– С этим кораблем ничего не должно было случиться! – голосили в толпе.
– Что стало со всеми этими амулетами и заклинаньями?!
– Ведьма обещала, что «Орлиное крыло» никогда не затонет! Да что же это делается?
И среди криков и рыданий убитых горем женщин – жен, матерей, подруг, я скорее почувствовала, чем услышала, нарастающий рев. Рев отчаяния, обманутых надежд, исступленной ярости. В других городах не раз случались такие трагедии, и там воздвигали памятники в честь погибших в море. Но только не на острове Принца. Только не здесь, где моряки уходили в плаванье и знали, что вернутся, потому что их хранит магия Роу.
– Надо найти ведьму! – завопил кто-то в толпе. – Найдем ведьму, и пусть она за все заплатит!
Толпа одобрительно загудела, а я лишь растерянно моргала. Вспомнились слова бабушки, которые она повторяла не единожды: мир и согласие с островитянами непрочны и легко могут разрушиться. Я вжалась спиной в стену, натянула капюшон ворованного дождевика по самый нос, в немом ужасе слушая толпу. Люди, которые еще вчера, как мне казалось, любили Роу, сегодня жаждали нашей крови.
Я с трудом подавила желание сбежать, скрыться от этой толпы, пока меня не заметили. Видимо, так все и должно было произойти. Кто-нибудь из них, впав в ярость из-за случившейся трагедии, должен был убить меня сегодня ночью.
Все мое тело сотрясал озноб, но я, надвинув капюшон как можно ниже, устремилась прямо в толпу. И вдруг среди общего гвалта, рева, плача и крика послышался одинокий голос.
– Стойте! Подождите!
Голос прозвучал так властно, что все замерли и повернулись к говорившему.
Я увидела, как он ловко запрыгнул на ящики рядом с Уильямом Блиссом. Лицо, обычно спокойное, теперь было суровым и напряженным. На смуглой коже играли блики от света фонарей. Это был Тэйн.
– Ведьма мертва! – громко объявил он.
В толпе обескуражено зашептались.
– Она умерла, и ее магия – вместе с ней! – продолжил он.
В негодовании я закусила губу. Что он здесь делает? Зачем вмешивается?!
Некоторым, похоже, пришла в голову та же мысль. Кто-то закричал, что «чайка» лезет не в свое дело, мол, это касается только островитян. Но Уильям Блисс усмирил людей.
– Я его видел с девчонкой Роу, – крикнул он. – Так что пусть говорит!
– Нет, Тэйн… – с отчаянием прошептала я.
Он оглядел толпу, и мое сердце болезненно сжалось.
– Эвери Роу вчера сказала, что ее бабушка умерла, – сообщил он. – Сказала, что все ее заклинания теперь бесполезны и больше не действуют.
– И что теперь станет с нашими кораблями?! – крикнул какой-то человек из толпы. Он крутился во все стороны, чтоб его услышали. – На «Валгалле» столько же заклинаний, сколько было на «Орлином крыле»! Она не может затонуть!
– Вы больше не должны полагаться на ведьму, – отрезал Тэйн. В его голосе я различила скрытую злость или, может, мне показалось?
– Где девчонка? – вопили люди. – Маленькая колдунья! Пусть она все исправит!
– И ее мать! – заверещала старуха со сморщенным лицом. – Про нее тоже не забывайте!
– Вперед! – призвал всех здоровяк с фонарем в руке, я узнала в нем одного из портовых грузчиков. – Все знают, где живет пастор Сэвер! Мы вытащим ведьму оттуда!
Поднялась суматоха, мужчины рвались вперед, но их окликнул тонкий пронзительный голосок:
– Стойте!
Это была Люси, двенадцатилетняя посудомойка моей матери. Она казалась такой тоненькой и бледной в свете ламп, на виду у доброй половины острова, но отваги ей было не занимать. Со слезами на глазах Люси крикнула:
– Они все уехали! Два дня назад у дома обрушилась крыша. Они подозревали, что это все заклятье. А прошлой ночью пастор зажег везде свет, да так и оставил, бросив дом со всеми вещами. Взял наемную лодку и со всей семьей отплыл на материк!
– И ведьма тоже?
Люси кивнула. В толпе снова началась какая-то возня, затем я заметила рядом с девчонкой миссис Пламмер, нашу кухарку, – ту, что рассказывала истории про Элмиру Роу. Она, серьезная и встревоженная, стиснула плечо Люси и, склонившись, стала ей что-то нашептывать. Быть может, говорила о Роу, об острове, о долге? Но та сбросила ее руку и еще пронзительнее воскликнула:
– Отстань! Это Роу виноваты, что все они мертвы!
Люси вновь повернулась к толпе и сквозь слезы выкрикнула:
– Мать уехала, но девчонка – нет! Я не видела ее три дня, и, клянусь чем угодно, она все еще на острове!
Миссис Пламмер что-то внушала ей, до меня донеслось лишь «Успокойся!», но подскочила другая женщина и начала вопить, чтоб та попридержала язык, что я – угроза для острова, и многие из толпы поддержали ее. И следом множество глоток взревели: «Эвери Роу! Эвери Роу не стала делать то, что должна! Она нас подвела и обманула наши надежды!»
– Она пыталась! Пыталась! – крикнул Билли Мэси, тот самый торговец канатами, который пожелал мне удачи в побеге, но громкие крики заглушили его, многочисленные плечи и локти оттеснили назад. Я видела, как взметнулась чья-то рука и Мэси упал, а когда поднялся, из его носа струилась кровь.
От страха меня прошиб холодный пот. Я все крепче вжималась в стену. Вот бы сквозь нее просочиться! Но теперь я не смела даже сдвинуться с места, боясь привлечь внимание толпы. Я слышала, как горожане спрашивали друг у друга, где меня можно найти. Затем один из местных моряков вскочил на ящики и схватил Тэйна за грудки.
