Молочная пелена заволокла мои глаза. Я хотела спросить Нику, что она делает, но обнаружила, что нижняя челюсть едва двигается, а голосовые связки вовсе не повинуются. Руки и ноги отяжелели, будто к ним привязали здоровенные камни.
– Я вверяю ее тебе. – Ника давала указания Трине. – Скоро ноша твоя станет легче. Не останавливайся, пока не доплывешь до конца тоннеля, который там, внизу. Он приведет тебя далеко на север. Надеюсь, я встречу тебя. Но если что-то пойдет не так, будь вдвойне осторожна, храни в тайне свою личность и происхождение, как и личность Государыни…
Звуки долетали до меня словно сквозь толстый слой ваты, перед глазами сгущалась белая мгла. Я плавала не в воде, а в странной вязкой жидкости, которая становилась все гуще. Она ласково обнимала меня, зрение и слух больше не имели значения.
Мое сознание померкло. Последние проблески: лицо Полли, падающей на песок, лицо Йозефа, раскрывающего мне объятия…
А потом покой и тишина.
Глава 25
Тарга сидела, скрестив ноги, перед камином и смотрела на меня своими большими прекрасными глазами. Похоже, ждала продолжения истории, беззвучно задавая какой-то вопрос – ее влажные губы шевелились. Эмун подался вперед, упершись локтями в колени и прикрыв рот руками, его ярко-голубые глаза смотрели на меня поверх кончиков пальцев.
Антони стоял за диваном, обхватив себя руками, будто замерз, и казался бледнее, чем обычно.
– И это все? Ты больше совсем ничего не помнишь? – подсказал Эмун.
– Вот мое следующее воспоминание: я сижу в автокресле, а Трина, которую я считаю своей матерью, и Хэл, которого я считаю своим отцом, загружают машину, собираясь на пикник. Мне года три, мое соленое рождение еще не состоялось.
– Значит, чтобы защитить тебя, Ника поступила с тобой так же, как с той черепахой… Повернула твое личное время вспять? Вплоть до младенчества?
Я задумчиво покачала головой. Пустой желудок заурчал, но есть мне совершенно не хотелось.
– И да и нет. Скорее всего, Ника надеялась, что встретится с нами куда раньше и я выйду из кокона юной сиреной, а не ребенком, еще не познавшим свою природу. Предполагалось, что Трина будет недолго присматривать за мной – ровно столько времени, сколько потребуется Нике, чтобы спасти как можно больше сирен.
– Но что-то пошло не так, – вздохнула Тарга. – Как думаешь, что именно?
– Полагаю, Ника догадывалась, на какой идет риск, бросая вызов Клавдиусу и его атлантам. И на всякий случай заколдовала Трину, заставив ту поверить, что она моя мать и должна взять меня с собой на сушу, а там вырастить, как то и полагается матери-сирене. Наверное, Ника взяла у Трины ее аквамарин, пообещав вернуть при следующей встрече. Только встреча не состоялась…
Мне перехватило горло при мысли, что вероломные атланты убили Нику, как и мою мать. Я с трудом сглотнула.
– А ее экстренный план сработал! Твоя подруга-колдунья подарила тебе новую жизнь, в которой не было места воспоминаниям о том, кто ты на самом деле, – закончил за меня Эмун. Он откинулся на спинку дивана, вздохнул и покачал головой. – Дерзкий, безумный план…
Антоний начал расхаживать по комнате.
– Значит, все те годы население Океаноса сокращалось из-за того, что Клавдиус приказал своим людям забирать драгоценные камни у сирен, попадавшихся им на глаза?
– Выходит, странный столб из аквамаринов, который мы обнаружили, создавался годами… И, вот штука, атланты прятали самоцветы в Океаносе! – с удивлением сказала Тарга.
– А почему бы и нет? – я пожала плечами. – Теперь ведь эти земли принадлежат им.
– Что ж, теперь россказни того пьяницы-атланта из бара обретают смысл, – недовольно хмыкнул Эмун. – Похоже, им так лихо промыли мозги, что они и по сей день отбирают у сирен их обереги. Странно другое: представший перед нами Океанос показался нам совершенно заброшенным. Похоже, его использовали только как тайник для хранения похищенных у сирен драгоценных камней.
– Ты не представляешь, как велик Океанос! – воскликнула я и встала размять ноги и подбросить в огонь еще несколько поленьев. – Ты говорил, там все выглядело так, будто произошел грандиозный обвал, верно?
– Именно. И потом в разрушенный зал долгие годы никто не наведывался. – Антони взял кованую кочергу и поворошил угли.
– Это всего одна из тысяч больших пещер, – развела руками я. – Ее плачевное состояние вовсе не повод считать, что атланты покинули и все остальные. Раз они до сих пор отбирают у сирен самоцветы, значит, могут и пополнять запас.
Эмун нахмурился.
– Знаешь, камни, аккуратно сложенные в подобие столба, хранились под волшебным куполом, и туда вряд ли удалось бы засунуть еще хоть один самоцвет: слишком уж плотно они лежали. Выглядело так, будто атланты собрали вообще все в мире аквамарины и поместили их на длительное хранение в магический сейф.
– А теперь они у нас! – удовлетворенно улыбнулась Тарга. – Самоцветов хватит, чтобы освободить от брачных циклов всех уцелевших сирен.
