Я украдкой глянула на ковыляющую Фимию, такую худую и слабую, и уже гнев полыхнул во мне вулканом.
– Пора возвращаться домой, малышка, – протянул тип, что покрупнее, не спеша засучивая рукава и неторопливо направляясь вперед. – Мы не сделаем тебе больно.
Но взгляд его холодных темных глаз говорил об обратном. И вообще, ему плевать. Его акулья улыбка разозлила меня всерьез.
– Зато я сделаю это с удовольствием, – прорычала я, покачивая в руке камень и чувствуя, как из груди рвется русалочий голос. – Ни шагу дальше, или проверишь это на себе.
Высокий тип рассмеялся, но, к моему удивлению, его спутник, плотный бородач в одежде цвета хаки, и вправду замер. Я взглянула ему в лицо и поняла по застывшему взгляду, что он человек. В сердце моем затрепетала надежда.
Я сосредоточила внимание на бородаче.
– Помоги мне, – голос сирены взмыл вверх и зазвенел, потом снова стал глубоким. Указав пальцем на атланта, я скомандовала: – Останови его.
На сверкавшем акульей улыбкой лице атланта едва успело мелькнуть выражение «вот дерьмо», как грузный бородач накинулся на него сзади.
Оба грохнулись на брусчатку садовой дорожки, сцепились и покатились по земле. Атлант, конечно, сильнее человека, но, застигнутый врасплох, утратил свое преимущество – мощные кулаки бородача ходили словно поршни. Каков бы ни был исход схватки, атлант уже лишился пары зубов.
Раздался обиженный стон, когда атлант заехал бородачу локтем в лицо, а затем оба рухнули в бассейн рядом с дорожкой. Во все стороны полетели брызги, драчуны вяло копошились в воде. Выиграв несколько драгоценных мгновений, я повернулась и бросилась вслед за Фимией.
– Что вы двое творите? – Лукас показался из той же двери, что и наши с Фимией преследователи. Оглянувшись через плечо, я увидела еще одного крепкого мужчину в тонкой клетчатой индийской рубашке и с маслянистыми светлыми волосами. Он протиснулся мимо Лукаса, не сводя с меня глаз.
– Остановите их, идиоты! – заорал Лукас, потрясая тростью и опираясь на дверной косяк.
– Питер, долбаный бухгалтер! – прорычал блондин, перемахнул живую изгородь и рванул по траве в мою сторону. Расстояние между нами сокращалось слишком быстро. Но я успела удивиться его странному заявлению. В чем суть? Атланты не любят считать и потому наняли бухгалтером человека?
Впереди послушался высокий женский крик. Я вскинула голову, пытаясь отыскать в темноте Фимию. Она снова закричала, на этот раз ближе, сердито и испуганно одновременно. Ее поймали. Разглядев схватившего ее широкоплечего громилу, я внезапно развернулась к наступавшему мне на пятки блондину и швырнула свой камень прямо ему в лицо.
Он вскрикнул от боли, наклоняясь. Камень угодил ему в глазницу, чуть сбоку. Ноги блондина подогнулись, он начал падать, прижимая ладони к лицу и стараясь не рухнуть ничком, извернулся и заскользил плечом по траве. Я отпрыгнула и помчалась к боровшейся Фимии. Огибая железную скамейку возле узкого пруда, влетела в розовый куст с толстыми шипастыми стволами.
– Отпусти ее! – прогремел мой голос сирены.
Попытаться стоило. Но атлант разразился леденящим душу смехом и потащил, прижав к себе, изможденную сирену в заброшенный флигель с лабораторией в подвале. Отросшие ногти Фимии слабо цеплялись за его лицо, ее худые ноги дрыгались, брыкаясь, под лабораторным халатом.
Атлант был ниже меня ростом, но крепкий, мускулистый.
– Пусти немедленно! – взревела я, бросаясь вперед, и со всей силы ударила его в висок. Боль отдалась в запястье и волной поднялась в руку.
Атлант покачнулся и, выпустив Фимию, бессвязно ругаясь, схватился за голову.
Бедняга упала плашмя на траву. Я склонилась над ней, помогла подняться на ноги и легонько подтолкнула:
– Беги!
И она, спотыкаясь, снова заковыляла к воде.
Атлант пришел в себя быстрее, чем я ожидала, и я успела лишь мельком увидеть его разъяренное лицо, прежде чем свет и боль взорвали мое. Но я устояла на ногах. Почувствовала вкус крови во рту, сплюнула. И пришла в себя. Увидев, что атлант вновь надвигается, отступила на шаг или два и рукой угодила в розовый куст.
Атлант уставился на кровавый плевок на своей шикарной кожаной туфле, злобно зарычал и бросился на меня. Я выдохнула и ловко увернулась от его вытянутых лап, целивших мне в лицо и шею. По инерции атлант пролетел вперед, и я отправила его прямиком в розовый куст, пнув в мясистый зад. Рычание перешло в вопль боли, когда его полет остановили колючки.
Вглядываясь во мрак, я заметила Фимию, пробиравшуюся по зазубренным камням к скалистой береговой линии. Волны яростно бились, призывая нас обеих поскорее укрыться в океане.
Я обернулась и увидела, что атлант, испепеляя меня свирепым взглядом, силится выбраться из куста, яростно ломая ветки и разрывая опутавшие его плети плюща. За его спиной поблескивала железная скамья. Низко наклонившись, я атаковала – врезалась в атланта плечом. Разворачиваясь, он полетел лицом вниз, не успевая выставить руки, запутавшись ногами в роскошных туфлях в корнях роз, и врезался в скамью. Металл лязгнул, голову атланта откинуло назад, бросило вперед, а потом его тело обмякло, как у марионетки без ниток.
