вампира, которого захотела. После всего, что я пытался для тебя сделать — наставить тебя на путь истинный, спасти от логова беззакония, в котором ты выросла.
Я моргнула в притворном замешательстве.
— Логово беззакония? Тебе не нравится Дом Кадогана?
— Они не приняли меня, — сказал он, и в его смехе послышались нотки безумия.
Я уставилась на него.
— Что?
— Меня туда не приняли. Я подавал заявление. Я хотел жить в Чикаго, это было поближе к дому. Они дали тебе полную свободу действий, но меня не приняли.
«Мои родители ничего не говорили. Они знали, но не сказали мне? Нет. Они бы обязательно сказали. Так что, если предположить, что он говорил правду, они не выявили связь».
— Клайв сказал, что этот Дом никогда не был для меня достаточно хорош, — продолжил Леви, — что он полон беззакония и неуважения. Но посмотри на меня сейчас. Теперь я здесь, в твоем доме, с тобой. Я прошел полный круг.
«Интересно, насколько Клайв подпитывал безумие своего брата? Его навязчивые идеи? Клайв должен был знать. Человек с такими проблемами не мог прожить жизнь так, чтобы его семья не заметила. Не причинив никому вреда. Не поэтому ли Клайв был так сосредоточен на правилах? На контроле? Потому что так он держал Леви в узде?»
— Итак, ты узнал, что я решила остаться в Чикаго, — подсказала я, пытаясь поддержать его разговор.
— Конечно. Я старше тебя, и мне пришлось ждать, пока ты повзрослеешь. Но потом ты уехала в Париж, и мне пришлось ждать, пока ты вернешься сюда. И теперь мы здесь вместе.
И теперь мне было жутко по-другому. Мне нужно было выбраться.
— У нас все получится, — сказала я, смягчив голос. — Я не знала, что ты... готов к таким отношениям. Мы могли бы уехать отсюда прямо сейчас и быть вместе. Только я и ты.
Я видела, что он хотел в это верить, на его лице отражалась борьба правды и лжи в его беспокойном сознании. Но он покачал головой.
— Ты предпочла их мне. Ты предательница, как и сказал Клайв.
— Он назвал меня предательницей? — У меня даже губы задрожали.
— Ты выбрала оборотней, — повторил Леви, подчеркивая каждое слово взмахом ножа.
— Но я этого не делала, — сказала я и кивнула в сторону комнаты. — Сейчас здесь только я и ты. Я не знала, что ты будешь здесь, что ты будешь ждать меня. Но это был приятный сюрприз.
Он наблюдал за мной какое-то время, в его глазах расцветала надежда.
— Правда?
— Конечно. Оборотни очень грубые. У них нет таких манер, как у вампиров.
С улицы донесся скрежет металла о металл, и моя кровь похолодела. Коннор. Но даже когда сердце колотилось, мне приходилось бороться за то, чтобы не сопротивляться. Если я выйду из образа, то потеряю Леви, и у меня не будет шансов выбраться отсюда — или добраться до Коннора.
«Он может сам о себе позаботиться», — мысленно повторила я, как мантру, и кивнула, все время пытаясь ослабить свои путы, даже когда ткань царапала кожу. Я нахмурилась, изображая замешательство.
— А что насчет Блейка? Почему меня нужно было защищать от него?
В мгновение ока удовольствие снова сменилось гневом.
— Он ненавидел тебя даже больше, чем Клайв. Хотел разорвать тебя на части. Конечно, он вел себя хорошо, но это была всего лишь его игра. Его лицо. Иногда мы надеваем маску, которая не выдает, кто мы есть на самом деле.
«Как тот безобидный вампир, который появился у моей двери в ночь вечеринки», — подумала я. «Как ты».
— Что насчет Миранды?
— Девушки, которая тебя сдала?
— Девушки... — это было все, что я успела произнести, прежде чем моя собственная ярость взорвалась и взбудоражила с собой монстра.
Это не оборотень из Миннесоты вызвал ААМ. Это была Миранда. Она все — ААМ, преследователя, нападение на Коннора, смерть Блейка. О, мы с Мирандой перекинемся парой гребаных словечек.
— Ты напал на нее? На ту девушку? — Мой голос дрожал от гнева. Я надавила одним запястьем на другое, пытаясь просунуть руку сквозь ткань, и мне хотелось закричать от разочарования.
— Нет, — ответил Леви, не обращая внимания на мою борьбу. — Она привела меня сюда, к тебе. Зачем мне это?
«Потому что она стояла за всем этим», — подумала я. «Она была причиной, следствием и всем остальным».
— Прости. Я просто так запуталась. Ее ранили, и она обвинила в этом вампиров. Так типично.
— Так типично, — согласился он.
— Не знаю, как мне тебя отблагодарить, — сказала я и застенчиво отвела взгляд. — Особенно, когда за мной охотится ААМ.
— Тебе просто нужно вступить в Дом. Это не сложно. Выбери Дом, и я останусь здесь, и мы сможем жить в Чикаго и быть счастливыми. Ты должна вступить в Дом, — повторил он, глаза его округлились. — Ты должна. Должна. Мы должны быть частью Дома. Это очень важно. — Он остановился передо мной. — Это все.
В нем и в мире, который он создал в своем воображении, было что-то вызывающее жалость, из-за чего его было трудно ненавидеть. Но я не сдавалась.
