Среди них были и Нестор с Ренлаусом, – прищурившись, Сисиникса смотрела на последнего: очевидно, именно он выдал секрет местонахождения Океаноса своим сородичам. Государыня остро переживала его предательство, ругая себя за глупость: доверилась капитану! Но без товаров из Атлантиды ей не удалось бы завершить начатое внутри горы Калифас строительство. Ей пришлось открыть тайну одному из атлантов.
Ренлаус смущенно опустил голову и не смотрел ей в глаза. Один бок у него весь был покрыт синяками, а нижняя губа растрескалась и опухла. Мог ли он поступить по-другому, ведь Атлантиду, вероятно, постигло бедствие? Или его силой принудили открыть тайну?
– Моя царица, – пробормотал Нестор, склонив голову до самой земли, и, когда он поднял на нее взгляд, лоб его был весь покрыт песчинками. – О царица. Страшная участь нас постигла! Атлантиды больше нет. Всего за день боги стерли с лица земли наш великий город, осерчав на атлантов за разврат, жадность и стремление к войнам. Я пытался предостеречь сородичей! Мы не участвовали в этих деяниях. Мы невиновны и нуждаемся в вашей милости и благоволении. Несомненно, сами боги пожелали, чтобы вы даровали нам свое гостеприимство!
Мурашки побежали по коже Сисиниксы при виде такого унижения. Она знала, что ни один правитель не должен так ронять свое достоинство в присутствии тех, кто ниже его по положению.
Нестор продолжал театрально и страстно причитать, по лицу его текли слезы. Он не вставал с колен, а руки его были вскинуты вверх, словно он поклонялся Сисиниксе.
– Только вам под силу спасти нас, и мы молим вас о помощи. Даруйте нам безопасную гавань, примите нас в свое лоно. Убежище, царица, даруйте нам убежище! – прокричал он. И другие атланты подхватили его призыв.
– Замолчите! – воскликнула Сисиникса, и я почувствовала, как в ее груди подымается отвращение: ей не нравилась манера, которую избрали атланты, стремясь умилостивить ее. Всем сердцем она сожалела, что они не обращались к ней достойно, как то подобает уважающим себя людям любого роду-племени. Она бы, возможно, приказала тогда принести еды на пляж и расспросила бы их о том, как пала Атлантида.
Но Нестор не смолкал, продолжая с большим энтузиазмом играть взятую на себя роль, а остальные атланты вторили ему.
– Бедствие, страшное бедствие! – завывал Нестор, снова падая ниц на песок. – Мы лишились дома. Потеряли все, что имели. Погибли десятки тысяч атлантов. Уцелели лишь мы.
Терпение Сисиниксы истощилось, и она стала пятиться от кучки выживших атлантов, не зная, как вести себя с ними. Серые, осунувшиеся лица. Похоже, многие из них находились на грани помешательства; одни закатывали глаза, у других в уголках губ виднелась пена. Но Сисиникса чувствовала, что вид атлантов нарочито жалкий и пугающий.
Когда она стала отходить, Нестор пополз за ней по песку, завывая еще громче. А за ним следовали другие атланты, и все вели себя точно так же, включая Ренлауса.
– Задержите их, – крикнула Сисиникса.
В то же мгновение пятнадцать ее подданных, foniádes и тритоны, вооруженные пиками и трезубцами, шагнули вперед. Перед атлантами мигом вырос забор из воткнутого в песок оружия. Морейцы замерли в напряженном ожидании.
Сисиникса тяжело дышала. Лицо ее разгорячилось от ярости, вызванной предательством Ренлауса и поведением атлантов.
– Любовь моя, – подошедший Аяк взял ее за руку и отвел в сторону. – Скажи лишь слово, и мы отошлем их прочь. Но не забывай о буре. Если мы ощущали ее силу даже на дне океана, то каково было им наверху.
– Они прибыли к нам не с миром в сердцах, – прошипела Сисиникса. – Да, они в отчаянии, я это вижу. Но Нестор унижается не просто так. Взгляни ему в глаза. Он не потерял разум, он приспособленец до кончиков ногтей. Взгляни на Ренлауса: разве не видишь, что его пытали? Я вижу, что здесь происходит. Они взывают к моему состраданию и доброте, надеясь, что я позволю им остаться. Но я знаю этого человека, – ее горящий взгляд метнулся в сторону Нестора, все еще хнычущего и умоляющего у ног ее верных защитников, – он не остановится ни перед чем, увидев, чем мы владеем. Плохо уже то, что ему известно наше местонахождение. Мне следует казнить его, а заодно и Ренлауса и всех остальных.
Услышав это, Аяк побледнел. И все же ответил:
– Отдай приказ, Государыня. Мы повинуемся.
Сисиникса стояла, сжав кулаки, в ее сердце кипел гнев. Атланты понемногу притихли, осознав, что их мольбы и театральные жесты не возымели немедленного действия и не помогли достичь цели.
Нестор подобрался к ограде из пик, ухватившись пальцами за две из них, и теперь извивался между металлическими прутьями, словно питон, подбирающийся к жертве, прежде чем обхватить и выдавить из нее жизнь.
– Сисиникса, – с горечью процедил он, – после всего, что я сделал для тебя…
Договорить он не успел: Сисиникса шагнула вперед.
– Вам здесь не рады, – крикнула она. – Моим приказом я изгоняю вас с этих островов и из этих вод. Прочь! Желаем вам обрести дом и благополучие в любом другом месте на просторах океана или побережья.
