Шалорис и Вальгана торжественно вручили повелителю выкрашенную в насыщенный фиолетовый цвет мантию и тунику из аквамаринового шелка собственной работы. Вернувшись на свое место, Шалорис пожалела, что в храме нет скамей и расслабиться, наслаждаясь торжеством и легким вином, ей не суждено.
Когда царский глашатай выкликнул имена Государыни морийцев Океаноса Сисиниксы и супруга ее Аякса, Шалорис потянулась вперед, чтобы лучше видеть происходящее.
Морийцы приближались к царю Бозену в относительной тишине – Государыня Океаноса была великой загадкой. Шалорис слышала, что никто не знает, где находится таинственный Океанос, на суше или под водой, и как он велик. Но, говорили, его богатства неисчерпаемы.
Сисиникса оказалась прекрасной женщиной с величественной осанкой. Высоким ростом она не отличалась, но расправленные плечи и строго-безмятежное выражение лица придавали ей поистине царственный вид. На ней было простое голубовато-серое платье, на одном плече стянутое пряжкой из подобного золоту металла, добытого на рудниках Океаноса. Струящаяся ткань ниспадала на пол и призрачным занавесом скользила по плиткам, когда Сисиникса шествовала по ним босыми ступнями. Волосы Государыни морийцев блестящими волнами опускались на плечи, а лоб венчала изящная диадема.
Взгляды всех мужчин-атлантов устремились к Сисиниксе, подобно летящим на свет мотылькам.
Вволю налюбовавшись Сисиниксой, Шалорис перевела взгляд на ее супруга и не смогла сдержать восхищенный вздох. Высокий, широкоплечий, узкобедрый, с безупречной кожей, Аякс молча ступал по мрамору. Темно-синяя юбка скрывала его тело от талии до колен, но больше на нем ничего не было. Двигался он словно огромная кошка – Шалорис не раз видела, как эти изящные создания пробираются по крышам дворца – плавно и текуче. Но походил при этом на ожившую статую своим совершенством. В руках он держал громадный длинный ящик весьма необычного вида. Жестким в нем был только каркас из металла, сиявшего ярче золота, а стенки сделаны из туго натянутой грубой ткани.
Сисиникса заговорила. Речь ее оказалась короткой, и голос звучал негромко, поэтому всем присутствующим пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова. Шалорис подумала, что голос морийки удивительно музыкален. Сисиникса поздравила царя и пожелала ему благополучного года.
Аякс поставил ящик стоймя. Резким движением отстегнул ткань, и она упала, открыв сверкающее содержимое.
По толпе прокатился ропот, и все взгляды устремились на латы ярче золота. Горловину сияющего нагрудника украшал ряд аквамаринов. Еще в ящике обнаружились ножны, поножи для защиты голеней, наручи для запястий и предплечий и идеально ровный щит, так ярко блестевший на солнце, что на него невозможно было смотреть не прищуриваясь. На щите аквамаринами был выложен символ Атлантиды – три концентрических круга.
Царь по очереди заключил в объятия Сисиниксу и Аякса, а потом, не удержавшись, примерил наручи. Шалорис шепнула матери на ухо:
– Слишком уж яркий цвет. Точно не золото.
Она знала, что из чистого золота доспехи получаются неважные. Некоторые богатые атланты покрывали им свои латы, потому что оно красиво смотрелось и свидетельствовало о богатстве, но сам по себе драгоценный металл был слишком мягким и не мог надежно защитить в битве.
Вальгана прошептала в ответ:
– Это орихалк. Он гораздо прочнее золота и ценится выше.
Шалорис наблюдала за тем, как Сисиникса с Аяксом торжественно отошли к бассейну, а потом скользнули в глубину храма. Немного постояли там, дожидаясь, пока взгляды присутствующих переключатся с них на следующего дарителя, после чего незаметно удалились.
Церемония подходила к концу. Удивительные и экзотические предметы громоздились возле стен храма за спиной царя, и слуги начали потихоньку уносить их.
Шалорис боролась с дремотой: веки словно налились свинцом. Она устала. Насытилась пищей и зрелищем. Смотреть больше ни на что не хотелось. Но мать внезапно сжала ей ладонь, явно привлекая к чему-то внимание. Оставался всего один неврученный дар, и перед царем предстали Юмелия с Ипатией. Ну да, конечно, сирена-мать Ипатия выжидала, как и собиралась; подарок Юмелии должен был оказаться последним и лучше запомниться.
– Повелитель Бозен, долгих и благополучных тебе лет, и пусть день твоего имянаречения будет наполнен радостью… – зажурчала Ипатия, пускаясь в затянутое поздравление.
Шалорис украдкой глянула в лицо отца. После вручения даров морийцами царь вернулся на свое место и сидел теперь, откинувшись назад и положив одну руку на подлокотник рядом с кубком вина. Вторая его рука подпирала подбородок, а ее указательный палец был в задумчивости прижат к губам. Его добрые серые глаза были сосредоточены на Ипатии. Шалорис с некоторым разочарованием отметила, что взгляд отца светится любовью, хоть и с оттенком грусти.
Она почувствовала, как мать застыла в напряжении, и подумала о том, как, должно быть, больно ей видеть, что царь смотрит на ее соперницу с таким обожанием.
