— Он появлялся? — спросила я.
— Нет, — ответил один из охранников. — Все было тихо, и мы надеемся, что так и останется.
Мы кивнули и пошли к Дому. Если меч и взывал к монстру сегодня, то он никак не отреагировал. Слишком устал, чтобы поддаться магии после битвы. Нашей битвы.
— Я всегда думал об этом месте как о твоем замке, — сказал Коннор, разглядывая каменный фасад. — Рапунцель в своей башне.
Я усмехнулась.
— Я всегда считала дом Киинов твоим замком. — Это был дом в стиле королевы Анны, с башней и балконом. — А ты, я не знаю, как из «Красавицы и чудовища»?
Он негромко рассмеялся, когда открыл дверь, и секретарша вежливо кивнула.
— Они в кабинете твоего отца.
— Спасибо, — произнесла я, и мы пошли через фойе.
— Почему ты нервничаешь? — спросил он.
— Из-за меча моей матери монстр иногда начинает здесь нервничать. Но пока все тихо.
Он сжал мою руку, и мы вошли в кабинет, где в зоне отдыха сидели мои мама и папа. Они оба вскочили на ноги, когда мы вошли, и направились ко мне с беспокойством в глазах.
— Я в порядке, — сказала я, поднимая руку. — Мы оба в порядке. Несколько ушибов, но в порядке.
— Мистер и миссис Салливан, — произнес Коннор.
Моя мама фыркнула.
— Ты никогда в жизни не называл меня так. Нет смысла начинать сейчас. Присаживайтесь, — сказала она, жестом указывая нам на кресла. — Давайте передохнем и поговорим. Тебе нужно отдохнуть, ты все еще выглядишь бледной.
— Вампир, — указала я.
Звук, который издала моя мама, сказал мне, что она не оценила шутку.
— Вам нужно что-нибудь выпить? Поесть? — спросил папа.
Коннор посмотрел на меня.
— Нет, спасибо, — ответила я. — Все в порядке.
Мы сели, и я дала родителям время осмотреть меня и убедиться, что со мной все в порядке.
— Клайв сейчас под стражей в ЧДП, — сказала я, — благодаря Джонсону. — Я сообщила им остальную информацию.
— Я бы хотела добраться до Леви, этого жалкого маленького монстра, — сказала моя мама. — Не только за то, что причинил тебе боль, хотя и этого более чем достаточно. Скрываться — игра трусов.
— Я в порядке, — заверила я ее. — Я могу за себя постоять, как и Коннор.
Она кивнула, выдохнув.
— Я проверил наши записи на предмет человека, имя которого ты мне дала, — сказал папа. — Грег Восс, как тогда звался Леви, дважды подавал заявку на вступление в Дом Кадогана. Оба раза до того, как твоя мама вступила в Дом. Я не видел фотографии Леви и не уловил связи.
— Конечно, не уловил, — произнесла я. — С чего бы тебе? Дом Кадогана отказал ему.
Папа кивнул, но в его глазах все еще было чувство вины, которое мне хотелось стереть. Насилие очень редко затрагивает только жертву; его последствия распространяются, как рябь на проклятом пруду.
— Я просмотрел свои записи. Восс был непреклонен в том, что Кадоган был подходящим для него Домом, — сказал папа, — и все время говорил о его достоинствах. Как он выбрал его из всех остальных. Как он это заслужил. Но ничего о его навыках, увлечениях, качествах, которые он бы привнес в наш Дом. У меня было плохое предчувствие на его счет, и я попросил охранников покопаться в его истории. Они нашли закрытое дело из комиссии по делам несовершеннолетних, но мы не смогли узнать подробности. Мы предположили, что это было связано с насилием, учитывая размер файла.
— Это похоже на него, — произнесла я, покрываясь холодным потом, когда вспомнила вспышку его гнева.
Коннор потянулся ко мне и сжал мою руку. Я сжала ее в ответ, взяв себя в руки.
— Значит, ты ему отказал? — спросила я.
Папа кивнул.
— Он подал заявку повторно, когда мы были открыты для подачи заявок, и снова получил отказ. В третий раз он не стал пытаться.
— Как он воспринял отказ? — спросил Коннор.
Папа потянулся за планшетом, лежавшим на кофейном столике.
— Не очень хорошо. — Он взял его и протянул планшет мне.
Он содержал список сообщений, каждое из которых было отправлено примерно с разницей в неделю после предыдущего, и это продолжалось почти четыре месяца после последнего отказа.
— Он присылал тебе письма, — пробормотала я и открыла одно из них наугад. Пока Коннор читал через мое плечо, я обнаружила тот же тон напускной интимности в записках, которые он мне присылал. Волнение. Открыла еще одно, потом еще, и обнаружила то же перерастание — от недоумения до ярости и объявления войны. Мания была очевидна, как и закономерность. Еще одно доказательство, которое мы могли бы использовать, чтобы не дать ему причинить вред кому-либо еще — если бы нашли его до того, как это произошло.
— Это все, что есть? — спросила я.
Папа кивнул.
— После этого воцарилась тишина. Я предположил, что он решил двигаться дальше. Присоединился к другому Дому или стал Бродягой. По-видимому, нет.
