– Я помогу, – подхватила я, радуясь возможности отлучиться хотя бы на минуту.
По дороге на кухню мы с Эмуном переглянулись.
– Как думаешь, что у нее с голосом? – спросила я, стараясь тихонько шептать. – Явно не простуда. Ты же видел у нее шрам?
Эмун кивнул, схватил поднос и полез в шкаф за стаканами и чашками, а я тем временем поставила чайник.
– Интересно, сохранился ли у нее русалочий голос?
Я на секунду задумалась. До сего момента мысль об этом мне даже в голову не пришла.
– Почему бы тебе не спросить? – предложила я.
– Сама спроси. – Эмун толкнул меня локтем в плечо, когда я закладывала в чайник пакетики с чаем. У него на щеке снова появилась та самая ямочка. – Она до жути страшная.
– Я заметила. – Можно было бы подразнить Эмуна насчет того, что он сам страшный. Ведь до того, как я познакомилась с Луси, наиболее пугающим из известных мне морийцев был он – ну, пока я не поняла, что внутри он неженка. А иметь своим врагом Луси однозначно не стоило. Тот факт, что я позвала ее сюда, уже ставил меня в неудобное положение ответственного за все, что могло произойти дальше.
– Знаешь, мне кажется, у нее под курткой пистолет, – шепнула я Эмуну после того, как мы поставили воду, кофе и чай на два подноса.
Он и ухом не повел.
– Ну, это меня нисколько не удивляет.
Когда мы подходили с подносами к залу, я услышала, как Антони комментирует стрижку Луси. Видимо, во времена их знакомства волосы у нее были длинные. Я поискала глазами маму, но в комнате ее не оказалось.
– А где Майра? – спросил Эмун, когда мы поставили подносы на столик возле дивана.
– Пошла за планшетом, – пояснил Антони. – Он заряжается в подсобке у Адальберта.
Я села рядом с Антони, и Луси не сводила с меня глаз. Я выдержала ее взгляд, не моргнув и глазом. Мое внимание привлекли ее серьги – маленькие аквамарины грубой огранки. Она поняла, что я заметила.
Ее взгляд скользнул по моим ушам к шее, а затем к рукам.
– Я не могу его носить, – объяснила я, беря чайник и начиная разливать чай по чашкам.
Впервые Луси была застигнута врасплох.
– Что значит ты не можешь? Ты должна его носить.
Я покачала головой.
– Он для меня смертельно опасен. Отчасти поэтому мы вас и вызвали.
Луси посмотрела на меня так, будто на моем лице вдруг появился второй рот.
В комнату вошла мама с планшетом и папкой увеличенных и распечатанных фотографий. Она села рядом с Луси, но не вплотную, планшет и папку поместила на широкую столешницу, раскрыла папку, вытащила из нее шесть фотографий и разложила перед гостьей в ряд.
– Антони говорит, вы умеете читать на атлантском, – сказала Майра, взяла чашку с чаем и откинулась на спинку дивана.
Луси сосредоточилась на фотографиях. Ее взгляд медленно изучал лежащие перед ней изображения руин. Она сдвинулась вперед.
– Где вы это взяли?
Учитывая скрипучесть ее голоса, тон было определить сложно, но на лице ясно читалось потрясение. Она поднесла поближе к глазам одну из фотографий.
– Это долгая история, которую мы с радостью вам расскажем, если согласитесь помочь, – ответил Эмун.
– Помочь в чем? – Она оторвала взгляд от фотографии и перевела на Эмуна.
– Мы хотим найти источник заклятия сирен. – Я поставила свою чашку и положила руки на колени. – Понимание того, что написано на этих фрагментах, должно помочь нам напасть на след, но прочесть нам никак не удается.
– По крайней мере, получается недостаточно хорошо, – вставил Антони.
Луси глянула на него, и в уголках ее губ заиграла едва заметная ухмылка, однако в полноценную улыбку не переросла.
– А ты ведь запомнил кое-что из того, чему я тебя учила, верно?
– Немного.
– И ты считал, что это выдумки.
– Ты говорила мне много такого, что я считал выдумками, – ответил Антони. – Но это же правда? Все эти произведения искусства, все эти гербы и статуи. Они действительно изображают тебя.
Луси протяжно выдохнула.
– Не нужно было тебе говорить. Мне в самом деле стоит бросить пить, – добавила она. – Из-за этого я становлюсь небрежной. Возможно, я думала, ты забудешь, а может, решила, что это неважно, поскольку ты все равно уезжал из Варшавы. Это было безответственно и глупо с моей стороны.
– Мы рады, что вы все-таки ему рассказали, поскольку это знание, возможно, спасло ему жизнь, – сообщила я Луси.
Она молча выслушала наше с Антони и Эмуном повествование о группе «Винтерхюр» и обнаруженных нами в подземном зале драгоценных аквамаринах. Мы поведали ей о том, что эти камни позволяют людям дышать под водой и что негодяи из «Винтерхюра» планировали продать их тому, кто предложит самую высокую цену. Также мы признались, что привезли аквамарины с собой и изначально собирались вернуть их сиренам, всем, кого сможем дозваться. Но потом Эмун сформулировал проблему с заклятьем.
В глазах Луси появился опасный блеск, когда Майра вкратце сообщила ей о том, что произошло с Океаносом и жившими там сиренами.
