Она сама обращалась в кристалл.
Даже нет, она оказалась внутри него и с каждой секундой погружалась все глубже. Хрипя от боли, пронзающей мою руку и все тело, я в ужасе смотрела, как рука утопает в камне. Меня словно вакуумом подтащило ближе к кристаллу.
Где-то далеко кто-то кричал, называя меня по имени. Мне пришла смутная мысль о том, что голоса похожи на пение из-за того, что звук замедлялся и расплывался у меня в ушах. Мой мир превратился в размытое голубое пятно. Как ни странно, правая рука и локоть больше не пылали от боли. Я пошевелила пальцами, на миг испугавшись, что лишилась чувствительности и мои члены отмирают. Но пальцы двигались. Я ощутила пространство вокруг них. Что-то подсказало мне двигаться вперед. Подсказало, что, если я переживу все это и смогу попасть внутрь, со мной все будет хорошо.
Я напряглась и подалась вперед, но не могла понять, меняет ли это хоть что-нибудь. Ситуацию я не контролировала. Впереди кристалл касался моего подбородка. В следующий миг он уже крепко держал меня за плечо и наползал все дальше вдоль ребер, а я тонула в этом гигантском самоцвете. Подбородок погрузился в камень, кожа запылала от прикосновения, и жар распространился на все лицо по мере того, как меня засасывало внутрь. Но внутри камня царила прохлада; теперь я ощущала ее всей правой рукой и частью левой.
Кончик моего носа коснулся камня и ушел в него. Глаза заполнила синева, поглотившая все мое лицо. Когда голова целиком ушла в камень, мир полностью стал голубым.
А потом черным.
Меня окатило холодным воздухом, в глазах вспыхнул яркий свет.
Ощущение падения.
Ничего.
Глава 17
Больше не больно. Это стало моей первой мыслью после того, как сознание постепенно вернулось, а тело обрело чувствительность. Потом я подумала о том, как очутилась на полу. Неизвестно. Потом удивилась, почему вокруг так тихо.
Мои веки задрожали и приоткрылись. В глаза ударил аквамариновый свет, и я зажмурилась. Заставила себя сесть и, не открывая глаз, пошарила вокруг руками. Подо мной была гладкая, как стекло, но слегка присыпанная чем-то вроде песка поверхность. Воздух казался теплым и влажным, но при этом свежим и чистым. Снова приоткрыв глаза, я сощурилась от потока света, но чуть перетерпела, и глаза стали привыкать.
Мир вокруг стал зелено-голубым – цвета тропического побережья. Просторное помещение со странным потолком, дугообразно изгибающимся над моей головой на высоте соборного свода и, как в пещере, покрытым аквамариновыми сталактитами. Я поднялась на ноги и теперь уже полностью открыла глаза. За моей спиной топорщились полые столбики прозрачного камня, бледного и озаренного светом.
Я находилась внутри кристалла. Значит, я не умерла. Но, стало быть, теперь тоже заточена в нем? Как женщина, которую мы видели.
Где она? Я увидела ее поодаль и крикнула:
– Здравствуйте!
Голос разнесся жутким эхом, отскакивая от гладких стен.
Никакой реакции. Женщина лежала, свернувшись калачиком, спиной ко мне. На ней было кремовое платье с коричневым поясом. Длинные темные волосы – плотные спиральки – разметаны по полу. Даже на расстоянии я мигом определила, что такие густые блестящие пряди могут быть только у живого и полного жизненных сил человека. И все же она не шевелилась и никак не реагировала. В моей голове вопросы кувыркались, словно захваченные волной ракушки, и я начала медленно приближаться к неподвижной фигуре.
Кто она? Сколько времени здесь находится? Как могла оставаться в живых столько времени? Из этого кристалла не было ни выхода, ни входа, за исключением того способа, каким попала сюда я. Остановившись, я поднесла руку к голове и постаралась припомнить…
Как же именно я здесь оказалась? Мне вспомнилась боль, испепеляющий жар. Я вспомнила пронзительное пение. Или это был крик? И еще я помнила, что меня что-то держало, а я не видела ничего, кроме голубой пелены перед собой. А потом упала. Очнулась на полу. Но теперь физически чувствовала себя хорошо.
Может, это был сон?
Я обернулась туда, откуда пришла, и принялась искать глазами дверь или трещину. Но ничего такого не наблюдалось. Только неземной вид хрустальных туннелей с ответвлениями в другие туннели. От пола и с потолка к центру тянулись сталактиты и сталагмиты.
Я продолжила свое неспешное приближение к женщине и снова прокричала приветствие.
В голове всплыло воспоминание, и я резко остановилась. Попав сюда, я оставила дорогих мне людей. Здесь я была одна. Не было Нике, которая могла дать совет. Не было моей матери, способной придать сил и поделиться мудростью. Не было Антони и его поддержки. Я наконец окончательно осознала, как очутилась здесь.
Снова посмотрев назад, я постаралась разглядеть то, что осталось за стенками кристалла. Там, в толще прозрачной конструкции тысячи оттенков голубого перемежались тенями. Разглядеть не получилось ничего, кроме нагромождения колонн на колоннах и кристаллов на кристаллах. Мне удалось заглянуть внутрь, но отсюда видеть то, что осталось снаружи, было нельзя.
Под ногой что-то захрустело, и я посмотрела вниз.
