Атлантка подплывала все ближе. Темные пятна на радужках – свидетельство того, что ее кишечник поражен паразитами, – ужасный запах гнили, исходящий из ее рта. Кошмар.
Я не опасалась этого жалкого существа, но его вожделеющий взгляд вызывал тревогу. Вероятно, атлантка умирала с голоду.
– Не заплывай, случайно или намеренно, в воды Океаноса, – предупредила я. – Для тебя это сейчас небезопасно.
При упоминании Океаноса губа ее слегка приподнялась, обнажив серые зубы.
– Там никогда не было безопасно, – прорычала она, а ее жадные глаза пожирали меня, словно добычу, при этом почти не отрываясь от кольца.
– Надеюсь, я смогу это изменить, – тихо ответила я.
– У вас ведь теперь злая королева? – Она не искала подтверждения, поскольку знала наверняка. – Злая и долговечная.
Рука атлантки дернулась к сломанной рукояти клинка, привязанного к ее ноге. Но она не прикоснулась к оружию. Сообразила, что это неразумно.
– Сирены живут долго, – согласилась я, – но, чтобы к власти пришла другая Государыня, не обязательно дожидаться смерти прежней.
– Не обязательно дожидаться смерти… – эхом отозвалась она, так, словно сама не поняла, что говорит вслух.
– Стоило бы многое изменить. Нашему народу следует мирно делиться богатствами Океаноса. Там хватит ресурсов на всех.
Атлантка зашлась жестоким кашлем, и он все не прекращался. Наконец я поняла, что этот странный кашель – смех. Она прижала когтистую руку ко рту, плечи ее содрогались, в уголках глаз собрались морщинки, брови сдвинулись. Все ее существо выражало презрение и недоверие к идее разделить богатства Океаноса.
– Ты, должно быть, совсем юная. Красивая и откормленная, но юная и глупая.
Я была так потрясена ее словами, что ничего не смогла произнести в ответ, лишь приоткрыла рот.
– Разве мудрые русалки не рассказывали тебе? Ты и вправду так невежественна и не знаешь нашей истории? Слишком много пролито крови. Мы никогда не станем друзьями. Никогда. – В ее глазах зажегся огонь, смахивающий на легкое безумие. Что-то в ее лице заставило меня похолодеть, по спине побежали мурашки. – Пока жив хоть один уроженец Атлантиды, сирены не будут в безопасности. А пока правит злая королева, не будем в безопасности мы.
Я хотела спросить, чем это атланты опасны для сирен, но решила, что смысла в том нет. Моя собеседница явно находилась на грани помешательства. И я поплыла прочь.
– Атланты снова воспрянут, – крикнула она вслед, ее голос скрежетал, будто старый гвоздь в промокшей деревянной доске. – Мы воспрянем. И уничтожим наших врагов. Убьем вашу злобную несправедливую королеву и заставим ваш народ скитаться в самых темных уголках океана.
Я ускорилась, и она осталась далеко позади.
– Вы узнаете, узнаете, каково это! Вы следующие, теперь ваш черед. Ваш черед придет!
Голос ее быстро стихал, его едва различали даже мои чуткие русалочьи уши.
– …Скитальцы в чужих краях, жалкие изгои…
Она продолжала разоряться, но расстояние поглотило ее полубезумные проклятия.
Я плыла дальше. Соль потихоньку проникала в мои мысли и чувства, дни моего путешествия превратились в месяцы, и воспоминание о странной встрече затерялось в постепенно густеющем сумраке, окутывающем сирен, снявших свой самоцвет. И наконец она стерлась из памяти – я позабыла о ней, как и о кольце на шее.
Я почти ничего не соображала и уже потеряла счет времени, когда угодила в ловушку – залезла в остов потерпевшего крушение судна у берегов жаркой тропической страны. Соль сделала свое дело, прошел не один месяц – возможно, даже годы, – и я не осознавала этого. Океанос казался далекой мечтой, позабытой сказкой; порой какие-то образы всплывали в моем сознании, но тут же ускользали, едва я пыталась сосредоточиться на них и вглядеться. Иногда я поднималась на поверхность и осматривалась, и в такие моменты наполнявший мои человеческие легкие кислород ненадолго пробуждал мою память. Но вскоре все опять растворялось в сумраке, соль разъедала сознание так же, как высеченные из известняка статуи работы великих греков, которые порой попадались мне глубоко на дне океана.
Воспоминание о цели, ради которой я покинула Океанос, где-то затерялось. Во мне жило смутное и вызывавшее недоумение ощущение, что я забыла о чем-то важном, однако, что бы это ни было, его отодвигало на второй план жгучее желание оказаться наконец среди людей и начать поиск брачного партнера. Желание это медленно росло в глубине моего сердца, словно коралл в пещере.
Вода вокруг стала яркой и прозрачной, в ней сновали быстрые блестящие рыбки, более разнообразных и насыщенных расцветок, чем экзотические цветы в ботаническом саду или в тропических джунглях Южной Америки. Эти рыбки были нескончаемым источником удовольствия для глаз и пищи для желудка. Я инстинктивно знала, кого из них легче поймать, какие могут вызвать несварение, а в каких полно острых костей и смертоносных хребтов, опасных для здоровья и жизни. Если попытаться собрать все инстинкты выживания в один краткий мудрый совет, вот он: не трогайте в Мировом океане ничего слишком красивого или чересчур уродливого. К счастью, моим любимым лакомством были сардины, икра, темные сорта ламинарий и сине-зеленые мелкие водоросли, богатые минералами, обитающие в теплых морях, иногда – морской окунь. Все это встречалось в изобилии.
