Всё моё тело дрожит от волнения. Я воплю про себя: “Приехал! Приехал!” Голова идёт кругом, и из рук всё валится. Встретиться с ним, поговорить, спросить. Рассказать. Он не остановился. Маскировка? Шифруется? Не хочет выдавать себя или… избегает?.
Я бегу от Наоми, как от огня, в страхе, что она увидит моё состояние и очень надеюсь, что она не подумает обо мне плохо.
***
В тренерском штабе, как громко его именовали сотрудники, ещё совсем тихо. Я вкладываю в книжку новые бланки, стираю схемы с доски и падаю в мягкое кресло тренера, вытянув ноги. Пальцы дрожат и, глядя на них, я улыбаюсь. Они чувствуют, как Он близко. Антураж всё портит! не могу я представить себе, что вторая наша встреча (а поцелуй обнулил всё) происходит в этом мерзком, лощеном месте, где все не про спорт, а про псевдо-спорт. Смехотворные товарищеские матчи с сокрушительным счётом 17–19, бесконечные награды и сборы, громкие слова об “успехах”. Вот если бы это было что-то романтичное… Почему не клуб? Почему мы не встретились на вечере классической музыки? Почему он не пришёл на вечер поэзии до того, как явиться сюда. Я бы потерпела денёк, пережила, только бы он после оказался со мной в одной каморке. Пусть без этого, пусть за одной барной стойкой. Пусть просто в разных углах танцпола, я не против. Только не тут. Не романтично. Грубо это как-то.
— Ну как, прикоснулись к прекрасному? — я вздрагиваю так сильно, что опрокидываю на себя почти остывший кофе, который успеваю налить в тренерскую кружку. Пищу и отплёвываюсь, а он, быстро прикрыв за собой дверь, спешит проверить не обожглась ли я.
— Почему с вами вечно что-то происходит? — спрашивает он. Его пальцы касаются моей одежды, шеи, волос. Он проверяет горячий ли кофе, и не покраснела ли моя кожа, а я смеюсь и мотаю головой. Нет! Не обожглась, но продолжай!
— Вообще-то я обычно не такая неуклюжая…
— Я плохо на вас влияю, — говорит он и оставляет в покое мою мокрую одежду. Он в очках, не солнцезащитных, обычных. И мне странно его видеть в таком виде. Коленки дрожат, а в кончиках пальцев будто иголки.
— Да, — меня хватает на кивок. Потом припоминаю о чём он спросил, когда вошёл. — Прекрасное? Вы про футбол? — я изучаю его лицо, но он держится в тени, уже близится вечер и комната погружается в чёрное кружево из-за виноградной лозы, опутавшей окно тренерской. Удивительное упущение, которое никак не вяжется с видом клуба, такого гладкого и серого. Это место мне больше не кажется таким уж пропащим.
-Да, вы же так хотели, — кивает он. Мне кажется, что мы оба теряем нить разговора и это чертовски приятно.
-Только совсем не этого, знаете? — мне необходимо снять напряжение. Я отдаляюсь от него, потому что не могу и дальше выглядеть жалкой. Сажусь обратно в кресло, на которое кофе не попал, сцепляю руки в замок и смотрю на мистера Ли совершенно серьёзно, будто я тренер, а он владелец клуба.
-Да, мисс Томпсон? И какое же вы видите будущее для команды “Парсонс Юнайтед”?
-Хм… с таким составом никакого! Молокососы, играющие с молокососами, — я припоминаю разговор Гаспара с каким-то другом, который они вели по телефону минувшей ночью. Я снова провела всю ночь у Гаспара после очередного кошмара, хоть он и смотрел “Премьер Лигу”. Лучше не спать из-за его комментариев, чем из-за месива на ринге.
-О, вы, кажется, намерены вывести нас на вершину таблицы? — он садится напротив, принимая мою игру. Это волнующе-интересно. Я морщусь, когда ощущение бабочек в животе становится болезненным, дыхание сбивается.
-Поверьте, я знаю о чём говорю!
-Да?
-Да, — я улыбаюсь через силу, и когда это происходит уже не могу сдержаться. Снова дурацкий смех. Он отвечает моему настроению не кривой полуулыбкой, а по-настоящему, и это подкупает. — Защита ни к чёрту, никакой обороны. Нападение хромает, — медленно продолжаю я. Достаю записную книжку тренера и вытаскиваю чистый бланк, начинаю писать на нём, прикрываясь от мистера Ли. Он заинтересовался, как ребёнок, привстает и заглядывает в бланк, но я успеваю спрятать листок. — Я секретов не раскрываю.
— Какие тайны… да вы планируете что-то грандиозное?
— Ага, — совершенно не по тренерски показываю мистеру Ли язык, и мы смеёмся. — Правда, подумайте про то, чтобы усилить команду “дворовой шпаной”, а?
— Что на бумажке? — спрашивает он.
Блики заходящего солнца играют на его очках, и даже так близко я не могу заглянуть ему в глаза. Этот барьер раздражает, как будто мне не дали всех ответов, водят за нос. Это чем-то напоминает переписку в социальной сети, когда ты выходишь с человеком на определённый эмоциональный уровень, но не знаешь серьёзно ли он говорит. Сарказм или ирония становятся недоступны, и ты играешь в одни ворота, ругаешься, споришь с кем-то, кто может даже не знать о твоих эмоциях, сидя по ту сторону. В мире, где всё обращается в это пустое общение, я чувствую себя порой калекой, хоть и провожу в телефонных переписках половину своего времени. Я визуал. Я любуюсь людьми, их глазами и выражениями лиц.