Пол под подошвами туристических ботинок был усыпан осколками аквамарина. Тысячи кусочков лежали вокруг женщины, словно она соорудила себе постель из битых самоцветов. Похоже, она пыталась пробиться через высокий хрустальный потолок, но сумела лишь окатить себя россыпями осколков. Многие из них выглядели очень острыми, с зазубринами – угрожающего вида оружие.
С хрустом давя осколки, я подошла ближе к женщине, обошла ее вокруг и всмотрелась в лицо.
Ее глаза были закрыты. Левая рука вытянута, а голова покоилась на ней. Правую руку она согнула и подложила ладонь под щеку. Платье закрывало ноги, а снизу из-под подола виднелись маленькие босые ступни. Одну лодыжку обвивала золотая цепочка. Густые волосы были заплетены в косички от висков, перехвачены позади лентой и дальше свободно струились по полу. Лицо спокойное, глаза закрыты, черные длинные ресницы нежно опущены. Ее бок очень медленно поднимался и опускался. Значит, жива.
Я опустилась на колени рядом с ней, не зная, что делать дальше.
Мой взгляд переместился на длинный осколок аквамарина недалеко от ее руки. Своей формой он напоминал нож с гладкой округлой рукоятью и зловещим голубым лезвием с острым краем.
Внутри у меня все перевернулось.
В ушах зазвучали слова Нике: «…если окажешься сильнее того, кто наложил заклятье, победишь. Если будешь слабее, умрешь».
Я протянула руку к клинку, и мои пальцы сжали прохладный кристалл. Боли не было. Не было жара. Но когда я подняла его, рука задрожала.
У меня появилась мысль: «Убей ее».
Нахмурившись, я сосредоточилась на лице спящей. Должна ли я заколоть или зарезать эту женщину, чтобы снять заклятье? Какой-то смысл в этом есть: убить того, кто наложил заклятье, то есть убить заклятье.
Мысли сбивались и путались. Почему Нике не предупредила меня, что придется проливать чью-то кровь? Или я по собственной глупости не догадалась, что такое может потребоваться?
Эта женщина мне незнакома, и она беззащитна. В другой жизни, в другое время она могла быть подругой мне или моей матери. Учитывая природу заклятья, она либо морийка, либо атлантка. Но на сирену не похожа. На коже пятнышки и вены, как у человека. И она спит в сердце Атлантиды. Так не значит ли это, что она, скорее всего, атлантка?
Подождите-ка минутку. Я чуть отодвинулась и сделала вдох.
Для чего этой женщине обрекать себя на вечное заточение внутри огромного кристалла? Разве не логичнее предположить, что она не является автором или причиной заклятья, но, возможно, имеет к нему какое-то отношение? Значит, если наложила его не она, тогда кто? Или же она является источником заклятья и добровольно отдала себя в эту большую голубую тюрьму, чтобы… чтобы что? Питать заклятье? Поддерживать его?
В растерянности я переминалась с ноги на ногу.
Я не могла убить эту женщину, не будучи уверенной в том, что это положит конец заклятью. Вдруг это ошибочное решение и только осложнит все?
«Нож» выскользнул у меня из руки, упал на пол между мной и спящей женщиной и разлетелся на тысячи мелких осколков. Частицы аквамарина брызнули в разные стороны, ударялись о мои ботинки, застряли в волосах женщины, попали ей на лицо и руку, усыпали одежду.
Глаза женщины открылись. Очень темные, почти черные. Она ощерилась, и ее лицо напомнило мне какую-то жуть из кошмарного сна.
В испуге я завопила, собираясь вскочить. Сердце бешено подпрыгивало в груди.
Ее рука с быстротой молнии метнулась ко мне, пальцы сомкнулись вокруг моего запястья, а из глотки вырвался странный свист. Еще никогда в жизни мне не доводилось слышать подобного звука от живого существа. Мне снова не удалось сдержать испуганного крика.
Я рванула руку, пытаясь освободиться и встать на ноги. Мне хотелось лишь одного: поскорее убраться подальше.
Хватка женщины оказалась крепкой, она держала меня, словно тиски. Я потащила ее за собой, подняв на ноги, и она заковыляла за мной. Под моими ботинками хрустели осколки.
– Освободи меня, – выдохнула она. Я взглянула ей в лицо: уже не такое жуткое и перекошенное. Там, где секунду назад я видела зло, теперь ясно читались отчаяние и страх. – Ты должна освободить меня. Для этого ты здесь.
– Пусти меня, – ответила я. Мой многоуровневый сиренский голос дрожал от страха и гуляющего в крови адреналина.
– Ты должна, – повторила она, будто не услышав меня – конечно, атланты невосприимчивы к голосу сирен. Ее рука сжалась, нижняя губа задрожала. – Ты должна, для этого ты пришла.
Я ухватилась за ее пальцы и высвободила свое запястье, с облегчением отметив, что сил на это у меня оказалось достаточно. Ее способности или намерения мне были неведомы. Сердце испуганным кроликом металось в груди. Мы с этой атланткой заперты внутри огромного аквамарина без возможности выйти.
Женщина посмотрела на мое запястье, которое я только что избавила от ее хватки, и ее темные глаза расширились. Возможно, она считала себя сильнее. Я вздохнула, чтобы успокоиться, и беззвучно велела себе хотя бы сделать вид, будто именно я контролирую ситуацию. Нас повсюду окружали острые как бритвы осколки аквамарина. Мы обе при желании могли воспользоваться смертоносным оружием.