— Скажи это, — произнес он и, опустив рот, всосал. Звезды, казалось, завращались быстрее.
— Я хочу тебя, — сказала я, и его рык был торжествующим.
Он скользил вниз по моему телу, срывая остатки шелка, пальцами, ладонями, ртом, доставляя удовольствие медленными и обдуманными движениями. И когда он достиг моей сердцевины, я взорвалась, едва не присоединившись к этим кружащимся звездам. Еще один стон удовлетворения, победы. Гордости.
Он снова склонился надо мной и поцеловал с нежностью, которая была столь же шокирующей.
— Я мечтал об этом, — произнес он, — очень долго.
Настала моя очередь замереть в шоке. Я положила руки ему на лицо, заглянув в глаза.
— Что? Что значит «очень долго»?
Его улыбка была медленной и широкой.
— Даже когда была девчонкой-негодницей, Лиз, ты была соблазнительной. Я всерьез подумывал о том, чтобы попытаться охмурить тебя еще до того, как ты села в самолет до Парижа.
— Нет, — сказала я и убрала темный локон с его лба. — Ты пробыл на вечеринке по случаю отъезда минут двадцать.
Он просто выжидающе смотрел на меня.
— Ты ушел, — повторила я. — Я даже не успела попрощаться.
— Потому что ты уезжала. И мне показалось неправильным, не знаю, вмешиваться. Вот почему я никогда не прикасался к другим вампирам. Я никогда не знал никого, кто мог бы сравниться с тобой.
Слова ошеломили меня, я задыхалась так же, как от поцелуя.
— Я бы сказала «да».
Он уставился на меня, его глаза потемнели.
— Да?
— Ты был горяч, — только и смогла вымолвить я.
Его ухмылка была необычайно грешной.
— Тогда у нас обоих есть время смириться, — сказал он и снова нашел мои губы. Какие бы путы он ни использовал, чтобы сдерживать себя, теперь они были разорваны. Когда он выпрямился, было только желание, только любовь. А потом мы соединились, и он снова попытался взять себя в руки, прижавшись своим лбом к моему.
— Коннор, — произнесла я с мольбой, и он начал двигаться, и мы начали двигаться вместе, пока луна плыла по небу, а звезды вращались, и мы парили во Вселенной навстречу своим судьбам, какими бы они ни были.
Я вцепилась в его спину, словно могла запечатлеть его, нас, этот момент во времени. Одна его рука была на уровне моей головы, другая — на моем подбородке, когда он целовал меня, соблазнял, уничтожал.
Снова вспыхнули звезды, и он торжествующе закричал, а над нами сгустилась тьма.
* * *
Я не считала себя ханжой, но и не могла предположить, что буду лежать обнаженной на траве в центре Чикаго, чувствуя себя очень самодовольной, а рядом со мной будет такой же обнаженный и самодовольный принц.
— Ну что ж, — произнесла я. — Думаю, я могу вычеркнуть из списка «секс на природе».
Он перевел взгляд на меня, в его глазах было удивление, за которым последовало что-то похожее на сочувствие. В словах оборотня был смысл.
— Серьезно? Ты никогда...
— Я никогда, — закончила я и прищурилась. — И у тебя никогда не было такого значимого секса на природе, как этот, верно?
Коннор перекатился на меня, прядь темных волос небрежно упала ему на лоб, а его глаза были ослепительно голубыми.
— Так и было. Впервые.
И принялся доказывать это снова.
Глава 16
Мы спали вместе в его спальне на третьем этаже, которая была такой же роскошной, как и весь остальной дом. Кровать, на которой могла бы разместиться стая волков, застелена роскошными тканями, зона отдыха с большими подушками и одеялами из искусственного меха у камина, выложенного серебряной плиткой, стеклянный художественный экран на одной из больших стен с видом на густой и туманный лес.
Когда я проснулась, его уже не было, а в коридоре было темно и тихо. Когда я спустилась вниз, моему мозгу потребовалось некоторое время, чтобы осознать сцену в гостиной: Лулу и Алексей сплетенные вместе на диване, оба все еще во вчерашней одежде, оба еще спали.
Они не обнимались. Его голова была на одном конце дивана, ее — на другом, их ноги переплелись в позе, которая выглядела на редкость неудобной. Но Алексей держал ее за ногу, прижавшись щекой к ее ступне в носке, как будто это была самая мягкая подушка, о которой только может мечтать оборотень.
Я пялилась на них целых пять минут, уверенная, что Лулу поднимет голову и объяснит, что проиграла в «Правда или действие». Но они все еще спали.
Мне нужен был кофе, чтобы эмоционально переварить все это. И поскольку Коннор не запасся кофе, я взяла куртку, натянув ее с джинсами и облегающей футболкой с V-образным вырезом. Затем я воспользовалась экраном, чтобы найти ближайший «У Лео», проверила геолокацию и направилась к выходу. Подумав, что не следует исчезать, не сказав ни слова, я оставила на стойке записку:
«Почему до сих пор нет кофе?»
Я не потрудилась подписать ее. Они поймут, что это я.
