Я в точности знаю, как расположена каждая часть тела мистера Ли, могу определить координаты каждого его пальца и волоска, потому что ощущаю его движения так, будто он мой личный, смертельно-опасный эксперимент.
Я сижу на треснувшем столе.
Пальцы его правой руки, находятся непростительно близко к моей ноге.
Я чувствую его тепло, я могу предугадать любое его движение, поэтому не особенно удивляюсь, когда он касается моей ноги. Случайно, так я полагаю. Потом снова касается. Его пальцы двигаются вниз, к тонким ремешкам моих бальных туфель. А потом вверх и это опаснее, чем вниз, потому что там колено с незажившей кожей, а дальше уже совсем все плохо, там бедро. Мои ноги плотно сжаты, и ему неудобно двигаться дальше, а я не облегчаю задачу. Ну уж нет! Я не могу быть столь откровенна. Но он может быть откровенным.
Он берет!
Мою!
Ногу!
И легко отодвигает.
Теперь мои колени широко расставлены. Теперь я ощущаю его тепло и дыхание совсем рядом. Теперь он фактически у меня между ног. Теперь ему ничего не может помешать закипятить воздух одним своим взглядом, надавить на мое бедро и запустить свободную руку мне в волосы.
Это всё происходит в моих мыслях, а в жизни он так и сидит напротив и долго-долго на меня смотрит.
— Ты мне поможешь исправить это? — спрашивает он и наклоняет ко мне голову. Я киваю.
— Всё очень-очень слиплось, — отвечаю я и тянусь к сумочке, чтобы достать расчёску. — Идите ко мне.
Клуб "Би Сойер", 00:06, танцпол
— О чём ты вообще думала, когда это устраивала? — в который раз интересуется Ксавье. Он облачён в чёрные узкие брюки и белую рубашку. И нет, он не поддержал мою идею танго, просто в его доме был праздник в честь чьего-то повышения.
— О том, что все будут веселиться. И так оно и есть. Все веселятся.
— Они танцуют как калеки, — Ксавье качает головой и отворачивается от танцпола, по которому в порыве страсти бродят парочки, сжав друг друга в объятиях.
— Покажи им класс, если такой умный, — усмехаюсь я и прикусываю язык. Меня тянут на танцпол, и вслед за тем, как Ксавье раскручивает мое неподготовленное к такому тело, алое платье разлетается, и ноги оголяются почти полностью.
— Только вместе с тобой, — он делает резкое движение, и я со вздохом прижимаюсь к нему и тут же как ненормальная хохочу, совсем не в стиле танго.
Вечер танго и вечер латины — самые топовые вечеринки клуба, и я максимально загружена в эти дни. Сегодня из головы вылетело даже то, что завтра нам предстоит штурм Черного Тигра. А ещё я сегодня выгляжу божественно, танцую божественно и мой партнер — Ксавье Рье, признанный мастер своего дела.
— Твоя красная помада — всех сразила, — Ксавье подмигивает мне, и я хохочу ещё больше.
— Подарок твоей мамы, кстати! Прислала с курьером на прошлой неделе. Там была записка: «Это точно твой цвет!», — мы кружимся, и перед нами послушно расступаются.
— Да. Это была целая история с покупкой помады. Она разыграла спектакль перед девушкой, которую нашла в моей комнате. Мол, я купила Соль подарок, — Ксавье отпускает меня, чтобы притянуть обратно. — Смотри, какой цвет, Ксавье, милый… а потом сказала, что такое идёт только настоящим леди… — он делает лёгкие умелые шаги, и я не могу не танцевать эффектно. Рядом с ним всё выходит эффектно. Мысленно рисую эту картину: красавчик-брюнет Ксавье и я в балетных туфлях и алом платье, мы жгучая парочка!
— Бедная девочка…
— Да уж, иначе не скажешь.
Мы кружимся, кружимся, и я теряю ориентацию.
— Ох, ты меня уничтожил, вернёшь к стойке? Нужно с Лео переговорить!
— Верну, давай ещё кружок! Ты так потрясно выглядишь в этом платье, не могу удержаться!
— От чего?..
— А ты бы видела глаза того парня, что сидит со своими бумажками в углу.
— Ты о ком? — сердце екает, останавливается и начинает кашлять кровью как старая бабка.
— Да о твоём мистере Ли, — говорит Ксавье, моя нога подворачивается, и я с воплем падаю на пол в самый кульминационный момент, как проститутка Роксана из «Мулен Руж».
Толпа расступается, но музыку не останавливают, а Вернон, любитель световой пушки, подсвечивает меня всем на радость. Лица не теряю, с достоинством сижу скрестив ноги в щиколотках, пока Ксавье суетится, чтобы оттащить раненого бойца (меня) в безопасный окоп. Окопом служит барная стойка. И по дороге к ней я «максимально незаметно» бросаю взгляд на мистера Ли, который смотрит на нас во все глаза.
Клуб "Би Сойер", 00:32, кладовка
— Как нога?
— Болит, — отвечаю я.
Мистер Ли стоит передо мной на коленях. Его дыхание щекочет мои ноги, его руки лежат по обе стороны от меня на столе. Я даже не потрудилась встать на ноги, потому что болит нога и… я себе не доверяю. В голове сто и один сценарий, как я окажусь у него на коленях.
