Он словно попал в исторический фильм на роль рыцаря-крестоносца. Белая туника, красный крест. За спиной белый же плащ. Тамплиер?
«А дед не рассказывал, что в роду тамплиеры были», — пришла отстраненная мысль…
* * *
Черные фигуры демонов стали таять, словно пепел на ветру. Картина жестокой сечи стала исчезать с холста Ракша.
Воин стоял, смотрел, как пропадают трупы врагов. Вот стала таять фигура стоящей рядом с ним чудовища-Сидзу. Потом Валькирия, сверкнув напоследок золотой броней, тоже пропала.
Рука воина легла на бок здоровой кошки. И бакэнэко довольно заурчала…
Фигуры воинов таяли одна за другой. Вскоре уже ничего не напоминало, что только что здесь происходила жестокая битва. И только смутные тени еще оставались здесь. Погибшие воины прощались с Ракшем…
* * *
Поместье Датэ. Додзё. Поздний вечер
Датэ Горо открыл глаза. В это же мгновение стали шевелиться остальные. Ожидающие этого слуги начали действовать. Открыли двери в додзё, стали подходить к воинам. Горо покосился в сторону. Около стены лежали тела, накрытые уже простынями. Мужчина скрипнул зубами. Сегодня Выход был крайне… Жестким.
Кагори Мию тоже уже унесли. Но Горо точно знал, она осталась жива. Он ощущал ее почти до самого конца. И Мию не тот человек, которого легко лишить жизни. Тем более… Когда у нее такие дети появились.
— Отец? — это заговорил Акира.
Откат уже чувствовался. Скоро он настигнет всех вышедших.
— Все потом, Акира, — глухо ответил Горо.
Глава с трудом поднялся. К легкому стыду, ему пришлось использовать руку. Но сегодня они провели в Ракше… Почти весь день. Это очень много для тела. Особенно для старого тела.
— Боже, - Ольга пыталась встать.
Горо помог жене. Ольга, кривясь, поднялась на ноги.
— Валькирия, это была Валькирия, — пробормотала она. — Но откуда? Здесь?
— Меня больше удивила другая боеформа, — негромко произнес мужчина.
Кинлин поднялась сама, причем с каменным лицом. И с таким же лицом она помогла Ланфен.
— Ну, Ланфен, — произнес Горо. — Удивил тебя внучок?
Китаянка молча кивнула. Разумеется, она ощутила, кто был тем воином. Она все-таки, прямой кровный родственник.
— Кто же кинул такое Намерение? — сухо произнесла Кинлин.
Горо нахмурился.
— Сначала мне надо узнать, такое было у всех или только у нас? — произнес он.
— Если не только, — негромко ответила Ольга. — Тогда спрашивать может быть уже не у кого. Вряд ли у остальных нашелся второй Юкио.
— Вот и посмотрим, — ответил Горо. — А сейчас надо пережить откат.
Воины начали разбредаться из додзё. На лежащих у стены и их родственников, которые уже сидели рядом с телами, не смотрели. Нет никакого зрелища в горе…
* * *
Поместье Кагори
Весна только началась. Солнце едва пригревало. Земля была сырой, словно губка, напитавшая воду, под ногами в низине чавкало…
(Губка?)
Хильда сидела на взгорке. В белом платье…
(Холодновато, для платья-то…)
Напевая, она что-то собирала, периодически наклоняясь. Когда Ингвар дошел до нее, то увидел, что она держит маленькие белые цветы.
— Юкио? — Хильда повернулась к нему и улыбнулась.
(Юкио? Ах да…)
— Почему ты называешь меня так? — спросил парень первое, что пришло в голову.
Тут к его спине прижались.
— Так ведь тебя так зовут, — жарко прошептала в ухо Сидзу и хихикнула…
… Чиоко поднялась с футона. Дверь в комнату с энгавы была открыта. Женщина, тихо ступая, подошла к выходу.
Телескоп стоял прямо у выхода. А рядом с ним, свесив ноги, сидел мужчина.
— Макото… — голос Чиоко дрогнул.
Мужчина посмотрел на нее, улыбнулся.
— Чи-тян, — ласково ответил он.
На деревянных ногах Чиоко подошла к Макото.
— Вот видишь? — усмехнулся мужчина. — Уже не больно, правда?
— Да, — еле слышно ответила женщина.
Действительно, привычная тянущая боль в груди… Ее не было. Как и той вечной пустоты, где-то в животе.
— Ну-ну, давайте все же не сразу, — хмыкнул Макото, когда Чиоко потерла живот.
Мужчина отвернулся. А Чиоко смутилась. Она посмотрела туда, куда глядел Макото. А там был луг. Весенний луг, с еще желтой травой. Кое-где даже виднелись остатки грязного снега.
Чиоко ощутила, что ей нужно идти. Просто необходимо! Она сделала шаг. Потом еще один. Спустилась с крыльца.
— Иди, иди, — хмыкнул Макото, кивнув, когда Чиоко обернулась. — Все когда-то заканчивается, Чи-тян. Но и начинается тоже.
И Чиоко пошла. Босиком по холодной земле. Туда, куда ее тянуло что-то.
— До свидания, Чи-тян! — донесся до нее голос Макото…
… Море накатывало на берег белые гребни волн. Шагах в тридцати от кромки прибоя, берег резко вздымался вверх белыми скалами.
Летти подошла к краю обрыва. Ветер трепал ее волосы.
