Я вздрогнула и увидела, как в ее глазах вспыхнуло понимание. И поняла, что дала ей новое оружие для использования против меня.
Она оперлась бедром о стойку, к ней вернулась уверенность.
— Мне также не нравится, что тебе все сходит с рук из-за того, кто ты. Но Стая — это моя семья. Так что ладно. Я буду поддерживать его.
Я не была уверена, что ей можно верить. Но на данный момент этого было достаточно.
— Хорошо, — произнесла я. — Если ты сделаешь что-нибудь, что подорвет его притязания на Стаю, его становление Апексом, каждый оборотень в стране узнает о твоем поступке. Тебе некуда будет бежать. Негде спрятаться.
Она сделала шаг вперед.
— Если ты поимеешь Стаю, тебе некуда будет бежать. Негде прятаться.
— Поняла, — сказала я.
Сдержанный кивок, и она отвернулась. Мы с Мирандой не станем подругами. Но мне и не нужно было с ней дружить. Мне просто нужно было, чтобы она выполнила свою часть работы.
Я оставила ее работать и вышла на улицу, где обнаружила Коннора, который ждал меня у внедорожника, удивленно приподняв бровь.
— Дела? — спросил он.
Только благодаря вопросу я наконец почувствовала магию, которую мы выпустили в воздух. Две сильные женщины в стратегическом бою.
— Дела, — ответила я.
На мгновение я подумала о том, что страх, который ей удалось выкопать, показался снова, заноза, которую она так аккуратно извлекла, на которую я не обращала внимания с тех пор, как вернулась в Чикаго.
«Коннор смертный. А я —нет».
Но я была не готова. Я была не способна принять во внимание эту слабость прямо сейчас. Так что с этой конкретной травмой придется подождать.
— Здесь все, — сказала я. — Давай вернемся в твой таунхаус. Я подумала, что мы могли бы провести время вместе — только мы вдвоем. При условии, что кофемашина установлена.
Его глаза вспыхнули золотом, а затем его тело прижалось к моему, его губы прижались к моим, возбуждая и дразня, когда он запустил руки в мои волосы. Он был сильным, красивым и уже сильно возбужденным. Нас окутала темнота, он углубил поцелуй, издавая горловой стон удовольствия.
— Как бы это ни было восхитительно, — пробормотала я, задыхаясь, — быть арестованной за непристойное поведение в общественном месте — это не то, как бы я хотела провести вечер.
Его зубы нашли мочку моего уха и потянули.
— Стая не донесет на меня. А даже если бы и донесли, это стоило бы каждой чертовой секунды.
У меня не было абсолютно никаких сомнений, и я чувствовала себя так, словно плыла на волне магии, безрассудной страсти.
Нет, это было не честно. Это не было ни тем, ни другим. Все было проще и одновременно сложнее.
«Это была любовь».
Коннор продолжал смотреть на меня с тем же выражением на лице. Выражением победы и предвкушения.
— Что? — спросила я, чувствуя, что защищаюсь.
— Есть что-то, что ты мне хочешь рассказать?
Я сузила глаза; Коннор просто сиял.
— Хочешь сказать это одновременно? — спросил он.
— Не понимаю, о чем ты, — произнесла я. — И даже если бы знала, я бы не согласилась на эту сделку, потому что в конечном итоге я бы открылась, а ты бы сказал, что тебе нравятся комиксы, или соленые огурцы, или карбюраторы, или что-то в этом роде.
— Это довольно большой список, — сказал он, поджав губы. — И я думаю, что это камень в огород моей репутации.
— Вполне заслуженно, — сухо произнесла я, но продолжала смотреть на него, все еще улыбаясь ему. Продолжала удивляться, что мы до этого дошли. И видела такое же удивление в его глазах.
Он убрал прядь волос с моего лица и заправил ее мне за ухо. И посмотрел на меня так, словно я была чудом.
— Я люблю тебя, — сказала я и почувствовала, как на глаза снова навернулись слезы, но безжалостно подавила их.
— Я тоже тебя люблю. И, очевидно, соленые огурцы.
Я закатила глаза.
— Предсказуемо.
— Нет, это не так. И ты, конечно, права. И я люблю тебя, несмотря ни на что. — Он наклонился и прижался своим лбом к моему. — Кто бы мог подумать, негодница?
— Только не я, щеночек. Только не я.
Он провел пальцем по моему плечу.
— Пойдем домой. У меня на тебя планы.
Я была полностью согласна.