коппер» за десять минут до рассвета, чтобы выпить кофе. Почему член AAM зашел в это здание, чтобы выпить кофе, когда в радиусе нескольких кварталов есть дюжина кофеен?
— Может, потому, что это через дорогу от «Портман Гранд», — сказала Петра.
Я уставилась на нее. Я знала, что оба этих здания на Мичиган, но не представляла, что они так близко.
— Он через дорогу?
— Секунду, — произнесла она, нахмурившись, и начала печатать, выводя данные на настенный монитор. Поиск, карта, изображение этого квартала Мичиган. И «Портман Гранд», расположенный прямо через дорогу от сверкающего здания «Брасс энд Коппер».
— Ужасно удобно, — пробормотала я, думая о восходящем солнце и о том, как мало времени было у жертвы, и убийцы, если он вампир, чтобы скрыться.
— И все же — зачем так рисковать? — Я снова задала тот же вопрос, который не давал мне покоя. И тут я поняла — он не рисковал.
— Педвей[26], — произнесла я. — Он соединяет здания?
Педвей представляет собой систему подземных и наземных переходов в центре Чикаго, которые позволяют жителям передвигаться даже в разгар зимы. «Что может понравиться вампиру больше, чем безопасный подземный переход между отелем и дозой кофеина?»
— Черт возьми, — промолвила Петра, глядя на карту пересечений красных и синих линий, которую она вывела на монитор. — Так и есть. Это не часть официальных пешеходных переходов, — сказала она, указывая на монитор. — Вот почему этот участок желтый. Но если ты знаешь, где есть проходы, то, держу пари, сможешь попасть внутрь.
— Уверена, его даже не нужно искать, — сказала я и оглянулась на них. — Они не первые вампиры, которые останавливаются в «Портман». Готова поспорить, что Педвей — это то, чем они привлекают вампиров остановиться там. Передвигайтесь по городу, не боясь солнца или чего-то еще.
Теперь в глазах Роджера появился блеск, и он кивнул мне.
— Хорошо, Лиз. Молодец. — Он посмотрел на Петру. — Узнай об этом. Тео, посмотри, сможем ли мы подключиться к системе безопасности в отеле или на здании рядом со входом. Может, это поможет нам установить личность.
«Может быть, это нам что-то даст».
* * *
Я отправила Коннору сообщение, заверив его, что я возвращаюсь, и Роджер меня подвезет. Он ответил, что уехал по делам Стаи и сказал, что встретит меня у здания САЦ. Движение на дорогах было свободным, и мы быстро пересекли город.
Я узнала рев мотора, когда мы приблизились к зданию; конечно же, Тельма двигалась нам навстречу. Низкая и темная, как ее водитель.
Юен уже почти подъехал к обочине, когда я услышал это. Резкое ускорение, визг шин. И увидела в боковом зеркале белый седан, который свернул на улицу где-то позади нас и теперь несся прямо на нас.
«Нет», — с ужасом поняла я. «Прямо на Коннора».
Мое сердце просто... остановилось. В ту секунду мир замедлился, Коннор почти прижался к обочине, седан мчался, и только светлые волосы водителя были единственным, что я разглядела.
И когда время снова повернуло вспять, я открыла дверцу и выскочила из машины еще до того, как Юен успел остановиться. Я услышала его крик позади себя, его замешательство, но закричала в сторону Тельмы. Закричала ему.
— Коннор! Уходи!
Все еще в шлеме, он вскинул голову, чтобы увидеть меня, а потом обернулся, заметив угрозу, и я увидела, как напряглись его плечи.
Я никогда раньше не испытывала страха. Никогда не испытывала настоящего леденящего ужаса, пока не увидела, как он понял, что на него надвигается машина, и деваться некуда.
Он отклонился вправо, из-за чего Тельму медленно занесло, и мотоцикл оказался между оборотнем и седаном. Не медля, машина врезалась в него. Металл встретился с металлом, с бетоном, с человеком, когда Тельму развернуло, увлекая за собой Коннора. Они врезались в тротуар, затем в стену здания, и машина, набрав скорость, рванула с места.
Взвизгнули шины, когда Юен захлопнул дверцу и помчался следом.
Именно монстр заставил меня двигаться, заставив перебежать улицу, как раз в тот момент, когда оборотни, привлеченные шумом, вышли из здания, чтобы разобраться, в чем дело. Чертыхаясь, они подняли Тельму, задняя часть которой была наполовину раздавлена, а заднее колесо сложено почти пополам.
Я упала на колени, не обращая внимания на боль от бетона, впившегося в нежную кожу, и расстегнула его шлем.
— Коннор.
— Подержи его голову, — сказал кто-то, и я кивнула, удерживая его голову и туловище неподвижно, пока они снимали шлем.
Его глаза были закрыты, тело неподвижно.
— Коннор.
Ничего. Прошли секунды, но казалось, что прошли часы.
Потом сверкающие голубые глаза уставились на меня.
— Какого... хрена... это было?
* * *
— Седан, — сказала я ему, когда он отказался от скорой помощи и сидел, прислонившись к зданию. Он позволил мне осмотреть его на предмет травм, и я не увидела никаких переломов. У него было много царапин и, вероятно, несколько сломанных ребер, которые я не видела.
— Чей гребанный седан?
Мы оглянулись и увидели Габриэля у входа, на лице его была ярость.
— Чей этот гребаный седан? — снова спросил он, подходя ближе и пристально глядя на своего сына, своего ребенка.
— Не знаю, — ответил Коннор, проводя рукой по волосам. — Может, мудака из AAM. Может быть, какого-нибудь другого мудака.
— Меня подбросил Юен, — сказала я. — Он преследует машину.
Габриэль присел на корточки перед Коннором, осмотрел его. Он коснулся рукой лица сына, его лба, на его лице было написано облегчение от того, что его единственный сын все еще жив. И ярость от того, что кто-то пытался его убить.
— Ты перекинешься, — сказал Габриэль, это было предсказание и приказ. — И исцелишься.
— Да, — произнес Коннор и протянул отцу руку. Отец помог сыну подняться на ноги, дав ему время прийти в себя.
— Внутрь, — сказал Габриэль. Он оглянулся на Тельму. — И отнесите его в гараж.
* * *
Стая не была застенчивой, но и не хотела выносить дела Стаи на всеобщее обозрение. Гейб приказал почти всем вернуться к работе, а тем, кто остался, в основном членам семьи, пройти в комнату отдыха.
— Перекидывайся, — сказал он Коннору. — И поговорим.
Коннор кивнул.
— Мы сейчас придем.
Когда мы остались одни, я оглянулась на него, боясь прикоснуться, чтобы не причинить боль.
— С тобой все в порядке?
Он огляделся, чтобы убедиться, что мы одни. «Убедиться», — подумала я, «что любая слабость, в которой он собирался признаться, предназначена только для моих ушей».
— Я пострадал, — признался он, — но со мной все будет в порядке. Перекидываться будет чертовски больно. — И он поморщился от этой мысли. — Но зато потом останутся только синяки и ломота. Тельме понадобится больше, чем мне.