Шалорис хотелось спросить, почему царь отверг Ипатию, если так любит ее. Из-за того, что она морийка? По городу ходили слухи, что Ипатия приворожила его, используя магию, силой превосходящую ту, что подобные ей обращают против людей. И, возможно, советники, опасаясь за здравомыслие царя, каким-то образом убедили его разорвать эту связь?..
Ни у Ипатии, ни у Юмелии в руках ничего не было, ни корзины, ни коробки.
– Наша дочь, царевна Юмелия, желает преподнести тебе подарок великой ценности, единственный в своем роде. Это потребует некоторого времени. Я прошу тебя дождаться и досмотреть до конца, проявив некоторое терпение, мой повелитель, – произнося эти слова Ипатия театральным жестом указала туда, где у края бассейна напротив царя стояла ее дочь.
Взгляд Бозена переместился с Ипатии туда, где стояла Юмелия с гордо поднятой головой. Шалорис было видно, как поднимается и опускается ее грудь. Кожу на лбу и щеках сестры покрывали крошечные бисеринки пота. Юмелия медленно подняла руки, изящно двигая пальцами и не сводя при этом глаз с отцовского лица.
Казалось, весь храм замер, ожидая… чего же? Сестра собиралась танцевать или петь? Атланты любили театр и охотно подались вперед, глядя на молодую женщину с огненными волосами и мраморной кожей.
У Шалорис по телу побежали мурашки и участился пульс, когда глаза Юмелии из зеленых сделались ярко-голубыми. Через секунду зал ахнул от удивления. Царь Бозен завороженно подался вперед.
– Смотрите на воду! – крикнул кто-то.
Вода в бассейне вращалась. По мере того как водоворот набирал скорость, шум нарастал. Руки Юмелии задвигались, и в центре воронки появилось углубление. Она управляла водой, подчиняла ее своей воле.
Все снова ахнули, когда вверх из центра воронки поползла тонкая, не толще мизинца, струйка воды. Она поднималась и поднималась, нарушая все мыслимые законы природы, до тех пор, пока не поднялась на уровень глаз. На вершине этого водяного столбика появилось голубое свечение, похожее на звездочку. Оно становилось все ярче, но сохраняло свой бирюзовый оттенок. Струйка воды начала утолщаться и расползаться вправо и влево, постепенно образуя сложное симметричное ветвление. Яркая голубая искра стала растягиваться в ширину, а затем ее края изогнулись вверх. В центре появилось отверстие в виде кольца. Хотя не кольца…
– Это корона! Ох, как чудесно!
Кто-то из зрителей оказался догадлив. Юмелия превращала соленую воду в яркую голубую корону, наполненную светом, в аквамарин – царский самоцвет Атлантиды.
– Умная девица, – тихо прошептала Вальгана, и Шалорис почувствовала, что мать сильнее сжала ее ладонь.
Юмелия создавала корону немного картинно, не торопясь. Шалорис стало интересно, сколько же времени сестра тайно отрабатывала этот магический трюк. В глубине ее души пускало свои корни крошечное холодное семя страха.
Обычная ли это корона? Или в нее впрыснули магию другого рода? Могла ли она влиять на решения царя Бозена, на его выбор наследницы престола? Или это все-таки эффектный трюк, задуманный, чтобы впечатлить всех и заставить запомнить Юмелию? Ее имя будет у всех на устах еще долго, очень долго – она навсегда останется в памяти атлантов юной морийкой, сотворившей для царя Бозена корону из морской воды, преобразованной в самый ценный самоцвет Атлантиды. Способная на этакое чудо молодая женщина, безусловно, отмечена богами. Она, несомненно, должна была стать следующей царицей Атлантиды, первой женщиной на троне великой океанской державы и быть принятой даже советниками-мужчинами, поскольку у всех на глазах творила удивительные вещи.
Вскоре корона была завершена, она вращалась на водяных столбиках все ближе к краю бассейна. Царю оставалось лишь встать и сделать шаг вперед, чтобы взять ее.
Внезапно Ипатия протянула руки и сняла корону с водной подставки – потянула ее, словно зрелый фрукт, и струйки-столбики медленно опустились в бассейн. Водоворот замедлился и остановился.
Держа корону над головой, Ипатия медленно подошла к царю Бозену. Он встретил ее серьезным взглядом. Потом поднялся со своего места, шагнул вперед и, сняв орихалковую диадему – ее мигом унес доверенный слуга, – наклонил голову, чтобы Ипатии было легче дотянуться. Двигаясь будто в пантомиме, Ипатия церемонно водрузила светящуюся аквамариновую корону на рыжие кудри царя Бозена.
– В честь твоего имянаречения. За долгую жизнь и славное правление. – Голос Ипатии становился то громче, то тише, словно дыхание струнных инструментов.
Храм наполнили возбужденные сверх всякой меры голоса. Многие свидетели этой сцены хлопали, и все без исключения сияли улыбками, обсуждая выдающееся волшебство, произошедшее у всех на глазах. Такое не каждый день увидишь – магию в исполнении одной из дочерей царя!
Юмелия и Ипатия обменялись победоносными взглядами.
Шалорис поняла, что у нее совсем не осталось сил.
Глава 21
Через две недели после празднования в честь имянаречения царя Бозена слуга шепнул Шалорис: