Он повернулся и посмотрел на меня с улыбкой, полной мужского удовлетворения.
— Представляла?
— Скажем так, девушки, с которыми ты встречался, не очень-то интересовались романтикой, а ты, похоже, не очень-то стремился ее поддерживать.
— Что я хотел поддерживать?
Я фыркнула.
— Тебе не нужно, чтобы я тебе это говорила. Ты был игроком, и девушки выстраивались в очередь, чтобы получить шанс встретиться с принцем.
— Я ничего не могу поделать со своей природной привлекательностью.
— Опять эта скромность, — сказала я, но почувствовала, как часть напряжения спадает с моих плеч. — Я говорила о тебе со своей мамой.
— Да?
— Мы обсуждали ААМ, Стаю, вампиров. Неприятности всех из перечисленных и неприятности, в которые ты попадал, когда был подростком.
— Проблемы взросления, — произнес он, и в его улыбке не было никакого сожаления.
— Это только один из способов взглянуть на это. Ты так часто попадал в неприятности, что я составила список.
Коннор посмотрел на меня сверху вниз, приподняв брови.
— Что, прости?
Я широко улыбнулась.
— В своем дневнике. Конечно, только те случаи, о которых знала. Те, о которых ты рассказал мне, или Лулу, или моим родителям. — Я скользнула по нему взглядом. — Или если я видела, как тебя забирала полиция.
— Такое было всего пару раз.
— Мне известно о четырех, — сказала я, поправляя. — И хорошо, что твой отец дружил с Омбудсменом. Еще я составила список из десяти лучших.
— Самых худших или самых впечатляющих?
— И то, и то.
— Почему ты была так одержима мной, негодница?
Я разрывалась между шуткой и оскорблением.
— Нет, я никогда не была одержима тобой.
— У тебя был список.
— Потому что ты постоянно попадал в неприятности. И это были только те случаи, когда тебя ловили.
Он снова широко улыбнулся.
— Это были безмятежные дни. До появления экранов и ответственности.
— До реальных последствий, ты имеешь в виду?
— Да.
— Больше всего мне понравилось, когда ты заменил бутылки с кровью в холодильнике столовой Кадогана на кетчуп и острый соус. Или когда ты пометил все карты в баре Стаи, а потом провел вечер, опустошая карманы своих дядей.
— Хорошее было время, — сказал он с очень довольной улыбкой. — Мои дяди были в бешенстве. Все, кроме Кристофера, который сказал, что они должны были знать лучше и сначала проверить колоду. Сказал, что это был хороший урок для них. После крови меня на неделю посадили под домашний арест, потому что кто-то настучал.
— Я не признаюсь, что настучала, — на самом деле это была я, — и даже если бы я это сделала, доказательств было предостаточно. В ту ночь ты был в Доме Кадогана и спрашивал, какова на вкус кровь.
— Ты настучала, — сказал он. — И у меня были проблемы. Дело в том, что это был не я.
— Как же, — сухо произнесла я. — Кто еще это мог сделать?
Он посмотрел на меня сверху вниз, и в его глазах была честность.
— Ты мне скажи.
Озадаченная, я попыталась вспомнить ту ночь. Я запомнила, потому что Лулу осталась на ночь, и мы провели большую часть времени, жалуясь на Коннора и поедая мороженое. Пока мы не притащили его в дом и не позволили присоединиться к нам. Так что мы с Коннором были там не единственными...
— Лулу, — догадалась я. — Это была она, а ты взял вину на себя.
Он пожал плечами, словно отмахиваясь от такой галантности.
— Ее родители строже моих.
— У всех родители строже, чем у тебя, — пробормотала я.
— Оборотни, — произнес он, ничуть не раскаиваясь. — Обычно она играла по правилам и не любила попадать в неприятности. В этом она, — он нахмурился, подыскивая слово, — мягче нас.
— Мне не нравилось разочаровывать своих родителей.
— Никому не нравится. Но я в основном игнорировал наказания, а ты обычно пыталась их обойти, ссылаясь на правила Дома или что-то в этом роде.
— Так, и кто теперь ведет список? — спросила я.
Коннор фыркнул.
— Суть в том, что я был готов взять на себя ответственность. Лулу была рада, что у нее не было неприятностей, и очень раздражена тем, что задолжала мне. Это был абсолютно беспроигрышный вариант. — Он нахмурился. — Думаю, именно тогда она общалась с девушкой-некромантом.
— Это была... — Мне пришлось напрячься, чтобы вспомнить имя девушки. — Кажется, Ариэль. Ее мать, Аннабель, была подругой моих родителей. Она помогала им и Команде Омбудсмена, пока не ушла на пенсию.
Ее дочь, как я вспомнила, была хулиганкой и не особо хорошо влияла на Лулу. Некроманты обретали свою магию, только когда достигали семнадцати или восемнадцати лет, и этот путь мог быть трудным как до, так и после.
— Может быть, все это было ее идеей, — размышляла я.
— Я так понимаю, вы не общаетесь.
— Нет, и, думаю, Лулу тоже не общается.
— Кажется, я поцеловал Ариэль, когда она была еще диким ребенком.
— Ты все еще в стадии дикого ребенка и так же неисправим.
Он повернулся ко мне, взгляд сузился, но глаза сверкали, как голубой огонь. Он нежно коснулся моего лица, проведя кончиком пальца по линии челюсти, и провел губами по моему уху.
— Может, мне доказать, насколько я неисправим?
— Да, — ответила я и схватила в кулак его футболку.
В следующее мгновение я оказалась на спине, а надо мной возвышался принц с невероятно голубыми глазами. Он прикусил мою нижнюю губу.
— Мы на улице, — напомнила я ему. — Нас могут увидеть.
— Нет, не увидят, — сказал он. — Проверь окна.
Инстинктивно я подняла глаза и поняла, что во двор выходили только окна его таунхауса, и все они были закрыты, а шторы задернуты. Никто не мог видеть.
— Умно, — произнесла я, чувствуя, как по коже бегут мурашки от предвкушения.
— Оборотни, — сказал он. — Нам нравятся все виды занятий голышом на открытом воздухе.
И на случай, если я ему не поверила, он продолжил доказывать это. Он стянул рубашку через голову, затем поднялся. Его ноги были босыми, и он расстегнул джинсы — медленнее, чем я считала нужным или справедливым — а потом появились боксеры, и дальше не было ничего, кроме гладкой загорелой кожи.
Он был великолепен.
Я и раньше видела его обнаженным, но это было лишь мельком до или после его обращения. Когда он стоял там, принц волков, глядя на меня с этим лицом падшего ангела, это было чем-то совершенно иным. В целом более значительным.
Широкие плечи, сильные руки. Грудь, каждая мышца на которой сужалась к животу. Там пульсировала сила, темные чернила бросали вызов миру. «Я не ведомый; я ведущий». Этот посыл соответствовал дерзости его глаз, крепким ногам и руке, опустившейся с живота на возбуждение, и пальцам, обхватившим его.
— Никакой скромности, — произнесла я, с трудом выговаривая слова.
— В этом нет необходимости, — ответил он, властно выгнув бровь, и опустился на колени. Мгновение он смотрел на меня. Взгляд скользил по одежде, словно мог видеть сквозь нее.
Но на нем все еще были синяки от нападения, и я нежно провела пальцами по коже на его торсе, возле плеча.
— Ты уверен, что с тобой все в порядке?
— Более чем в порядке, — ответил он и снова поднял взгляд на меня. — А ты?
— О, определенно, — произнесла я с ухмылкой.
— Хорошо. Я хочу тебя видеть.
Я попыталась сделать такое же выражение лица, гордая и уверенная, и стянула через голову топ без рукавов, затем сняла леггинсы. Его взгляд прошелся по линии моей шеи и спустился к остаткам темного атласа и кружева.
— Красивая, — произнес он. — И моя. — Он поманил меня пальцем, и я встала перед ним на колени.
Я положила руку ему на грудь, почувствовав, как бешено колотится его сердце, как кровь, магия и желание струятся под натянутой кожей. Я закрыла глаза, наслаждаясь этим ощущением. А когда я открыла их снова, то поняла, что они серебристые, и мои клыки обнажились.
Его губы приоткрылись, в ярко-голубых глазах вспыхнули желание и шок.
Я знала, что прочитала в них.
— Ты никогда не был с вампиром.
Коннор покачал головой.
— Нет, — ответил он, прерывисто выдыхая это слово.
Я наклонилась вперед и поцеловала его в шею, над артерией, которая билась там, прямо под кожей. Я почувствовала скрытую в ней силу, ревущую, как двигатель. Он будет Апексом, королем Стаи. Не только потому, что он потребует этого, потому что не согласился бы на меньшее, но и потому, что его сила была слишком велика, чтобы допустить какую-либо другую возможность.
«Столько силы», — сонно подумала я и провела клыками по его шее.
Коннор замер, и я мысленно выругалась, испугавшись, что зашла слишком далеко в плену его собственной магии, и почти отстранилась, чтобы посмотреть на него. Но он крепко прижал меня к себе.
— Еще раз, — потребовал он. Его голос был хриплым, как будто я повлияла и на него, и это едва не нарушило мой собственный контроль.
Мне пришлось заставить себя сосредоточиться на том, чтобы доставить удовольствие, а не брать то, чего он не предлагал — то, что я никогда не возьму, если он не предложит. Я запустила пальцы в его волосы, провела языком по уху, почувствовав его одобрительное урчание. Затем использовала свои клыки, чтобы возбудить, соблазнить. Чтобы напомнить ему, кем и чем я была. И с кем и чем он занялся.
А потом я оказалась на спине, звезды кружились над головой, а Коннор нависал надо мной, обхватив мою голову сильными руками.
Я улыбнулась ему, и его ответная улыбка была потрясающе красивой.
— Из всех мест, где я когда-либо думала оказаться, — произнесла я, — этого не было в списке.
— Тогда нам лучше сделать так, чтобы это стоило того. — Его рот нашел мой, тело опускалось все ниже, пока мы не оказались на одном уровне. Я обхватила его спину, почувствовав, как напряглись мышцы, когда он углубил поцелуй, впиваясь губами, переплетаясь языками, каждым сантиметром своего тела стараясь, как я догадалась, не сорваться.
— Я хочу тебя, — сказал он, и его рука нашла мою грудь, а я выгнулась под ним. Я почувствовала электричество, мощное, как любая искра, которую только может постичь магия, пока он дразнил меня. Открыв глаза, я увидела его пристальный, напряженный взгляд.