На миг Йозеф совсем растерялся. Неужели ослабело не только тело отца, но и его рассудок?
– Отец?
– Лукас, он… – Клавдиус ненадолго умолк, чтобы перевести дух. Было совершенно очевидно, что разговор его утомляет. – Он обнаружил… Но поздно. Слишком поздно для нас обоих.
Йозеф нахмурился при упоминании имени ученого, недоумевая, с чего это речь зашла о нем.
– И что же он обнаружил?
– Нам нельзя постоянно оставаться на суше. Ты должен обещать мне, что будешь плавать в море. Морская вода. Это должна быть морская вода. – В пылу объяснения Клавдиус приподнял голову с подушки.
– Ш-ш-ш, ты разволновался. – Йозеф положил руку на плечо отца. – Я и так плаваю, папа. И всегда это делал. Я очень люблю океан. – Странно было напоминать собственному отцу о своей страсти к воде и жизни в ней. А ведь именно это определяло саму сущность Йозефа, сколько он себя помнил.
– Лукас умер. – Клавдиус уронил голову на подушку. – И то, что убило его, сейчас убивает меня.
– О чем ты?
– Лукас называл это изнуряющей болезнью. Человеческий врач диагностировал бы РС.
– Рассеянный склероз?
Клавдиус кивнул.
– Симптомы те же, но причина другая. Лукас хотел изучить наш недуг до конца, но слишком ослаб и не закончил. Его ранние исследования показали, что недостаток солнечного света ослабляет иммунную систему. Мы видели смысл в том, чтобы жить как люди. Но потом…
Клавдиус умолк и судорожно вздохнул.
– Не спеши, – успокоил Йозеф отца и помог ему сделать несколько глотков из стоящего у кровати стакана.
Клавдиус продолжил уже медленнее:
– Позже он выяснил, что недостаток морской воды изнуряет нас иным образом. – Легкий смешок вырвался у него одновременно с кашлем. – Видишь, какова ирония? Мы так презирали тех, кто постоянно живет в океане. И кто же заслуживает презрения теперь?
У Йозефа возникла неприятная мысль. Если отец не преувеличивает, атланты никогда не смогут полноценно жить ни на суше, ни в море. Им всегда будет требоваться и то и другое. Амфибии в мире млекопитающих. Известно, что атланты, живущие исключительно под водой, отличаются болезненностью, и Лукас подтвердил это, будучи еще молодым исследователем. Йозеф помнил надменный и самодовольный тон друзей Клавдиуса, восхвалявших Лукаса за его открытия и еще глубже укоренявшихся в своей сухопутной жизни, проходящей в изобилии и достатке. Интересно, думал Йозеф, сколько членов отцовского близкого круга теперь мучается. Или умерло.
– Тебе надо отдохнуть. – Йозеф слегка пожал отцовскую руку. – Я понимаю, ты стараешься убедить меня следить за здоровьем, чтобы потом не страдать, как ты сейчас. Но поверь, отец, на этот счет волноваться не стоит.
– Скоро отдохну. – Клавдиус опустил веки, а когда поднял снова, время будто замедлилось. Его пальцы впились в ладонь Йозефа с новой силой, глаза старика засверкали. – У меня есть и хорошие новости, сынок.
– Может, поговорим позже? После того, как ты пообедаешь?
– Позже не будет. Есть только сейчас. Мы ее нашли, Йозеф. – Клавдиус улыбнулся сыну, и в уголках его глаз появились глубокие морщины.
– Что вы нашли?
– То, что я начал искать еще до твоего рождения! То, что искал всю жизнь. Мы нашли Атлантиду.
Йозеф ласково улыбнулся отцу, надеясь, что улыбка получилась не слишком горькой.
– Отец, вы нашли Океанос. Ты забыл? И забрали оттуда все ценное. Орихалка там нет. И, по словам твоих же юристов, даже произведений искусства там почти не осталось.
Клавдиус покачал головой.
– Я не про Океанос. Океанос, как тебе прекрасно известно, находится на Азорских островах. А Атлантида – в Африке. Она стояла на побережье, но с течением веков Сахара поглотила ее руины. Ее прекрасно видно со спутника!
Клавдиус снова хрипло усмехнулся, и на этот раз действительно с долей веселости. Он хлопнул своей ладонью по ладони Йозефа – легкий товарищеский шлепок.
И продолжил:
– Все это время она была прямо перед нами. Под самым носом!
Сомнения Йозефа немного отступили, но только слегка.
– Откуда ты знаешь, что это Атлантида?
Клавдиус указал на ящик, разместившийся на старинном деревянном письменном столе возле окна.
– Там мои папки.
Йозеф взял обитый кожей деревянный ящик и сел на край отцовской кровати. Он вытащил одну из папок, открыл ее и начал переворачивать страницы исследования. Оно состояло из множества статей, как напечатанных, так и рукописных. На полях большинства страниц имелись карандашные заметки, а еще – фотографии рыжеватых камней и битого щебня, которые на вид ничего интересного собой не представляли.
– Там, где про Мавританию. – Клавдиус снова тихо кашлянул, но на лице его играла улыбка. – Структура Ришат.
Йозеф перестал шуршать страницами и уставился на отца.
– Око Сахары?
Он знал об этой аномалии. Ученые десятилетиями бились над ее природой и происхождением.
