– Но зачем ты мучила себя, если это стало не обязательно? Ты говорила, что в правление Аполлионы от русалок требовался лишь один брачный цикл, а ты прошла через четыре.
– Я отправилась во второй и третий раз, потому что чувствовала себя неудачницей. Сирены, вернувшиеся в Океанос с дочерями, пережили нечто прекрасное, чего мне не довелось испытать. И принесли свой дар Океаносу, облегчив свою судьбу. – Я глубоко вздохнула, готовясь поведать следующую часть своей истории. – В четвертый раз я решилась на dyάs из-за чрезмерно развитого чувства справедливости и также во многом из-за своего самомнения.
Глава 5
Яркое летнее солнце заливало своими мощными лучами гору Калифас, где на церемонию вручения самоцвета собрались сирены Океаноса. Гора была такой крутой, что походила на скопление гигантских естественных колонн, тянувшихся из бирюзовых вод в лазурное небо, они обросли буйной зеленью, цеплявшейся за каждый пригодный для укоренения клочок земли. Из бесчисленных расщелин изливались водопады, наполняя влагой воздух. Над каждым сияли округлые радуги, а вокруг бассейнов с яркими рыбами сновали птицы.
От вида, открывавшегося с вершины Калифаса, захватывало дух и становилось немного не по себе. Находиться так высоко над землей противоречило самой сущности сирен, вознесшихся на тысячи футов над естественной средой обитания, но именно там русалкам, завершившим свой первый цикл спаривания, вручали самоцветы, защищавшие их от проклятия. С этой точки вернувшаяся домой сирена видела весь Океанос – удивительный дар, простертый перед ее ногами, – и могла искупаться в лучах живительного солнца.
Аполлиона, облаченная в желтое платье, стояла перед сиреной по имени Лия. Аквамариновая корона Государыни и ее ожерелье сияли на солнце. Церемония вручения самоцвета проводилась только раз, по возвращении сирены с первого dyάs. Улыбки светились на лицах сирен-зрительниц, ведь Лия приплыла с восьмилетней дочерью. Она успешно завершила свое путешествие на сушу и пополнила ряды нашего народа.
Ника стояла бок о бок со мной и давала пояснения. Сирены не проявляли изобретательности на таких мероприятиях, поэтому церемония отличалась простотой, а вся торжественность заключалась в присутствии Аполлионы.
Лия стояла перед Государыней вместе с дочерью. Девочка держала мать за руку и с почтительным страхом озиралась вокруг: совсем как я когда-то, впервые попав в Океанос.
Мы с Никой устроились на вершине большого камня позади толпы и отлично видели оттуда все происходящее. И шепот Ники не мог потревожить других русалок.
– В правление Одэниалис церемония немного отличалась. Она длилась дольше, и отдельно приветствовалось участие в следующих dyάs, – шептала мне в ухо Ника, пока мы наблюдали за происходящим. – Одэниалис произносила длинную речь о том, как важно чередовать циклы соли и суши для роста численности и увеличения мудрости нашего народа. О том, как они необходимы для будущего Океаноса.
Мои глаза отыскали в толпе прежнюю Государыню: она стояла в заднем ряду прямо напротив нас и тоже наблюдала за церемонией.
– Аполлиона ничего не говорит про dyάs, ни плохого, ни хорошего, – заметила Ника.
– По-вашему, в чем причина? – прошептала я в ответ.
– Это ведь жестокое испытание для русалки, верно? – Ника опустила подбородок мне на плечо. – Циклы спаривания даются нелегко, даже успешные. Возможно, Аполлиона просто проявляет доброту.
И хотя она шептала эти слова, я уловила в них нотку иронии. Колдунья не верила, что Аполлиона делает что-либо из доброты. Не верила в это и я сама.
Мой взгляд скользнул с Аполлионы на замершую за ее спиной сирену с мышиного цвета волосами, державшую в руках маленькую деревянную шкатулку с бронзовыми накладками. Мое внимание незнакомка привлекла своей неподвижностью и восторженным выражением лица. Государыня произнесла слова приветствия – назвала Лие ее второе имя, дарованное Солью, – повернулась к русалке с мышиными волосами, и та протянула ей шкатулку, откинув крышку. Аполлиона взяла из нее аквамарин и протянула Лие.
– Это Трина, – ответила Ника прежде, чем я задала вопрос. – Новая служанка Аполлионы.
Я заметила, как Трина смахнула украдкой слезинку с уголка глаза и с обожанием уставилась на Аполлиону. Та положила аквамарин на ладонь Лие. Потом приподняла подбородок, чтобы получившая самоцвет сирена могла дотронуться до межключичной ямки, признавая власть Государыни.
– Она очень прилежна, – прошептала я. – Я говорю про Трину.
Ника кивнула.
– Конечно, за это ее и выбрали. Она послушна и не ставит под сомнение решения Государыни.
Я с удивлением ощутила укол ревности, подумав, почему Аполлиона не предложила мне должность подле себя. Хотя стоило ли удивляться: ты обращалась со мной так же, как с любой другой русалкой из числа ее подданных. И все же иногда, порой совсем неожиданно, горечь отвержения давала о себе знать.
После вручения самоцвета церемония завершилась. Часть сирен устремились вниз по ступенькам, скрывавшимся за арочным проходом внутри горы. Другие стали спускаться по коварным изогнутым ступенькам к бассейнам. Третьи продолжали стоять на вершине, болтая и наслаждаясь видами.
Мы с Никой направлялись к внешним ступенькам бассейнов, когда одна из foniádes появилась в арочном проходе и подошла к Аполлионе. Пригнувшись из-за высокого роста, она коснулась горла Государыни и сказала:
– Мы поймали еще четырех атлантов на нашей территории. И привели к вам, как вы велели.
Мы с Никой переглянулись. Много лет мы ничего не слышали об атлантах, с того самого дня, как Аполлиона взошла на трон и издала свой указ.
Аполлиона поблагодарила foniádes и исчезла в глубине горы. Трина поспешила за Государыней.
Терзаемые любопытством, мы с Никой последовали за ними.
Аполлиона спустилась в тронный зал, но не остановилась там. Она последовала дальше, в недра Калифаса. Мы с Никой держались на расстоянии. Похоже, только мы подслушали слова foniádes – или только у нас хватило любопытства разузнать про атлантов. Купавшиеся в бассейнах с пресной водой в искусно украшенных пещерах сирены молча смотрели, как мы проходим мимо.
Аполлиона вошла в огромную пещеру с арочным сводом, освещенную косыми отблесками солнца и испещренную бассейнами с темной водой. Часть из них были мелкие и теплые, и в них блестели разные минералы, другие отличались значительной глубиной – они соединялись с подводными реками, а некоторые, невероятно длинные и запутанные, оканчивались расщелинами за пределами Океаноса. Мы с Никой резко остановились, увидев происходящее в пещере. Три foniádes стояли вокруг опустившихся на колени атлантов. Это были жалкие создания, худые и неопрятные, с глазами загнанных зверей и вырванными клочками волос. Морские вши хозяйничали в их головах.
Аполлиона остановилась перед пленниками, потом вдруг обернулась и взглянула на нас с Никой.
– Оставьте нас, – скомандовала она громким раскатистым голосом.
Мы с Никой удивленно переглянулись. Не в привычках Аполлионы, да и любой другой Государыни до нее, было действовать тайно. Ее приказ лишь усилил мое желание остаться и увидеть, как она поступит с атлантами.
С моих губ уже рвались слова возражения, но ко мне метнулась Трина, лицо ее искажал праведный гнев.
– Вы слышали приказ Государыни? – шикнула она, показывая в сторону лестницы, по которой мы только что спустились. – Уходите, живо!
Бунтарский дух ожил во мне, окатив горячей волной, и я хотела вступить в спор, но почувствовала, как Ника схватила меня за локоть.
– Пойдем, – тихо шепнула она. – Нам лучше удалиться.
На мгновенье мои глаза встретились с глазами матери: я буквально пронзила ее взглядом, и тут почувствовала то, что выбило меня из равновесия. Она словно не узнавала меня: смотрела как на незнакомку. Ее пустой взгляд словно ударил меня в солнечное сплетение.
Я направилась к одному из темных бассейнов – знала, что он глубокий и ведет далеко от Калифаса. Удалившись этим путем, а не по лестнице, как велела Трина, я показала ей свою непокорность, не подчинившись полностью. Ведь Трина была только русалкой, и Соль не наделила ее властью над другими.
Ника нырнула вслед за мной.
Мы слышали, как Трина процедила нам вслед:
– Не важно, как вы покинете зал. Просто исчезните. И впредь без раздумий выполняйте приказы Государыни.
Мы ушли поглубже, и ноги наши слились в хвосты. Пока мы с Никой плыли по извилистым запутанным тоннелям в недрах Калифаса, мой гнев закипал все сильнее. Я решительно настроилась выяснить, что Аполлиона решила сделать с несчастными атлантами.
Ника не мешала мне размышлять в тишине, пока мы не выскочили из расщелины в коралловом рифе далеко от Калифаса. К тому моменту ярость моя поутихла.
– Как, по-вашему, она собирается с ними поступить? – спросила я, скользя рядом с Никой. Мы плыли куда глаза глядят и не смотрели вокруг.
– Строго напомнит им о наших законах? – предположила Ника, но в голосе ее было больше иронии, чем серьезности.
Я хмыкнула и погрузилась в свои мысли, пока мои размышления не прервала Ника.
– Смотри, – воскликнула она, потянув меня за локоть.
Последовав взглядом за ней, я заметила foniádes: сопровождая атлантов, они удалялись от Калифаса.
– Видишь, беспокоиться не о чем. Их отправят к границам Океаноса, сделают предупреждение и отпустят.
– Если так, – я прикусила губу, чувствуя что-то неладное, – то почему Аполлиона не позволила нам присутствовать?
– Уверена, у нее были на то причины. – Но в словах Ники прозвучали сомнения.
На следующий день мы с Никой исследовали обломки кораблекрушения, и я, увидев вдалеке одну из foniádes, не раздумывая ни секунды, устремилась к ней.
– Куда ты… – Ника не закончила вопрос: она разглядела мою цель вдали и последовала за мной.
Попросив ее немного подождать, я поравнялась с foniádes