Прежде чем выйти, я осмотрела улицу через окно и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на присутствии магии. Единственная сила, которую я ощущала, находилась позади меня среди спящих. Я как можно тише открыла дверь, так же тихо закрыла ее и шагнула в темноту.
Погода изменилась, в воздухе повеяло прохладой. Скоро наступит зима, которая принесет с собой суровый ветер, слои льда и снега. Не то чтобы несколько месяцев, проведенных в обнимку с Коннором, были тягостными.
В таунхаусах, мимо которых я проходила, горел свет, в некоторых виднелись семьи, занятые своими вечерними делами. Ужин. Домашнее задание. Игрушки. Беседы.
Нормальная жизнь. И это было чудесно видеть — вспоминать. «Это была хорошая идея», — подумала я и вошла в кофейню, где пахло жареным кофе и ванилью. Она была крошечной, как узкая полоска между более крупными ресторанами, и вмещала несколько маленьких столиков и застекленный прилавок с выпечкой.
Я купила кофе для всех, потому что была продуманным человеком, и отошла в сторону, чтобы подождать, пока наполнятся бумажные стаканчики. И почувствовала, как мой экран зажужжал.
Учитывая, какие сообщения получала в последнее время, я подумывала о том, чтобы выбросить его в мусорную корзину и покончить с этим. Но у меня не было возможности проигнорировать это, поэтому я взглянула на экран.
«Осталось тридцать шесть часов», — гласило сообщение. «Мы с нетерпением ждем твоей коммендации или капитуляции».
Дрожащей от внезапного гнева рукой я засунула экран обратно в карман. Не дай Бог, я забуду о нашей сделке или о том, сколько у меня осталось свободы.
— Хулиганка, — пробормотала женщина неподалеку. — Типичные вампиры.
От неожиданности я подняла глаза, решив, что она увидела сообщение. Потом я проследила за ее взглядом до большого телевизора, установленного возле стойки, на котором был выключен звук, но включены субтитры.
«Элиза Салливан», — гласила надпись на телевизоре, пока шло видео, на котором я выхожу из самолета, прилетевшего из Парижа, «дочь Этана Салливана, главы чикагского Дома Кадогана, согласилась сдаться после напряженного противостояния в Доме Кадогана прошлой ночью. Салливан обвиняют в нарушении вампирских правил и нападении на тех, кого отправили ее поймать. Подробнее об этой истории читайте по мере развития событий».
Это была ложь. Все ложь, если Клайв или его коллеги умело донесли ее любому репортеру, который решил послушать. Вампиры, доставляющие неприятности, были гораздо более предпочтительной историей, чем вампиры, вовремя оплачивающие свои счета.
— Хулиганка, — снова пробормотала женщина. — Я уверена, что она сделала то, в чем ее обвиняют. Она выглядит именно так. Избалованной.
— Она не такая уж плохая, — сказал мужчина за соседним столиком. — Разве она не помогала с фейри?
— Скорее всего, она сама и начала проблему с фейри.
Мой заказ с напитками стоял на стойке. Я схватила его и подавила желание выскользнуть из кофейни, чтобы женщина не узнала меня. И поняла, что это позволит ей — и ее невежеству — взять верх.
Поэтому я подошла к ней, подождала, пока она поднимет глаза, и увидела, как они расширились от страха.
— Я Элиза Салливан, — представилась я. — Я нужна им, потому что спасла человеческую жизнь. Если они накажут меня за это, тебе лучше надеяться, что следующая жизнь, которую нужно будет спасти, окажется не твоей.
Я повернулась на каблуках и вышла, оставив ее бормотать у себя за спиной.
* * *
Когда я снова вошла в дом, Коннор сидел за кухонным островом, уставившись в экран. Он поднял глаза, услышав, как я громко топаю.
— Что случилось?
— Вампиры, — пробормотала я и поставила заказ на стойку.
Он встал, отложив свой экран.
— Они нашли тебя?
— Нет. Открыли ответный огонь, — сказала я. — Прислали мне сообщение о сроках и сделали репортаж о том, что моя «капитуляция» неизбежна. — Я протянула ему свой экран. — Ты читай. А мне нужен кофеин.
Пока его взгляд скользил по экрану, а в воздухе витала гневная магия, я взяла стакан из подставки, сделала большой глоток и закрыла глаза.
— Так-то лучше, — пробормотала я, ощущая тепло и вкус кофеина.
— Они будут очень разочарованы, если ты не сдашься.
— О, абсолютно точно будут. А потом они могут выйти нахрен прямо на дневной свет.
Рот Коннора искривился.
— Это хорошо.
— Я думала об этом, пока бормотала что-то себе под нос по дороге обратно. — Он вернул мне экран, и я увидела два новых сообщения от репортеров «Трибьюн»[35] и «Сан-Таймс»[36], которые хотели получить интервью.
— Ты собираешься им ответить? — спросил Коннор у меня за спиной.
— Я собираюсь сделать кое-что получше, — решила я.
В ответ я сказала им, чтобы они направляли все запросы Роджеру Юену и Тео Мартину. Это отвадит от меня СМИ. Если ОМБ хочет, чтобы расследование было внутренним, а меня в него не впутывали, будет справедливо, если я направлю репортеров к ним.