Меня охватило невероятное воодушевление.
– И среди нас элементаль, который может призвать любую.
Тарга медленно поднялась на ноги, подошла ко мне и уставилась на пляшущие в камине языки пламени. Я тоже смотрела невидящим взглядом на огонь, пытаясь сформулировать невероятную и очень привлекательную идею.
– Если я для начала призову только свою приемную бабушку Трину или твою подругу Люси, – задумчиво начала она, обращаясь к Антони, – мы станем обладательницами имен еще нескольких сирен: ведь память каждой хранит образы ее матери, дочери, подруги. И в конце концов…
Она подняла на меня взгляд. Секунду-другую мы помедлили, язычки пламени отражались в наших глазах, а в головах зрела одна и та же идея. И я закончила фразу Тарги:
– Мы призовем всех.
Она кивнула в знак согласия, и в ее глазах зажегся огонек честолюбия.
– Каждую. Живую. Сирену.
Эпилог
Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо и воды Балтийского моря во впечатляющие розовые, желтые и пурпурные тона. Тарга, я, Антони и Эмун сидели в парке на скамейках ближайшего к особняку места для пикника, поглощали сэндвичи с сыром и мясом, заботливо приготовленные Финой, и обсуждали тактику и стратегию спасения моего народа.
– Сиренам понадобится бог весть сколько времени, чтобы добраться сюда, – говорила Тарга, – я имею в виду, неизвестно, где находится ближайшая из них. Они могут прятаться в каких-нибудь темных безднах. Пройдут недели, а то и месяцы, прежде чем мы увидим хоть одну.
– А что вы планируете делать, когда сирены появятся? Вручите им, как встарь, по кусочку аквамарина и отпустите резвиться в волнах? – Антони внимательно посмотрел на меня через стол. – Неужели после всего, через что вам пришлось пройти, после всех этих потерь, вы готовы оставить все как есть?
– А что ты предлагаешь? – спросила я. – Отбить Океанос?
Антони с Таргой побледнели.
– Война… – проговорила Тарга надтреснутым голосом и с надеждой посмотрела на меня.
– Я еще не думала о возрождении Океаноса, – призналась я и увидела, что Тарга заметно расслабилась. – Честно говоря, для меня всего важнее отыскать Йозефа. Йозеф и свободные от проклятия dyάs сирены – вот мои приоритеты.
– А если аквамарин подействует на одну или нескольких сирен как на Таргу? – спросил Антони. – Похоже, древние самоцветы – не панацея.
От детей и Антони я знала всю историю их подводно-подземной эпопеи в пещерах Океаноса, и объяснения, почему драгоценные камни оказались смертоносными для Тарги, не нашла. Единственная догадка связывала аквамарины и особую природу моей дочери, ведь та была элементалем и, следовательно, отличалась от других сирен невероятным могуществом. Но в том ли дело? Ника ведь тоже обладала удивительной силой, однако спокойно носила свой самоцвет столетиями. Впрочем, она была колдуньей, а не элементалем. Словом, воздействие аквамаринов на Таргу оставалось загадкой, особенно сильно занимавшей меня, поскольку я, благодаря чрезвычайно долгой жизни и причудам судьбы, обладала колоссальным опытом обращения с самоцветами. И никогда не видела, чтобы сирена так реагировала на аквамарин.
Мои размышления прервал голос Эмуна, который наконец-то прекратил воодушевленно жевать.
– Помнится, ты говорила, что тебе удалось выяснить, когда морейцы начали носить именно такие драгоценные камни. А до того в подобных украшениях они не нуждались. Верно?
Я нахмурилась.
– Не совсем. Не назову точную дату, черт, даже столетие!.. Мне пришлось пропустить сквозь свой мозг потоки очень старых воспоминаний. Понимаешь, другая кодировка, другое отношение ко времени… Однако это определенно произошло вскоре после падения Атлантиды, потому что Сисиниксе не было до аквамаринов никакого дела, в отличие от ее наследницы.
– Любопытно, – задумчиво произнес Эмун. – А не выходит ли так, что, поставив себе цель призвать всех сирен и освободить их от проклятия с помощью каких-нибудь украшений, мы упорно игнорируем… э-э-э… четырехсотфунтовую гориллу в собственной спальне.
– Это ты о чем? – беспечно поинтересовалась Тарга, отправляя в рот кусочек сыра.
– А зачем сиренам вообще понадобились эти самые самоцветы? – Вопрос Эмуна повис в воздухе над столиком для пикника. После паузы мой сын продолжил: – Как спасение от проклятия, верно? Но ведь кто-то когда-то наложил его на дочерей океана. И кто же это был? Что стало тому причиной?
Антони потер лоб.
– На фресках и мозаиках, которые меня заставляли изучать парни из «Винтерхюр», попадались цитаты из какого-то мифа.
– О разгневанном морском божестве, да? – подсказала Тарга.
Я выпрямила спину, уловив проблеск надежды. Сердце бешено заколотилось.
– В этих цитатах упоминалось проклятие? Почему ты сразу не сказал?
Антони смутился.
– Как-то некстати получалось! Сначала Эмун попросил Таргу отыскать свою мать, а появились вы и захотели, чтобы я нашел Йозефа, а когда у меня ничего не вышло, начали рассказывать невероятную историю своей жизни. Мне казалось, надписи на древних камнях – не повод прерывать вас…