— Это были разумные предположения, — сказала я и вернула планшет. — Можешь отправить это Тео и Петре? Им нужно будет просмотреть и отослать в ЧДП.
— Возможно, в письмах есть что-то, что мы сможем использовать, чтобы определить его местонахождение, — произнес Коннор. — Найти его и остановить.
Папа кивнул.
— Как ты думаешь, его преследование как-то связано с Домом?
— Я подозреваю, что именно так он узнал обо мне — следил за новостями о Доме — но это переросло во что-то другое. В своей первой записке он сказал, что рад, что я решила не возвращаться в Париж; он также упомянул Париж в лофте. У меня такое чувство, что это положило начало новому этапу.
Казалось, от этого плечи моего отца расслабились.
— Хорошо.
— Что насчет Николь? — спросила я.
— Люк, как и предполагалось, поймал ее между совещаниями, и она понятия не имела, что здесь происходит. Она не может покинуть Нью-Йорк до завтрашнего дня — по всей видимости, речь идет о финансовых махинациях, в которых замешаны федеральные следователи. Но когда закончит, она приедет сюда, чтобы разобраться с этими проблемами.
— Что значит «разобраться? — спросил Коннор, постепенно приближаясь ко мне, как будто его близость была щитом.
Папа посмотрел на меня.
— Отдел не справился со своей задачей, и она будет разбираться с ними напрямую, вместе с членами своей собственной охраны. Но она также настаивает на том, чтобы в эту, скажем так, новую эпоху правила применялись одинаково. Она хочет поговорить с тобой лично.
— Допросить? — спросил Коннор.
Папа не сводил с меня пристального взгляда, сильного и уверенного.
— Она не так это назвала. Мы попросили, чтобы встреча состоялась здесь, что является, по крайней мере, минимальным преимуществом. Она согласилась.
— Когда? — спросила я.
— Завтра. В полночь.
Черт возьми. Я предполагала, что это возможно, учитывая временный арест Клайва, но думала, что у меня будет больше времени, чтобы подготовиться к этому. Что ж, ничего не поделаешь. Мне придется придумать, как с этим справиться. И, если возможно, способ использовать это в своих интересах.
Я вздохнула и посмотрела на своих родителей.
— ААМ действительно лучше Гринвичского Совета?
— Да, — одновременно ответили мои родители и посмотрели друг на друга так, что это говорило об общем опыте. Общих страхах и победах в годы до моего рождения.
— Тогда ладно, — произнесла я. — Мы разберемся с этим завтра. А пока, могу я воспользоваться библиотекой?
— Конечно, — с некоторым удивлением ответил мой папа, а потом его взгляд остановился на Конноре. — Пока ты там, я бы хотел поговорить с Коннором.
Мгновение они смотрели друг на друга, два сильных мужчины, оба важные для меня.
— Решать ему, — сказала я.
Коннор кивнул, сделка была заключена.
И во мне разгорелось любопытство.
* * *
Это была самая большая комната в Доме. Два этажа, заставленных книгами, включая балкон из кованого железа, который опоясывал верхний этаж. Там были массивные окна в крыше, библиотечные столы на блестящих полах и, конечно, библиотекарь-вампир, который, когда я была маленькой, тайком приносил мне детективные романы. Они выходили раз в несколько недель, нумерованная серия об одиннадцатилетнем детективе, у которого был домашний зяблик, очки и маленькая кожаная сумка. Я откладывала свои карманные деньги на месяц, чтобы купить подходящую сумку и носила ее, пока не износились ремешки.
Я не была уверена, что именно здесь ищу. Но если я собиралась встретиться с Николь лицом к лицу, я знала, что мне понадобятся веские, убедительные аргументы. Юридические аргументы. А закон о вампирах хранился здесь. Канон состоял из десятков томов, которые занимали десятки полок, но я начала с перевыпущенного «Канона Североамериканских Вампиров: Настольного Справочника», который показался мне достаточно тяжелым, чтобы вместить большинство важных правил. Я отнесла его к столу, села и начала просматривать оглавление.
Большая часть этого содержания была умопомрачительно скучной: права и обязанности Домов; методы ведения бухгалтерского учета, которые Дома были обязаны использовать; структура комитета AAM. Я перешла к уголовно-правовым положениям и нашла правило, которое, как я предположила, AAM пыталась использовать против меня, хотя никто конкретно об этом не упоминал. Возможно, это не было большим сюрпризом, учитывая, что теперь мы знали, что Клайв не был силен в деталях.
Положение гласило: «Создание вампиров запрещено всем без исключения вампирам, которые не являются Мастерами». К сожалению, это казалось достаточно ясным. Я не была Мастером или формально Бродягой, поэтому мне было запрещено создавать вампиров. Казалось невероятным, что я была единственным неаффилированным вампиром, который сделал это. Опять же, я была примером, который нужно было показать.
Я пролистала несколько страниц до списка наказаний для вампиров, совершающих запрещенные деяния. Они были... на удивление конкретными. Гильотина и нечто под названием «связывание железом» были исключены во время пересмотра