— Мам, — тихо произнесла девушка, даже не сомневаясь, кто положил руку на ее плечо. — Как же так вышло? Почему ты тогда…
— У меня рядом не оказалось таких подруг, — ответила Инга Ёнгсторм. — И такого мужчины.
— А папа? — сухо спросила Скарлетт.
— Всему свое время, Летти, — ответила женщина. — Ты все узнаешь. Когда будешь готова.
— Сейчас не готова? — несколько резко бросила Скарлетт.
— Твои крылья еще не столь сильны, дочь, — твердо ответила Инга. — Прими свою силу. И свою Судьбу, Валькирия. Никто из нас еще не дожил до старости. Всегда молодые Девы Битвы.
— Не смерти я страшусь, но Забвения, — процитировала Летти.
— Береги его, — произнесла Инга. — Дух его очень силен. Но иногда и ему нужна помощь.
— Это ты про Юкио? — уточнила Скарлетт.
— Рагнарёк близится, Летти, — произнесла Инга. — Два мира сойдутся в схватке. Каждый должен будет выбрать.
Налетел сильный порыв ветра. Скарлетт обернулась… И увидела огромное черное зеркало. И в этом зеркале отражалась… Валькирия.
— Вечно молодые… — пробормотала девушка.
Смотря на себя…
Глава 14
Человек, в рваном хитоне, стоящий напротив сидящего в кресле.
«Твой выбор, Иешуа», — он не слышит, что говорит старик в доспехе и в белом плаще стоящему перед ним, но читает по губам.
Тропинка в гору. Три креста. Палящий зной.
Лицо женщины. Она злорадно улыбается.
«Где же твои ученики? Ты один. Ты ранен и слаб. Солнце скоро убьет тебя. Прими мою силу. И все тут же закончится».
Короткое сражение и крест валят на землю.
«Проклятье. Мы чуть не опоздали»
«Быстрее, они сейчас будут здесь»
Берег реки. Та женщина стоит на коленях. Она довольно уже довольно стара. Она смотрит прямо в глаза, на ее лице не страх, а злоба.
«Это не конец, римлянин. Я проклинаю твой род, твой народ. Твой Город!»
Мощеная дорога. И город вдали. Над городом поднимаются столбы черного дыма. Вечный Город пал.
«Все кончено. Осталось лишь мстить».
Другая женщина. Она связана, ее рот заткнут тряпкой. А глаза полны злобы.
«Начинаем»
Извивающуюся женщину поместили на крест. Кованые гвозди старые и с потеками крови. Она увидела их, и послышался приглушенный вой.
«Это его кровь. Я не могу убить тебя, но могу привязать к этому телу, к этому праху».
Какая-то пещера. Неверный свет факелов выхватывает обнаженную фигуру, распятую на кресте. Фигура женская. Под правой грудью кровавый потек.
«Все кончено, Виктор?»
«Нет. Я не знаю, как найти Источник в Рефлексусе. Терновый венец и гвозди на время удержат его в Симплексе. Но лишь на время».
Темноту пещеры, где никто не бывал вот уже несколько столетий, прорезал луч света. Раздались удары по камню. Еще удары. И еще. Наконец вход в пещеру был достаточно расширен. И внутрь пролез человек, в белой накидке, с красным крестом.
«Дайте факел!»
Вскоре мужчине подали просимое. Он принял факел, поднял его над головой. Трепещущий свет выхватил в темноте крест с распятым на нем скелетом...
… Юная девушка подошла к воротам монастыря. После короткой беседы с вышедшей монашкой, девушка последовала за ней...
Лицо дородного монаха было довольным. Он встал с послушницы. И тут мужчина замер. А послушница, мгновением ранее выглядевшая, как типичная бессловесная жертва, со спокойным видом села на узенькой кровати, поправила разодранную рясу. Подняла с пола головной убор.
«Иди. И приведи ко мне других. Тебе же понравилось?» — голос девушки был наполнен презрением. — «Такие же, как и тогда. Алчные грешники. И вы называете себя слугами бога?»
«Я есть орудие бога. Я есть наказание за грехи. Я есть кара. Грех заходит в сердце через трусость. Я чувствую этот страх. Страх за грехи. Вы придете ко мне. И получите своё»
Пылающая келья. И женщина в пламени. И она не корчиться от боли. Она словно купается в огне, с ее уст слетает смех, безумный смех.
«Глупцы! Вы лишь освободили меня! Я вернусь! И всегда возвращаюсь! Тряситесь от страха и помните об этом!»
Серебряные монеты падают в тигель. Одна за другой. Старые тетрадрахмы. В темноте проступает лицо. Лицо женщины. Женщина не просто красива, а дьявольски красива...
Серебряный молот поблескивает алым в свете факела. Едва рука коснулась рукояти, как раздался душераздирающий крик. Та женщина, держа молот, кричала так, словно ее заживо сжигали.
«Это она» — уверенно заявила женщина, прячущая правую руку.
А деревня была наполнена запахами смерти. Трое женщин, очень красивых женщин, в мужской одежде, забрызганной кровью, смотрели на девчушку, которая спокойно сидела на крыльце дома.
«Грааль, — заговорила та, которая прятала руку. — Ты звала, я пришел»
Девчушка подняла взор на женщину.
«Ты знаешь, где Лонгин?» — спросила она.
Женщина скривилась.
«Да» — коротко ответила она.
Красивая диадема летит в угли. Следом лошадиная уздечка. И кованый гвоздь. Женщина, что бросила это все в алые угли, повернулась к мужчине, который был прибит к стене. У мужчины не было рук по локоть и ног.