И я вычёсываю его волосы. Комья липкой муки медленно и нехотя покидают соломенные пряди, а я с упорством скаута и осторожностью санитарки этому способствую. Белые хлопья падают на мое идеальное алое платье и затянутые в аутентичные чулки колени, и я знаю, что мистеру Ли прекрасно видно, как я одета. Я могла бы встать, поправить юбку, но боюсь показаться ещё более пошлой и разыгрываю монету невинности, мол, не понимаю я, что бедро оголилось, упс! На фоне разодетых «танго-див», я весьма прилично «упакована», упрекнуть меня не в чем, так что кому-то придётся потерпеть.
— Ты прекрасно танцуешь, — хрипит он, и я замираю, оставив в его волосах расческу. Он хрипит не от ларингита. Он хрипит из-за меня.
Клуб "Би Сойер", 00:12, танцпол
Я сижу за барной стойкой, в сокровенной вселенной Лео, и пью коктейль. А мистер Ли сидит по другую сторону и продолжает разбирать бумажки.
— И чего вы не веселитесь? — спрашиваю я и улыбаюсь ему, приторно и притворно. Он меня очень бесит своей безразличной физиономией.
— Потому что мне не весело.
— Не танцуете танго?
— Не танцую вообще.
— Вы… скучный тип! — выдаю я, испуганно прижав ко рту кулак и смеюсь. А он почему-то нет.
— И чего ты такая… заноза. Болтаешь все что в голову придёт, — он совершенно серьёзен и смотрит на меня совершенно серьезно. Я будто провинилась, но вины не ощущаю.
— Я… разве это плохо?
— Не могу понять, — он качает головой, а я продолжаю улыбаться. Только что он меня бесил, а теперь совсем нет. Что за ерунда?
Неужели меня раздражало только его невнимание ко мне? Неужели я настолько дурочка?
— Ты добиваешься моего внимания? — от откровенного вопроса все тело обдаёт холодом.
«Как он посмел?» — возмущается моя внутренняя Английская Королева.
— Как вы… — но договорить не успеваю, он склоняется через стойку и говорит теперь совсем тихо, будто не хочет, чтобы нас подслушали.
— Ты постоянно появляешься… — теперь я его перебиваю.
— Вы постоянно появляетесь там, где я. Институт, клуб, — от страха перехожу на шёпот, тоже не хочу чтобы нас кто-то слышал, хочу чтобы только он… потому что холод сменяется раскаленным вскипяченным воздухом, который бурлит вокруг нас, касаясь щек и губ, лба и глотки, так что во рту пересыхает.
— Ты ведёшь себя как героиня мыльных опер…
— Вы выбрали меня, хотя знали, что мой проект настоящая чепуха.
— А он чепуха?
— Ну конечно, нет, — качаю головой, понимая, что Лео на нас косится, и мы реально находимся очень близко друг от друга. — Вы пялились пока я танцевала.
— Ты все время пялишься!
— Что-то еще?
— Нет, это все, — он пожимает плечами, а я, прежде чем сообразить, что творю, выплескиваю ему в лицо свой коктейль. Теперь лимончелла с содовой стекают по его волосам и пиджаку, а я испуганно вздыхаю и тороплюсь спрятаться. Я хватаюсь за ручку двери той самой кладовки, в которой мы с ним впервые встретились.
Я хромоножка, а он человек, способный перемахнуть через стойку, если нужно. Конечно, он тут же оказывается в каморке, и все, что я успеваю, это швырнуть в него первое, что попадает под руку. Пакет с мукой.
Клуб "Би Сойер", 00:20, кладовка
— Это было очень зря! — он указывает на меня пальцем, и я даже не успеваю сбежать. Меня хватают за талию и тянут куда-то вглубь слишком крошечной комнаты.
Я с замиранием сердца жду, где он остановится, и жалкие три шага и два мгновения, растягиваются на целое путешествие. Все это время я невероятно близко, нет, я максимально близко к мужчине, который никогда не оставлял меня равнодушной. Он держит меня в руках, и я ни капли не хочу вырываться, хочу быть ещё ближе.
Он практически роняет меня, а через секунду я понимаю, что это только стол, на который он хохоча меня усадил. Он хотел что-то сделать со мной, как-то досадить мне, но в итоге только стоит и смотрит, все ещё держа за талию. Тонкая ткань не защищает от его пальцев, я чувствую как в каморке жарко, я будто вся с ног до головы мокрая, вспотевшая, сдуваю выпавшие из прически волосы и машу перед лицом руками.
— Вы пялитесь, — шепчу я, желая снова оказаться в его руках, но пока я только… в глазах. Он смотрит не отрываясь. Дышит, будто тащил всю сотню кило, а не пятьдесят, и улыбается, улыбается, улыбается!
Он!
Мне!
Улыбается!
И я смеюсь, смеюсь, смеюсь, и мы оба смеёмся.
Он стоит напротив, так что мои разведённые колени касаются его бёдер, точно мы намереваемся сейчас как минимум наброситься друг на друга и целоваться. Это только как минимум. Минимум, это очень мало! Я дрожу, как от лихорадки и от нехватки прикосновений. Поцелуев. Каково это его целовать? Целовать? Мы и правда говорим о поцелуях?
Я почти не верю в происходящее, когда его рука касается моей щеки, потом скулы и опускается к шее, которая так напряжена в ожидании, что кажется заранее покрылась мурашками. Да я вся, черт возьми, мурашками покрылась.
Он так внимательно смотрит на собственные пальцы, скользящие по моей шее к ключице, что я краснею. Я краснею, смеюсь, хочу спрятаться, остаться, поцеловать, блин, его!
Ручку двери дергают, и мы замираем.