– Океанос был моим домом, – проскрипела Луси и посмотрела на мою мать. – Это было задолго до вашего рождения. А потом моим домом стала Варшава.
– Как это возможно, что русалка выбирает своим домом город без выхода к морю? – поинтересовалась я.
По мере того как время шло и мы посвящали Луси в свои тайны, она становилась уже не такой страшной. Она не назвала нас свихнувшимися и не бросилась обратно к своему мотоциклу. Все это ее даже заинтересовало. Теперь, когда лед немного подтаял, я почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы немного прощупать почву.
– Река Висла протекает через Варшаву, а затем дальше на север к Балтийскому морю, – объяснила она. – У меня есть доступ к реке через подземный проток, ведущий прямо от дома. Я могу мгновенно и в любое время оказаться в пресной воде, а в соленой – если есть время преодолеть путь до Балтики. – Она слегка вздернула подбородок. – Если только можно назвать Балтийское море соленым. – Луси посмотрела на меня. – Вот так я и услышала твой зов. В тот момент я плыла. По Висле.
Для меня стало открытием, что она могла слышать мой голос в пресной воде, но я не стала говорить об этом вслух.
– Вам никогда не хотелось вернуться в Океанос? – спросила мама.
– Как я уже сказала, теперь Варшава мой дом. И останется моим домом до самой моей смерти; я больше не покину ее. Я уже совершила эту ошибку однажды, и повторять ее не собираюсь. – Она метнула взгляд на меня. – Если, конечно, не услышу зов, который не смогу проигнорировать.
– Больше я так с вами не поступлю, – заверила я и, не успев опомниться, подняла руки в защитном жесте. – Но сейчас мы будем вам очень признательны за помощь.
– Сдается мне, вы поставили себе невыполнимую задачу, однако желаю удачи, – ответила Луси, снова опустив взгляд на лежащие перед ней фотографии. – Я сделаю все, что смогу. И если каким-то чудом у вас получится помочь сиренам, признательна буду уже я. – Она дернула подбородком в сторону Эмуна, что, как я поняла, было некой ее особенностью. – И если снятие заклятья приведет к тому, что ему подобных станет больше, за это я тоже буду вам благодарна.
Мы облегченно посмотрели друг на друга: Антони, моя мать и я. Но, глянув на Эмуна, я заметила, что он во все глаза смотрит на Луси, в полной мере демонстрируя обе свои ямочки.
Глава 3
– А она та еще штучка, да? – Хрустнув коленями, Эмун спустился на две ступени вниз и уселся рядом со мной.
Я снова устроилась на лестнице перед центральным входом в особняк. Здесь было лучше всего наслаждаться весенним солнышком, поскольку дом закрывал собой от дующих с Балтики ветров. Свежий кофе и испеченное Финой печенье – предварительно вынутое из морозилки и разогретое в микроволновке – превращали это место в поистине райский уголок. Дом часто наполнял аппетитный аромат печенья с изюмом, и лучше всего было есть его сразу из духовки, но теплым из микроволновки тоже неплохо.
– Кто? – спросила я, чувствуя, как во рту тает кусочек теплого печенья с маслом и заполняет голову блаженной пустотой. Секундой позже до меня дошло. – Луси?
Эмун кивнул и криво улыбнулся, заметив в уголке моего рта крошки.
Я вытерла губы салфеткой и сделала большой глоток кофе.
– Да уж. – Я пожала плечами и постаралась придать голосу безразличный тон. – Ну, если ты считаешь русалку-защитницу возрастом в несколько сот лет штучкой. Как по мне, так это какие-то дремучие века.
Эмун легонько толкнул меня плечом, возмущенно фыркнул и тут же рассмеялся.
– Мне тут на секунду показалось, что ты это серьезно.
Я вернулась к поеданию печенья.
– Как думаешь, сколько времени у нее уйдет на… – Он таинственно пошевелил пальцами в воздухе.
– Перевод?
Эмун надул щеки и резко выдохнул.
– Если можно это так назвать. Скорее, какая-то запутанная мешанина примитивных рисунков и знаков. Мне кажется, никто в них не разберется.
– Посмотрим.
– Антони ей помогает, – добавил Эмун, бросая на меня косой взгляд.
– Мило с его стороны, – беззаботно парировала я и откусила печенье.
В кармане моего худи завибрировал телефон. Я поставила кофе и достала аппарат. Увидев определившийся номер, я невольно сглотнула.
– Триста пятьдесят? Это какой страны код?
– Понятия не имею. – Пока я таращилась на экран, Эмун выхватил у меня остаток печенья.
– Какой же ты… брат! – Нажав на кнопку приема, я поднесла телефон к уху. – Алло!
– Тарга?
Мужской голос, с акцентом, и мне не знаком.
– Кто говорит?
– Это Йозеф.
Я резко выпрямилась, выпучив глаза.
– Что? Кто это? – спросил Эмун. Я почти слышала, как он проглотил большой кусок печенья и тот идет у него по пищеводу.
– Я понимаю, что вы меня толком не знаете, – говорил Йозеф, – мы не были официально представлены друг другу, но, возможно, вы слышали, как ваша мать упоминала меня один или два раза?
– Упоминала, – ответила я. – Где вы находитесь?