– Ох.
– Согласна. – Я потерла кожу возле ушных раковин. – Похоже, она закончила.
Антони натянул через всклокоченную голову футболку. Зевнув, впихнул ноги в спортивные тапки. Собрав собственную растрепанную копну волос в конский хвост, я выудила из сумки зубную щетку с пастой и вылезла из палатки вслед за Антони.
Двухместная синяя палатка мамы и Йозефа все еще была наглухо застегнута. Маленький белый купол Нике чуть подрагивал, из чего я сделала вывод, что она по крайней мере не спит. Иван соорудил себе узкое лежбище в вертолете, и теперь дверь «Белла» была слегка приоткрыта. Палатка Эмуна почти полностью скрывалась за палаткой Нике, но молния на входе была видна, и она была плотно застегнута. Брезентовой военной палатки Петры нигде видно не было.
– Я чувствую запах кофе? – спросил Антони, когда мы, сонно пошатываясь, брели к согнувшейся над небольшим костерком Петре.
Мы подошли ближе, и она посмотрела на нас:
– Утро доброе, сони.
– Когда ты успела поспать? – спросила я, зевая.
– Ненадолго прикрыла глаза под звездами, – ответила она, поднимая крышку кофеварки и заглядывая внутрь. – Кофе почти готов.
Длинные черные волосы Петры были забраны назад в низкий хвост, сама она была в свободной футболке и спортивных штанах. Ноги – босые. Светлые серебристые глаза лучились хорошим настроением, смуглая кожа выглядела свежевымытой.
– Это нечестно, что, проработав всю ночь, ты выглядишь так прекрасно, – прокаркала я, направляясь к составленным под брюхом вертолета кувшинам с водой. Вытащив припрятанную рядом чашку, я наполнила ее водой и макнула в нее зубную щетку. Выдавив на щетку пасты, я сунула ее себе в рот и пошла к огню.
Когда я увидела то место, где прежде находилась структура Ришат, то так и окаменела. Антони заметил направление моего взгляда в тот момент, когда подносил к губам дымящуюся чашку. Не донеся ее до рта, он повернулся.
С его губ слетело что-то на польском, нечто, я была в этом уверена, не вполне цензурное.
Мы с Антони подошли к краю пропасти и остановились.
У наших ног совершенно определенно вырисовывались развалины древнего города. Он был огромным, простирался на север, насколько видел глаз, и заканчивался низкой линией гор вдалеке. На западе и востоке его границы плавно изгибались. Концентрических кругов с уровня земли видно не было, но у меня не оставалось сомнений в том, что они находились там, поскольку с того места, где мы стояли, просматривалась густая тень вытянутой пустоты.
Мы не смогли отвести взгляда от раскопанной Петрой находки, даже когда позади послышались шаги. Я почувствовала, что это мама подошла и встала рядом, а по другую сторону от нее был Йозеф. Секундой позже рядом с Антони появились Эмун, Нике и Иван.
Перед нами лежали развалины, и везде, насколько мог видеть человеческий глаз, проступали очертания каменных блоков, колонн, статуй и каких-то булыжников, совершенно очевидно изготовленных руками человека. Причина, по которой структура Ришат имела форму мишени, была настолько проста и естественна, что мое зрение затуманилось из-за брызнувших из глаз слез.
Последней к нам подошла Петра, чью темную стройную фигуру я заметила периферийным зрением по другую сторону от Йозефа.
Голос ее был тихим, но ветер донес до нас, пораженных и лишившихся дара речи, ее слова:
– Пожалуйста – Атлантида.
Глава 12
Я направляла луч фонаря на открытый компас Кирлиана, а Антони орудовал в его внутренностях миниатюрными инструментами из Иванова комплекта для ремонта очков. Концом маленькой отверточки он пытался подцепить кожух, под которым прятался зажатый между тремя маленькими блестящими дисками самоцвет.
– А вот и проблема, – прокомментировал Антони. – Это не компас сломался, а камень. Посмотри. – Он извлек аквамарин из-под кожуха, положил себе на ладонь и нахмурился.
– С чего бы ему ломаться? Странно. – Проходящая через центр камня трещина расколола его точно пополам.
– Хорошо, что мы прихватили запасной. – Антони сунул руку в карман джинсов и достал маленький бархатный мешочек, перевязанный ленточкой. Открыв мешочек, он перевернул его, и на ладонь ему выпал драгоценный камень. Расколотый Антони, наоборот, положил в мешок, завязал и снова засунул в карман. Установив новый камень на место, он защелкнул кожух и внешнюю крышку.
Петра стояла неподалеку и, сдвинув назад шляпу, с любопытством наблюдала за нами.
Антони включил устройство, направил луч на руины, а потом зажал кнопку затвора.
Бирюзовый луч выстрелил в направлении структуры Ришат под малым углом и исчез в нагромождении ближайших каменных блоков.
Я смотрела на тонкую полоску света, задаваясь вопросом, что со мной будет, если этот луч коснется моего тела.
Устройство снова зашумело – в промежутках между щелчками снимков что-то скрежетало.
– Ой, ай, – всплеснула руками Петра. – Какие-то нехорошие звуки.
Как раз в тот момент, когда Антони потянулся к кнопке питания, раздался треск, и луч исчез. Антони протяжно застонал.
