Губы Ники слегка приоткрылись от удивления, а взгляд буквально прилип к моему лицу. Она проигнорировала мои слова про солнечный свет и перешла прямо к делу.
– Ты увлеклась этим атлантом? Не могу в это поверить.
– Ты никогда не думала, что между нашими народами возможен мирный союз? Это было бы замечательно.
Ника насмешливо фыркнула.
– Замечательно? Для них – конечно. Но не для нас. Нам принадлежат значительные ресурсы. Мы владеем самой богатой и ценной территорией в Атлантике. Какой нам прок в союзе с ними?
Ника содрогнулась всем телом, дрожь исходила из самой глубины ее существа. Она издала возглас отвращения.
– Не уверена, что ты права, – я вспоминала Йозефа, его невероятный ум, любовь к океану, желание изучить его как можно лучше. Вспоминала его любовь ко всем морским существам и одновременно легкость, с которой ему давалась жизнь на земле среди людей. – Есть вещи, которым мы можем поучиться… у некоторых из них, – добавила я поспешно. – Я понимаю твою точку зрения, Ника, но ты судишь об атлантах по жалким скитальцам. Единственные атланты, которых встречала ты и большинство сирен, – убогие бродяги. Даже Йозеф с ними не общается.
– Йозеф, – словно эхо повторила Ника, уставившись на меня во все глаза. – Ты так произносишь его имя… – Она помедлила и не стала договаривать. Потом расправила плечи и вскинула подбородок: – Я рада, что у тебя появился друг, но не думаю, что ему стоит доверять.
– Знай ты его, не стала бы так говорить. – Я доверяла Йозефу полностью и почти с самого начала знакомства. Я не могла это объяснить, но чувствовала его внутреннюю нравственность. Мне нечего было опасаться, я в это твердо верила всем своим существом.
– Может, и так, – возразила Ника, – но, пока мы не выясним, почему не возвращаются наши сестры, все же следует соблюдать осторожность. И не выдавать никому наших секретов.
Ника тут же смолкла и покраснела, если такой термин применим к сирене, – она стала менее бледной. Вероятно, поняла, как назидательно прозвучали ее слова. А ведь она говорила с Государыней.
Я улыбнулась. Мне нравилось, что Ника не стала обращаться со мной по-другому с тех пор, как я взошла на трон.
– Что ж, а твое колдовство не поможет установить причины, по которым сирены так долго не возвращаются? – спросила я.
Лицо ее стало задумчивым, но всего через несколько секунд она покачала головой.
– Нет, не думаю, – ее взгляд пронзил меня. – Только ты обладаешь способностями выяснить суть проблемы.
– Я?
– Конечно, ты же Государыня. Мы все связаны с тобой, а ты с нами. Поэтому никто не может сместить тебя с трона, пока того не пожелает Соль. У тебя есть могущество Государыни. Оно дается Солью и сопровождается великими преимуществами.
Действительно, мне многое дано. Я могу окунуться в воспоминания каждой моей предшественницы. Аполлиона утратила эту способность в тот момент, как Государыней стала я. И упомянутые Никой узы между мной и моими сиренами вправду существовали. Когда одна из сестер возвращалась домой, я каким-то образом знала о ее приближении. Это не было ярко выраженное чувство, скорее смутное ощущение, но меня никогда не удивляло появление странниц. Я даже держалась недалеко от Калифаса в момент их прибытия, ведь мне полагалось немедля вручить им самоцветы.
Должно быть, отправляясь обследовать границы Океаноса, я каким-то образом знала, что в ближайшие два года не стоит ожидать сирен домой, ведь Государыня просто неспособна не прибыть вовремя. Такого рода вещи осуществлялись сами собой, минуя мое сознание: я поступала так или иначе, не задумываясь при этом, что настраиваюсь на какую-то невидимую связь между мной и моим народом. Моя тревога нарастала, если я уплывала слишком далеко от Океаноса, и унять ее могло лишь возвращение домой.
Я тщательно обдумывала все это следующие несколько дней, скрываясь в самых тихих местах Калифаса, как в пещерах, так и под водой. Потом, выслушав Лию, я выбрала из списка сирен, покинувших Океанос более десяти лет назад, несколько имен. Сохранила их в памяти и, закрывая глаза, звала домой.
Я не получила ни одного ответа; наша незримая связь распалась. Либо мои сирены находились слишком далеко, либо были мертвы. Со временем это стало беспокоить меня все больше.
В течение следующих двух лет Йозеф щедро делился со мной знаниями о различных морских организмах и циклах их жизни. Он рассказывал мне о животных, которых я, конечно, видела, но и только. Сирены не вхожи в академические круги, но им туда и не надо. Цель нашего взаимодействия с людьми – поиск пары, для чего, как правило, не требуется демонстрировать высокий IQ. Даже если бы внимание сирены привлек ученый муж, которому нет дела до бледной красавицы, она могла бы решить проблему, подчинив его голосом.
Меня тянуло к Йозефу, но иначе, чем прежде и к другим партнерам. Я предположила, что перемена как-то связана с аквамарином, который неизменно висел у меня на шее. Я влюблялась в атланта, а он в меня, но наши чувства не омрачали одержимость или отчаяние, знакомые мне по брачным циклам. Мне просто нравилось проводить время в компании Йозефа. Инстинкт, побуждающий немедленно соединиться с партнером и произвести на свет сирену, сладко спал. Сначала мы стали друзьями и только потом любовниками.