– Ты ведь знаешь, где она? – в его голосе звучала угроза. – А ну говори!
Он толкнул Тэйна, оба потеряли равновесие и покатились вниз.
Кровь застыла у меня в жилах. На миг я замерла, оцепенев от ужаса, а затем ринулась вперед, подгоняемая страхом, любовью, отчаянием. Отбросила капюшон и, продираясь сквозь толпу, закричала что есть мочи:
– Я здесь! Здесь!
В первый момент все потрясенно замерли. Затем люди расступились и повернулись мне. В их глазах читались гнев и скорбь, боль и жажда мести.
А затем, словно плотина прорвалась: ко мне потянулись сотни рук, ногти и зубы были готовы рвать меня на части, свирепо и яростно, и новая волна страха затопила меня: неужели я умру, растерзанная островитянами в клочья.
Уильям Блисс спрыгнул с ящиков в толпу и, обхватив меня руками, потянул к краю пристани. Но это не слишком помогло – удары сыпались со всех сторон, многим удалось стукнуть меня побольнее или вцепиться ногтями в кожу, оставив на щеках и руках кровавые следы. Плащ съехал на бок, сбился на шее, и я почти задыхалась, но чьи-то руки сорвали его, и дождевик исчез в толпе. Еще одна рука – судя по довольному визгу, женская – выдрала у меня клок длинных волос.
Уильям Блисс рывком поставил меня на ящики, лицом к людям. Я была совсем одна на этой самодельной сцене, и каждый мог меня видеть, изливать свою злобу и проклинать, потрясая кулаками. Я дрожала перед ними, как кролик перед стаей волков.
Хотелось крикнуть, что они знают меня, ведь я – Эвери! Та самая Эвери, которую они приветствовали каждое утро и которая толковала их сны. Та самая Эвери, которая помнит их лица с детства, которая выросла рядом с ними, играла и смеялась с их детьми. Которая знает, что Бетти Шелли потеряла ребенка прошлой весной, что Генри Снайдер обожает моллюсков на завтрак, а Эмили Уэллс никак не решится заговорить с парнем, который ей нравится. Я – та самая Эвери Роу, что выучила наизусть каждый поворот Мэйн-стрит и все закоулки в доках и которой с детства знаком приторный запах перетопленной ворвани. Я – Эвери, которая славится колючим характером и постоянными ссорами с матерью, которая любила свой остров и его жителей и всегда хотела стать их ведьмой. Но так же, как в один прекрасный день местные в одночасье забыли про Дженни Роу, девушку с блестящими глазами и веселым смехом, и стали видеть в ней только ведьму, так и теперь, одержимые ненавистью, они считали меня причиной всех своих бед.
Не в силах больше смотреть на них, я попыталась отыскать взглядом хоть чье-то доброе лицо. Лицо того, кто любит меня. И нашла Тэйна. Поначалу он недоуменно хлопал глазами, глядя на меня с каким-то беспомощным смущением. И только потом, кажется, заметил, как грозно ревет толпа, источая жгучую злобу. Я ждала от него улыбки, обнадеживающего взгляда, поддержки, но его лицо вдруг потемнело, теплые янтарные глаза стали черными и холодными, и медленно, очень медленно его губы изогнулись в усмешке. От потрясения меня вновь охватила дрожь.
– Эвери Роу! – воскликнул Уильям Блисс, влезая на ящики рядом со мной и поворачиваясь лицом к толпе. – Что ты можешь сказать о смерти своей бабушки?
Оторвав взгляд от Тэйна, я повернулась к толпе. Хотелось прокашляться, но вместо этого вышел сдавленный хрип:
– Это правда…
– И что это значит? Все заклинания теперь бесполезны?
– Да. – Я сглотнула. – От них больше никакого толку.
Взгляд Уильяма Блисса стал пронзительным и острым.
– Можешь ли ты обещать, что магия Роу будет защищать остров по-прежнему?
Я затрепетала.
– Не могу…
– Почему? – Уильям Блисс старался перекричать гневные возгласы. – Ведь мы все не раз слышали, что ты займешь место бабушки.
Глубокий вдох… Мне на миг показалось, что задыхаюсь, и я стала жадно глотать воздух, в ужасе переводя взгляд с одного лица на другое.
– Я не умею колдовать, я не ведьма.
Толпа вскипела.
– Все ты врешь! – закричали мне.
– Мы знаем, что это неправда! – поддержал их вопли Уильям Блисс. – Ты умеешь толковать сны и вот уже несколько лет это делаешь!
Из последних сил я потрясла головой и выдавила:
– Толковать сны – совсем другое. Я не умею накладывать заклинания и не владею магией.
– Она обрушила крышу в доме пастора! – вклинилась откуда-то снизу Люси. – Разорвала ее напополам!
– Я не могу, не смогу… – дыхание сбилось, голова шла кругом. – Это было всего один раз!
Уильям Блисс схватил меня за плечи и силой повернул к себе, заставляя смотреть в его холодное лицо.
– Твоя семья с ее колдовством в ответе за смерть тридцати двух парней, – он говорил тихо, почти шепотом, но я знала, что в толпе слышат каждое слово. – И вероятно, число смертей будет только расти – теперь, когда магия перестала действовать. Твоя бабушка мертва, мать сбежала. Ты единственная из Роу осталась на острове и только ты можешь спасти наших моряков. Если откажешься помочь, гибель команды «Орлиного крыла», как и все будущие смерти, ляжет на твою совесть. И мы заставим тебя ответить! Да, тебя, Эвери Роу, если ты не сделаешь то, что обещала твоя семья! Так ты исправишь ошибку бабушки, будешь помогать острову?