В душе Сисиниксы женщина боролась с Государыней. Ей хотелось сказать атлантам, что она сожалеет о пережитых ими страданиях, об утрате их великого города и потере близких. Но сострадание они расценят как слабость. Если ее цель – сберечь Океанос и его обитателей, слабину давать нельзя.
– Если вы не уплывете от наших гор к завтрашней ночи, вас поймают и казнят. Можете по дороге охотиться и добывать себе пищу, но не возвращайтесь под страхом смерти. Теперь ступайте!
Сначала атланты ничего не ответили: они словно застыли, когда стихли слова Сисиниксы. Нестор, выслушав их, побледнел, а затем глаза его сверкнули холодной яростью. Он харкнул изо всех сил, послав смачный плевок между прутьями. Потом поднялся на ноги и выпрямился, глядя на своих людей.
На лицах атлантов отразилось понимание, что их партия проиграна. Завывания стихли, слезы высохли, больше никто не кланялся и не ползал по песку. Театральное представление было окончено. Атланты вернулись к кромке воды и погрузились в волны.
Нестор шел последним, он оглянулся через плечо на Сисиниксу, все еще стоявшую на пляже в окружении подданных. И перед тем, как нырнуть в воды Атлантики, произнес так тихо, что лишь уши морейцев могли уловить угрожающие слова:
– Вы об этом пожалеете.
Глава 12
Картинка снова распалась серым песком и вернулась. Сисиникса оказалась на одной из небольших, более пологих вершин горы Калифас. Ее и нескольких foniádes привели сюда из глубин крики, звучавшие вдалеке. Сердце ее колотилось в груди. Внешне оставаясь спокойной, она с трудом усмиряла растущую волну паники. Аяк с большой группой тритонов уплыл на юг, чтобы отразить нападение на удивление большой армии атлантов.
Из-за шторма, налетевшего с севера, морейцы в Калифасе почувствовал себя в некоторой степени защищенным, но это было ошибкой. Даже Сисиникса, которая знала, что гнев Нестора, возможно, никогда не утихнет, позволила себе немного ослабить бдительность. В конце концов, после той стычки на пляже прошли годы.
Корабли появлялись из чрева шторма подобно мстительному копью, брошенному богами. Флагман несся по волнам, а за ним следовала еще дюжина; смертоносное острие приближалось к горе. Корабли приближались, их темные корпуса резали волны, будто смертоносные лезвия. На высокой мачте флагмана развевался герб, который Сисиникса узнала: лев с шестью лапами – герб Нестора.
– Итак, он все-таки вернулся, – резко прозвучал голос одной из foniádes, стоявших подле Сисиниксы. – Вы оказались правы, заставляя нас упражняться усерднее, чем когда-либо раньше, Государыня.
Сисиникса не улыбнулась верным foniádes, и перед лицом смерти уверенным в правоте своей Государыни, а рявкнула:
– Пошлите двоих самых быстрых за Аяком. Сейчас же!
Сирены в ее время умели сражаться, и foniádes стали яростнее прежнего, но для борьбы с судами и армией Нестора, которые он каким-то образом снарядил и вооружил за эти годы, понадобятся тритоны. Теперь стало ясно, что вторжение атлантов на юге было лишь уловкой, чтобы отвлечь лучшие силы морейской армии от Калифаса.
Корабль Нестора уже приближался к прибрежной косе. Его самого Сисиникса не видела, возможно, его заслоняли приготовившиеся к высадке вооруженные атланты, но знала со всей определенностью, что он где-то среди них. Она перевела взгляд с флагмана на другие вражеские корабли, создавшие возле берега нечто вроде черной колючей сети.
Пойманные в эту сеть сирены сражались с превосходящим их в численности противником. Их перехитрили, но они все равно боролись. Сисиникса схватила пику и нащупала другой рукой рукоятку меча, висевшего на боку.
– Государыня, спрячьтесь в пещере! – позвал голос сзади. Но она уже устремилась к утесу. Под свист ветра спрыгнула с края утеса и нырнула в лагуну.
Атланты закрепились на берегу еще до того, как Сисиникса появилась из воды. Выстроившись в боевую линию, они встали плечом к плечу с копьями наготове. Их голоса, задавая темп наступлению, звучали все громче. Они согласованно двинулись вперед, когда три сирены развернулось для последней схватки, выпустив когти и оскалив зубы; две держали пики, а одна – короткий обоюдоострый меч. Они отчаянно бросились в атаку, но прежде, чем успели добраться до своих врагов, удары копий повергли их на песок мертвыми или умирающими.
Бронзовые наконечники сверкали красным на солнце. Сисиникса выхватила меч и устремилась к врагу, оставив foniádes далеко позади. И хотя ярость, угрожая поглотить ее полностью, застилала разум, у Государыни родился план отражения атаки атлантов. Отчаянный и безрассудный, но другого придумать она не успевала.
– Пробивайтесь к воде! – крикнула foniádes Сисиникса, перекрывая голосом боевые скандирования врага.
Атланты вскинули копья, полагая, что атаковать их будут сверху, как в прошлый раз. Но Сисиникса, пригнувшись, кинулась вперед, чтобы, уворачиваясь, подобраться поближе, ткнуть кого-то пикой, а кого-то рубануть мечом. Атланты стояли так плотно, что древки их копий, постукивая, бились друг о друга, когда они пытались пустить в ход длинное оружие.