– Просто не понимаю. Раньше такого никогда не случалось.
– Мы слишком близко к источнику, – сказала Нике, вставая и складывая плед. Она упаковала его в вещмешок. Затянув шнур, она повернулась и пошла обратно к тому месту, где обустроила себе место стоянки. – Энергия, исходящая от первоначальных осколков, ломает… все, чем бы это ни было.
– Значит, с компасом покончено, – констатировал Антони. Мы обменялись с ним печальными взглядами. – Все осложняется прямо-таки в геометрической прогрессии.
– Постарайся так не расстраиваться, – попросила я. – Мы нашли Атлантиду, хотя даже не мечтали о том, что это когда-нибудь произойдет, не говоря о том, что еще и откопали ее за считаные часы.
Антони кивнул, но вид у него по-прежнему был озабоченным. Мы занялись складыванием палаток. Иван воспользовался предоставленным ему выбором и решил остаться с вертолетом. Выглядел он чуточку печальным, словно поход по древнему городу мог доставить ему удовольствие, однако сказал, что неправильно оставлять арендованную машину в пустыне без присмотра. Я возразила ему, что вокруг ни души на сотни километров. Но это не убедило Ивана отказаться от идеи, что кто-то должен непременно приглядывать за его птичкой. Впрочем, большого значения это не имело, поэтому я не стала на него наседать и отправилась помогать остальным готовиться к тому, что ждало нас впереди.
– Это прямо-таки самый странный и крутой туристский поход на свете. – Я положила в рюкзак еще одну бутылку воды и туго затянула шнурок. Выпрямившись, я взвалила тяжелую ношу себе на плечи.
Антони усмехнулся. Предложение отправиться на осмотр Атлантиды его немного приободрило. Он стоял с рюкзаком на спине и прилаженными к нему палаткой и пенкой. Я несла провизию, воду, солнцезащитный крем для Антони и прочие необходимые вещи.
Антони сказал:
– Кто еще может заявить, что ходил в поход по руинам Атлантиды?
– Никто. – Я подавила желание указать на то, что еще никто из известных мне людей не сражался с демоном бури, не боролся с призраком, не изгонял его, не был почти сожжен изнутри и при этом выжил, а также не создавал биокупол с помощью магии. В моей жизни экстраординарное быстро становилось обыденным. – Жизнь никогда не бывает скучной. По крайней мере, теперь.
– А что, когда-то была? – Мама обхватила меня за плечи и посмотрела мне в глаза, приподняв одну бровь.
Я подумала о том, сколько раз она брала меня, еще малышку, с собой к морю, сколько раз я видела ее в обличье сирены, когда все вокруг спали. Я вспомнила своих самых старых подруг Сэксони и Джорджейну, через что им пришлось пройти и кем стать. Я подумала об Акико и ее жертве, и сердце больно кольнуло, когда ее милое лицо возникло перед моим внутренним взором.
– Нет. – Я улыбнулась ей. – Такого я сказать не могу.
Мама поцеловала меня в лоб и отпустила.
– Это просто очередное приключение.
Но нет, это приключение вовсе не очередное, думала я, идя следом за мамой к краю структуры Ришат, к руинам Атлантиды. От задачи, которую мы сами себе поставили, зависела судьба каждой сирены во всех океанах мира. В моей голове мелькали образы плачущих младенцев, убитых горем мужей и оставшихся без матерей мальчишек. Я помотала головой, отгоняя неприятные мысли. Мы шли в поход именно ради этих брошенных детей и несчастных влюбленных. Страдающие сирены, вынужденные покидать дорогих их сердцу людей, разбитые семьи – вот что было причиной наших поисков.
– Так какой, ты там говоришь, у нее размер, Йозеф? – задала вопрос Нике, когда все семеро членов нашей команды уже попирали своими ботинками край Атлантиды.
– Около сорока километров в ширину. – Йозеф подвигал плечами под лямками рюкзака, ища более удобное положение. – Плюс-минус несколько метров.
– И все, что нам известно, это то, что надо идти вон в том направлении. – Петра указала туда, куда указывал бирюзовый лазер перед тем, как снова погаснуть. Она недоверчиво усмехнулась. – Надеюсь, я не единственная осознаю, что на поиски уйдут долгие годы. Скоро кто-нибудь заметит колоссальное перемещение песка и довольно высокие холмы к востоку от нас, еще вчера не существовавшие. Если уже не заметили. Нас, знаете ли, видно из космоса. Через несколько недель на этом месте будут роиться археологи, а еще прежде вырастет целый палаточный город. – Она высунулась из-за Антони и взглянула на меня. Ее серые глаза теперь смотрели серьезно. – Для меня большая честь, что вы позвали меня на помощь. Честь иметь возможность быть частью этой экспедиции, но теперь, когда Атлантида лежит открытой, я бы дала нам меньше семидесяти двух часов до прибытия сюда первых посетителей. А как только они прибудут, игра будет окончена. У вас больше не будет возможности заняться ею.
– То есть ты считаешь, что это невозможно? – Антони посмотрел на Петру.
Она кивнула.
– Именно так я и считаю.
– Нам не придется искать ее все семьдесят два часа. – Это были слова Нике, произнесенные в свойственной ей мягкой манере. Она говорила негромко, но тон был авторитетным. Он вызывал желание послушать, что она скажет дальше.