— Ты же не думаешь, что у нас все будет не в порядке, если мы не присоединимся к какому-нибудь Дому?
Он ударил меня тыльной стороной ладони.
Костяшки пальцев ударились о скулу, плоть о плоть, и боль была почти ослепляющей.
— Я только что сказал, что тебе нужно вступить в Дом. Ты должна. Неужели ты не понимаешь?
«Я поняла достаточно», — подумала я, чувствуя, как пульсирует мое лицо, как покалывает кожу. Я поняла, что мое терпение на исходе. У меня не осталось времени вести себя хорошо, ждать. Надеяться, что мы сможем выбраться из этого без смертей.
«Вперед», — сказала я монстру. И он, не теряя времени, протиснулся сквозь меня с такой скоростью, что я дернулась в кресле.
Я подняла голову, позволяя Леви увидеть, кем я была. Это было бы его наказанием или его частью. Наблюдать, как его мечта растворяется в страхе, в тумане моих покрасневших глаз.
По его лицу растекся ужас, как пятно, брови искривились.
— Что ты?
— Не такая, как ты, — ответила я, и монстр заставил нас качнуться на стуле вперед, врезавшись лбом в его лоб.
Леви, спотыкаясь, вернулся к кухонному острову и выругался. Он уперся в него рукой, а другой вытер кровь, хлынувшую из носа.
— Ах ты сука! — закричал он, брызгая слюной от ярости. Слова были достаточно громкими, и я надеялась, что кто-нибудь позвонит в ЧДП, но мне придется защищать себя, пока кто-нибудь не позвонит.
Все еще привязанная к стулу, с тканью на моих руках, ослабшей от движений, но еще не развязавшейся, я качнулась в сторону, пытаясь ударить его высокой спинкой.
Я задела его, но он просто изменил направление движения, бросив меня на пол. Я ударилась плечом, которое повредила в Роще, и боль снова пронзила его. Подступила тошнота, но я отказалась обращать на это внимание.
От падения стул погнулся. Леви подошел ближе, занес ногу для удара, я собрала всю силу, на которую была способна, и ударил ею об пол. Спинка стула разлетелась вдребезги. Монстр взял контроль, мы освободили запястья, разорвав ткань, так что во все стороны полетели куски ткани.
Мы с Леви бросились друг на друга. Он схватил меня за волосы, а я ударила ногой, зацепив его за голень и вывернув ногу, чтобы сдвинуть его лодыжку и вывести из равновесия. Но он схватил меня и повалил на пол за собой. Мы ударились о кофейный столик, который опрокинулся, разбрасывая осколки посуды. Мы перекатились раз, другой, пока он не оказался на мне, прижав мои руки к полу.
— Ты могла бы заполучить меня, — сказал он, прижимаясь губами к моим, и я почувствовала привкус желчи.
— Я не хочу иметь с тобой ничего общего, придурок.
Я нацелилась коленом ему между ног, но он заблокировал удар. Это движение заставило его переместить свой вес ровно настолько, чтобы я смогла, скрестив ноги, оказаться сверху. Я отползла в сторону, но он схватил меня за лодыжку. Монстр пнул его, раздавив его пальцы ботинками, и наслаждался его криком.
Я поднялась на колени, чувствуя, как боль отдается в дюжине мест, а затем на ноги, моя щека пульсировала болью при каждом движении.
Леви сделал то же самое, но подобрал обломок стула. Я молила бога, чтобы Лулу не купила осину.
Он метнул его в мою сторону. Я ударила ногой, услышав, как хрустнуло его запястье. Кол упал, и он наклонился, чтобы снова схватить его, когда в воздухе раздался рев, от которого задрожали стекла.
«Слишком поздно», — подумала я и почувствовала, как магия с ревом устремляется к нам из коридора. Он приближался.
— Волк, — произнесла я не совсем своим голосом.
Леви с окровавленным лицом злобно посмотрел на меня.
— Грязная сука, — выплюнул он и со скоростью, которой я никогда раньше не видела, бросился к окну, которое, как я запоздало поняла, было открыто. А затем он исчез.
Дверь в лофт распахнулась, и я бросила на нее взгляд.
«Волк», — повторил монстр и отступил, чтобы восстановиться.
Волосы Коннора были растрепаны, рубашка порвана, но он был цел. И он был в ярости.
— Это был Леви, — сказала я, обхватив плечо. — Брат Клайва. Он выпрыгнул в окно.
Коннор подбежал к нему и выглянул наружу.
— Ушел, — произнес он и злобно выругался. Затем он снова повернулся ко мне, его голубые глаза были жесткими и холодными, но гнев сменился облегчением. Он подошел ко мне, положив руки на мои плечи. И тут же застыл от гнева, который я почувствовала в воздухе.
— Он ударил тебя.
Я кивнула.
— Меня не волнует, что он слишком травмирован, чтобы иметь совесть. Он мертвец.
— Между нами, моими родителями и ААМ, ты, вероятно, прав. Думаю, я сломала ему запястье, а может, и нос.
— Хорошо, — произнес он, затем оглядел меня с ног до головы. — Присядь. Я чувствую твою боль отсюда. — Он подвел меня к дивану, и я, опираясь на его руку, опустилась на него.
— Что еще болит?
— Все болит, но больше всего плечо. Я снова приземлилась на него. Это самое худшее. Ты в порядке?