Стремление найти себе пару привело меня сначала в мелководные моря, а затем побудило подобраться поближе к пляжам. И возле одного из них, тропического, прекрасного и теплого, мое внимание привлекло частично затонувшее небольшое судно – скорее торговое, поскольку орудийных портов я не заметила. Прибой повалил судно на бок. Корпус его остался цел, и обе упавшие мачты болтались на такелаже печальным свидетельством поражения. Звук воды, плещущейся о корпус в такт прибою, привлек мое внимание, и, с любопытством заглянув сквозь щели, я увидела стайку жирных сардин. У меня потекли слюнки, и я протиснулась внутрь через сломанную крышку люка.
Поглощая богатое омега-кислотами лакомство, я попутно исследовала темное нутро судна, наслаждаясь игрой бивших сквозь щели солнечных лучей на разнообразных поверхностях.
Насытившись, я сладко уснула на постели из водорослей.
Разбудили меня послышавшиеся в отдалении голоса, я прильнула к широкой щели и заметила, нет, не сам корабль, много больше моего укрытия, а его тень. Я наблюдала, как она скользила мимо, прислушивалась к звукам человеческого смеха и разрезаемой обширным корпусом воды.
Когда поднятые кораблем волны ударили по моему затонувшему суденышку и оно застонало, покачиваясь, я не обратила на это внимания. Подкрепилась сардинами и заскучала в замкнутом пространстве. Принялась искать выход.
Но на этот раз его не оказалось.
Глава 7
Я и теперь не имею представления, сколько времени провела в той ловушке, мотаясь от одного борта к другому, – спала, просыпалась, ела и снова засыпала. Но день, когда я обнаружила вторгшихся на мою территорию людей – к тому моменту я считала это крошечное пространство своим, – останется в моей памяти навсегда. Позже, обретя свободу и снова став самой собой, я поняла, что именно иллюзорное обладание Океаносом укрепило Аполлиону в мысли лишить атлантов шанса воспользоваться ресурсами сирен, потому что, если какое-либо существо – человек или животное, рыба – пыталось поохотиться рядом с моим суденышком, меня охватывал гнев, вызванный яростным желанием защитить свой источник пищи.
Я услышала их раньше, чем увидела.
Мужские голоса звучали непринужденно и весело. Я забралась в самый темный уголок и замерла там, прижавшись спиной к чему-то острому и жесткому. Водоросли, медленно покачиваясь, укрыли меня с головой. Я вся обратилась в слух, втягивала в себя воздух, едва шевеля жабрами.
Голоса приблизились, чьи-то босые ноги зашлепали по мелководью – люди оказались совсем рядом с моим убежищем. Когда я это поняла, мое сердце учащенно забилось, дыхание ускорилось, а руки сжались в кулаки так сильно, что отросшие ногти впились в ладони. Из своего укрытия я видела лишь тени, падавшие на щели в остове судна. Мне стало страшно. И обуяло любопытство. Оба чувства боролись внутри. Мне хотелось увидеть своих врагов, проверить, кто из них крупнее и сильнее меня.
Держась в густой тени, я медленно пробралась вдоль корпуса и заглянула в щель, высунув голову над поверхностью воды. Между мокрыми деревянными планками, покрытыми многолетним слоем водорослей, я увидела пару лодыжек. Голоса стали более оживленными. Людям, похоже, взбрело в голову осмотреть затонувшее судно. Мое затонувшее судно!
Что-то упало внутрь остова старого корабля на противоположном от меня конце. Серебристый блеск вспугнул стайку рыб. Какая-то часть моего мозга распознала металлический крючок. Люди покушались на мою еду!
Я метнулась вперед, начисто позабыв про намерение остаться незамеченной. Схватила за леску и дернула изо всех сил. Рыбы бросилась врассыпную, а сверху раздался удивленный возглас – владелец примитивного деревянного удилища явно не ожидал, что кто-то вырвет его из хозяйских рук. Удочка полетела к борту судна и, застряв в щели, переломилась пополам, когда я с рычанием поволокла свою добычу под воду.
Незадачливый рыбак взволнованно подозвал к моему судну друзей. Снаружи вновь зашлепали. Потом три головы в трех разных местах заслонили солнце. Люди, прищуриваясь, разглядывали меня. Потом принялись оживленно переговариваться.
Их язык не был мне знаком, лица – едва различимы в рассветных лучах.
Я снова вернулась в укрытие под водорослями, и страх опять охватил меня.
Один мужчина ушел, двое остались, они время от времени поглядывали на меня сквозь щели. Солнце продвинулось дальше по небосводу. Новые, уже более различимые лица смотрели на меня, звучали новые взволнованные голоса. Но настрой радикально изменился, когда появился мужчина с самой большой головой – он сильнее других заслонял собой солнце.
Сразу все пришло в движение: чьи-то ноги громко шлепали в самом мелком месте, чьи-то тени приближались и удалялись, звучали голоса и доносился шум какой-то деятельности.