Я была счастлива. И могла бы жить так вечно. Меня тревожили только сообщения Ники об очередных не вернувшихся домой сиренах. На собственном опыте я поняла, что испытывали Государыни, в годы правления которых тритонов рождалось все меньше и меньше. Проблема висела надо мной дамокловым мечом, и я, не зная способа разрешить ее, предпочитала прятаться от повседневных забот Государыни в обществе Йозефа. Я не говорила ему, кем являюсь для обитательниц Океаноса. И дома старалась сохранять спокойствие.
А потом мне довелось познакомиться с его отцом.
Мы с Йозефом обсуждали проявления жизни, обнаруженные им в окутанных вечной тьмой впадинах. По его словам, о глубинах Мирового океана мы знаем меньше, чем о поверхности Луны. Он достал папки с набросками странных созданий, которых видел сам, но с борта подводного аппарата.
– Ты не плавал рядом с ними? – удивленно спросила я, ведь другие рисунки, созданные Йозефом, появились в результате тесного контакта с морскими обитателями.
Он взглянул на меня и покачал головой.
Мы сидели бок о бок за самым большим журнальным столиком в библиотеке, а на нем лежала раскрытой огромная кожаная папка с рисунками. Вернее, с набросками – Йозеф не успел довести до совершенства последние образцы своей коллекции.
– Атланты хорошо приспособлены к жизни под водой, – объяснил он. – Жабры, перепонки. И акулам нет до нас дела.
– Неужели?
– И до вас тоже, Бел. Ты не знала?
– Они на нас не нападают, это верно, но я никогда не задумывалась почему.
Он улыбнулся.
– Это может показаться величайшей тайной, но дело в гастрономических предпочтениях. Акулам очень не нравится насыщенный вкус железа. У атлантов, сирен и в меньшей степени людей в крови содержится много этого металла. А акулы предпочитают кровь с высоким содержанием меди, как у рыб и других морских существ. Мы для этих хищников почти несъедобны… Да. Так вот, при всех своих уникальных свойствах атланты не способны погружаться на значительную глубину. Нас убивает огромное давление. – Он помолчал, а потом брови его подскочили наверх. – А вас?
– Сирены хорошо чувствуют себя на любой глубине, – сказала я. – Иногда мы даже впадаем в спячку где-нибудь в расщелине подводного хребта.
Рот Йозефа раскрылся от удивления.
– В самом деле? Вы можете оставаться там внизу годами? Со всеми этими созданиями? – он взмахнул рукой, указав на изображение глубоководного удильщика, лежавшее перед нами. Не рыба, а порождение ночных кошмаров: прозрачные глаза навыкате и такие огромные зубы, что он даже не смог бы сомкнуть рот.
Я рассмеялась.
– Люди сочли бы этих существ гротескными, но я так не думаю. Мне кажется, в глубоководных обитателях есть своя особая красота. А тебе?
Йозеф хмыкнул.
– Красота – с натяжкой, но они определенно завораживающие. – Он перевернул страницу, где на новом рисунке перед нами предстала длинная тварь со свисающими щупальцами, и от отвращения едва не подавился.
Я рассмеялась.
– Мы привыкли думать, что на такой глубине жизни нет, – продолжал он с усмешкой. – Фотосинтез в кромешной тьме невозможен. – На следующем листе был изображен угорь с малюсенькими глазками и громадным треугольным ртом. – Да, это завораживает. Современные технологии позволили нам заглянуть в этот мир и удостовериться, как сильно мы ошибались.
– Знаешь, я могу тебе помочь. Сплавать на глубину и принести какие-то образцы или провести съемку, если у тебя есть подходящее устройство.
Йозеф просиял, я заглянула в его полные воодушевления глаза, а он коснулся моего подбородка кончиками пальцев и приподнял его.
– Ты чудо, ты это знаешь?
Он поцеловал меня в губы и в щеки, потом обхватил мою шею рукой и притянул меня поближе, зарывшись носом в мои волосы. И глубоко втянул воздух, вдыхая мой запах.
Тут кто-то звучно прокашлялся.
– Отец! – воскликнул Йозеф, прижимая ладонь к груди. – Не ожидал твоего появления.
– Вижу, – ответил мужчина, стоявший в дверях.
Отец Йозефа был одного с ним роста, то есть высоким, но гораздо шире в плечах. Его брюшко отчасти маскировал китель с двумя рядами бронзовых пуговиц. Шерстяные брюки со стрелками. Блестящие черные кожаные ботинки. Он выглядел словно капитан дальнего плавания. А может, им и являлся? Атлант – капитан обычного судна? Мысль была неприятная, но развеивала мои предвзятые представления о роли атлантов в мире людей. У отца Йозефа были седые, коротко подстриженные волосы, аккуратная белая бородка и не менее аккуратные брови.
– Вижу, у тебя гостья, – заметил он, быстро пересек библиотеку и встал между диванами, перед нами. Голос у него был добродушный, даже жизнерадостный. – Когда ты собирался меня представить?