По траве зашлепали мокрые ботинки, послышались негромкие голоса. Я нырнула в тень. Механический звук пистолетного затвора, досылающего патрон, побудил меня к действию. Я бросилась бежать, одним прыжком перемахнула низкую стену и заскользила по камням, как краб. Мой чуткий слух уловил голос Лукаса, теперь почти умоляющего:
– Мне нужны обе! Обе! Ты слышишь меня? Как только они окажутся в воде, ты их никогда не поймаешь!
Я лезла по камням, сдирая кожу с ладоней и колен. Лукас, возможно, хотел заполучить нас живыми, но тот, кто досылал патрон, явно мог быть слишком зол, чтобы выполнить приказ ученого. Из заряженного оружия обычно стреляют, не так ли? А сколько его обладателей способны всадить пулю так, чтобы намеренно покалечить? Легкие мои горели, а сердце в панике сжималось. Щелчок затвора подгонял меня, словно пламя, лижущее пятки.
Забираясь на последний перед пляжем обломок скалы, у кромки воды я заметила Фимию. Лабораторный халат развевался вокруг ее тела, словно грязные паруса. Глядя то на берег, то на волны, она не решалась сделать выбор, не хотела оставлять меня.
– Фимия, – прошипела я так громко, как только осмелилась, перебравшись через острое каменное ребро. – Уходи!
Ее глаза, расширенные от ужаса, нашли меня, когда я, зашуршав прибрежной галькой, соскочила с камня в дюжине шагов от нее. Топот преследователя раздавался так близко, что я боялась оглянуться. Мои руки и ноги дрожали от усталости, мышцы горели.
– Уходи! – приказала я чуть громче, радуясь, что оказалась под прикрытием камня. – Я здесь! Плыви!
Зря я не рискнула обернуться. Боль пронзила затылок, и я повалилась лицом в мелкий песок. Оказалось, стрелять из пистолета вовсе не обязательно, чтобы причинить ощутимый вред.
Мир закружился, перед глазами заплясали огоньки, будто кто-то взорвал у меня перед носом новогоднюю хлопушку, а потом все поплыло. Ничего не разобрать! И, казалось, шум бьющихся о берег волн доносится со всех сторон. Попытавшись встать, я споткнулась и упала – песок ушел из-под ног, – ударившись о камень, который, как казалось моему затуманенному мозгу, был совсем в другой стороне. Я ожидала пули, вызванной ею острой, разрывающей боли, но преследователь врезал мне кулаком в солнечное сплетение. Черно-синяя воронка, стремительно вращаясь, принялась затягивать меня куда-то в глубину. Я судорожно хватала ртом воздух.
– Я настиг одну! – раздался надо мной чей-то голос, и секунду спустя я услышала, как его обладатель изумленно вскрикнул. Что-то плюхнулось в воду.
Все еще с трудом дыша, я повернулась на бок и увидела атланта, он стоял надо мной, а на спине у него висела Фимия и колотила кулачком по лицу. Оба кричали. Пистолета нигде не было видно.
Когда Фимия вновь занесла руку, я заметила торчащий из ее кулачка зазубренный кончик сломанной ручки. Три отросших ногтя были сломаны.
Атлант умудрился вслепую ухватить Фимию за волосы, стащил ее жалкое тельце со своей спины и швырнул на песок. А потом бросился на нее – щека в кровоподтеках, глаза горят дикой яростью. Руки атланта сомкнулись на тонкой шее сирены, крик Фимии сменился приглушенным бульканьем.
Потянувшись за чем-нибудь, за чем угодно, я набрала пригоршню песка и швырнула в налитые кровью глаза врага.
Он зарычал, разжал пальцы на шее Фимии и потянулся к глазам. Сирена собрала все оставшиеся силы, перевернулась на живот и поползла к воде.
Я яростно пнула атланта под колено. Потеряв равновесие, он упал, как следует приложившись головой о валун, откатился на песок, будто мешок с картошкой, и затих.
Цепляясь за камни, я поднялась на подгибающиеся ноги. Зрение наконец-то прояснилось, и удалось восстановить равновесие. Затылок пульсировал тупой болью, – там, похоже, вздувалась громадная шишка, – морщась, вытянув вперед руки, я кинулась к воде.
Фимия оглянулась, увидела меня совсем рядом и нырнула в набегающую волну. Последний раз мелькнула ее костлявая спина. Позади грохнул пистолетный выстрел. Я уже бежала по мелководью, когда еще одна пуля прожужжала мимо меня, будто адский шершень, и исчезла в волнах прибоя.
Мгновение спустя я сделала то же самое.
Три пары широко раскрытых глаз уставились на меня. Тарга, прижав к животу подушку, стиснула ткань напряженными белыми пальцами. Антони, одной рукой обняв мою дочь, крепко сжимал ее предплечье, на его широком лбу блестели капельки пота. Спустя несколько долгих мгновений Эмун шевельнулся и потянулся к стакану с водой, отпил глоток.
– А если бы они схватили тебя? – прохрипела Тарга. У нее явно пересохло во рту. Антони подал ей стакан. Она жадно отпила несколько глотков.
– Но у них не вышло, – ответила я. – Мы вернулись в Океанос живыми и невредимыми.
– Маньяки, препарирующие сирен… – выдавил из себя Эмун и провел ладонью по лицу, словно стирая отвратительное впечатление. – Это ненормально.