– Оно самое, – подтвердил Клавдиус.
Выдернув из папки спутниковый снимок с ярлычками «Мавритания» и «Структура Ришат», Йозеф отставил ящик в сторону и повернул лист так, чтобы отцу не приходилось напрягаться, рассматривая.
– Видишь? – спустя некоторое время спросил его Клавдиус.
Йозеф впился глазами в рыжевато-коричневую пустошь Сахары и впечатанное в нее геологическое образование идеально круглой формы.
– Однако от океана весьма далеко, – заметил он, скользя взглядом по пустыне между руинами Атлантиды и западным побережьем Африки.
Клавдиус издал горловой звук, который мог выражать как насмешку, так и раздражение.
– Мы исследовали тысячи километров вдоль побережья, но нам никогда не приходило в голову заглянуть за береговую линию, в глубь пустыни. За многие тысячелетия материки изменили очертания. Но при всем при этом от Атлантики не так уж и далеко, всего пятьсот восемьдесят пять километров.
Йозеф ясно видел знаменитые концентрические круги Атлантиды. Такая форма не могла возникнуть в природе естественным образом. Он даже припомнил платоновское описание Атлантиды, поскольку в детстве отец частенько заставлял его декламировать произведение вслух.
– Участки моря и суши, бо́льшие и меньшие, поочередно опоясывают друг друга, – процитировал Йозеф. – Две окружности земляные, три – водяные…
Закончил декламировать «Крития» он уже вместе с отцом.
– Кольца, словно выточенные на токарном станке, с центром точно посередине.
– Видишь горный хребет на севере?
Йозеф утвердительно кивнул. И расплывчатые русла ручьев, питавшихся от какого-то давным-давно высохшего источника, не ускользнули от его взгляда.
– А еще я вижу следы рек и водопадов.
Йозеф почувствовал, что горло снова перехватило от нахлынувших эмоций. Сомнения рассеивались, как туман под лучами утреннего солнца.
Его внимание привлекло математическое уравнение на полях.
– А это что?
– Это перевод из стадиев в километры. Платоновы измерения.
– А источники? – Йозеф вспомнил, что в описании Платона центральный атлантский акрополь питали два источника – один горячий, другой холодный. – Удалось доказать, что они существовали?
– Да, в самом сердце структуры мы нашли свидетельство наличия пресной воды, а на прилегающей территории – соленой.
Йозеф сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Этого было достаточно – в отцовской дотошности он не сомневался.
– У тебя получилось.
– Мое второе самое горькое сожаление, что я никогда не увижу все это своими глазами, – вздохнул Клавдиус.
Взгляд Йозефа метнулся на отца.
– А какое первое?
Клавдиус выдержал взгляд сына.
– Первое ты уже знаешь. – Отец нежно погладил Йозефа по руке. – Теперь ты можешь поступить со всем этим на свое усмотрение. Это исследование теперь твое. На твоих коленях – величайшее открытие века, сынок. И я не знаю человека, который распорядился бы им лучше.
Пальцы Клавдия сжали предплечье Йозефа.
– Атлантиду признают официально. Ее больше не посмеют называть мифом или, что еще хуже, псевдоисторией. – На лице Клавдия отразилось прежнее презрение к подходу историков, отрицающих существование Атлантиды.
– Мне не терпится изучить все от корки до корки. – Йозеф захлопнул крышку ящика и погладил ее. – Но сейчас я хочу, чтобы ты отдохнул.
Скрюченные пальцы Клавдия снова впились в Йозефа.
– Есть кое-что еще, кое-что… – Казалось, он подбирает слова.
– Что, папа?
– Я не хочу лишиться прощения, которое ты даровал своему умирающему отцу, – проговорил Клавдиус, – но кое-что ты должен увидеть. Сам, собственными глазами. Так будет лучше, нежели я стану пытаться описать словами…
Старик, судорожно согнувшись, зашелся резким приступом сухого кашля. Йозефу показалось, что легкие Клавдия состоят из хвороста и набиты древесными опилками.
– Ш-ш-ш. – Он взял с тумбочки стакан воды и вложил в протянутую руку отца.
Клавдиус поднес стакан к губам и жестом указал на тумбочку.
Йозеф открыл ящик и обнаружил там письмо на свое имя с адресом стамбульских апартаментов, где он не появлялся уже четырнадцать лет. Конверт оказался тяжелым.
Внутри обнаружилась связка из трех ключей: два из латуни, третий – маленький цилиндрический ключик из какого-то серого металла. Один из латунных ключей Йозеф даже узнал по необычной головке, увенчанной крохотной геральдической лилией, – он был от внешней двери лаборатории Лукаса. Вот уж где Йозефу меньше всего хотелось бы оказаться снова!
Само отцовское письмо содержало мольбу вернуться домой. Там говорилось, что Йозеф должен «…немедленно приехать. У приложенного цилиндрического ключа не существует дубликата, а жизнь висит на волоске…».
Манипулятивно и до безумия туманно.
– Чья жизнь висит на волоске, отец? Твоя? – Йозеф судорожно сглотнул. Неужели появись он тут раньше, и весь этот кошмар можно было бы предотвратить?
В памяти всплыло язвительное приветствие Хеллера.
«Ваше пренебрежение отцом на пользу ему не пошло, как сами увидите. Если бы вы вернулись домой раньше, он бы так не страдал».