— Ничего особенного…
не отвечает, только опускает голову, снимает очки и потирает переносицу.
— Я не знала, что вы носите очки, — атмосфера меняется, и мы теперь не играем. Говорим тихо.
— Да, человеческий организм имеет свойство изнашиваться, если не быть с ним осторожнее, — это звучит слишком обыденно, без официоза. Он даже жмёт плечами. — Работа за компьютером, нет времени на то, чтобы сходить к окулисту и вот. Мне уже нужны очки.
— Вот для этого вам нужен ассистент! — восклицаю я. Он кладёт очки на стол и откидывается в кресле. Я смотрю ему прямо в глаза и восторгаюсь, что снова могу делать это без каких-то там стекляшек. Тянусь и беру его очки, чтобы примерить. Он при этом вздрагивает от моего жеста и как-то напрягается. Я останавливаюсь с вытянутой рукой, потому что его лицо немного испуганное, будто он решил, что я его коснусь. Отгоняю неприятную мысль и примеряю его очки. — Совсем плохи дела.
Я морщусь, глядя по сторонам. Лицо мистера Ли расплывается, превращается в мутное пятно.
— Чем поможет ассистент?
— Напомнит о том, чтобы посетить врача. Обязательная, ежегодная диспансеризация! — поучаю я, не снимая его очков. Голова сразу же закружилась, а к горлу подступила тошнота. — Так мама говорит папе. Она всё время заставляет его проходить диспансеризацию, у него есть коробочка с таблетками, она знает когда ему нужно посетить кардиолога или окулиста, зубного или ещё кого-то.
— Разве он так стар, чтобы носить коробочку с таблетками? — мистер Ли протягивает ко мне руку, чтобы забрать очки, и я понимаю, что тоже вздрогнула.
— Нет, но у него бывают мигрени, и тогда ему нужен анальгин. Ещё у него может болеть желудок, потому что он часто перекусывает вместо обеда и пьёт много кофе. У него иногда скачет давление, особенно когда приходится терпеть перелёты. Он беспомощен, когда давление высокое, а это мешает работать. Он говорит, что чем больше ему лет, тем тяжелее его коробочка с таблетками.
— Неужели это так необходимо?
— Таблетки?
— Я понимаю, годы идут, — он кивает. Я не могу спокойно смотреть на него, потому что мы беседуем, мы обсуждаем! Мы говорим как два друга, любовника, супруга! Приятное чувство, что ты кому-то вполне соответствуешь, кружит голову. — Но неужели мы должны обязательно зависеть от всего этого? Стареть, болеть.
— Нет, но наверное, это плата за успех, — я комкаю изрисованный бланк, на котором появляются новые строчки. — Ну во всем есть баланс. Это в книжках и фильмах главный герой и богат, и красив, и здоров. Знаете, такой супергерой! Но так же не бывает. Вот взять вас, вы работаете и крутитесь. Занимаетесь спортом, чтобы поддерживать форму, да? Но выпадает такой незначительный элемент, как забота о зрении. Всего-то, но вот вы уже носите очки. А это же не обязательно только зрение. Наверняка, есть ещё что-то?
— Здоровье? — он откидывает голову, как на приеме у психолога, искренне задумывается. — Не знаю… Наверное, можно наведаться к кому-то по поводу бессонницы.
— Как насчёт зубов?
— Зубы? Не болят.
— Давно у стоматолога были?
— Не знаю. Не помню, если честно.
— А как насчёт кардиолога? Или терапевта?
— Да не знаю. Давно. Обычно что-то болит, и я вызываю врача. Он даёт список рекомендаций, я убираю его в ящик стола и забываю, — он разводит руками. — Что вы там пишете?
— Ничего, заметки. А что насчёт питания? Сколько раз в день?
— Два, три, — он немного хмурится. Свет в кабинете выключен, и его профиль рисует только фонарь, висящий над окном.
— А нужно пять! — ставлю жирную точку.
— Пять? А не много ли?
— Ну вы как маленький, неужели вам этого никто не говорил?
— Конечно, я это знаю. Мне не десять лет.
— Чуть больше? — я задумываюсь.
— Немного.
— Не думала, что с вами можно вот так говорить.
— А так и нельзя. Это исключительный случай. Потому что тут темно, — он замолкает, будто сболтнул лишнего. Да-а, расскажи мне про магию темноты! Он пытается заглянуть в листочек, но я снова склоняюсь над ним, закрывая волосами. — Потому что я устал сегодня, — он достает телефон из кармана и смотрит время. — Потому что уже давно закончился рабочий день. И потому, что иногда так бывает. Думаю, пора закругляться.
— Не спросите, что в листочке? — спрашиваю я, когда он уже встает и подходит к двери.
— С одной стороны ты составила список врачей, которых мне нужно пройти. С другой написала «Я ничего не понимаю в футболе», — не поворачиваясь ко мне отвечает он. Потом выходит, оставив меня одну в тёмном кабинете. Как же я надеюсь, что он имеет железную силу воли…
Глава 25. Кабина лифта
Я великолепна! Мчу через холл «Парсонса» компании мистера Ли в идеальном кремовом платье и нежно-розовом пиджаке, оставляя после себя шлейф аромата китайской еды. Да, это не верх изысканности, но не всё ли равно, особенно когда смотришь на мир сквозь дорогущие «Шанель»? Эти очки моя защита в таких ситуациях. С похмелья, в дни, когда голову некогда помыть или когда я тащусь с пакетом вкусно, но сильно пахнущей