Циля, Ида… Две сестрички, неразлучные в жизни, они стали неразлучны и в смерти. И каждая оставалась в душе Тани незаживающей раной, и она прекрасно знала, что эта боль не уйдет от нее никогда.
Но слезы не могут литься вечно, и Таня постепенно утихла, лишь дрожала всем телом. Володя отдал бы всю свою жизнь только за то, чтобы она перестала дрожать. Он обнимал ее так сильно, что у него заболели руки. И он вдруг почувствовал, что с этого момента начинает вновь жить.
Таня всхлипнула, отстранилась и подняла на него заплаканные глаза.
– Укол, – сказала она, – это был укол.
– О чем ты? – перепугался Володя.
– Я думаю, Туче сделали укол. Специально. А потом убили Иду. Поэтому он был в одурманенном состоянии.
– Это мысль, – Володя понял, что Таня ожила и готова к борьбе.
– Где был Зайдер? – спросила она.
– Его там не было. Пришел позже.
Таня решительно встала с дивана и принялась обуваться.
– Ты куда? – перепугался Володя.
– В милицию, в главное управление чекистов. Есть один человек – это друг моего покойного мужа. Он ко мне на похоронах подходил. Я попрошу его помочь. Он поможет спасти Тучу.
– Я иду с тобой, – Володя был готов на все, что угодно, но прекрасно понимал, что шансы на спасение Тучи равны нулю.
К удивлению Володи, их пропустили почти беспрепятственно – после того, как Таня по служебному телефону позвонила нужному человеку.
– Я пойду одна, а ты меня в коридоре подожди, – не глядя на Сосновского, сказала она. – Он не должен видеть нас вместе.
Володя кивнул. Когда Таня скрылась за тяжелой дверью кабинета, ноги сами понесли его на этаж ниже, к кабинету начальника Алова.
– Муравский Исаак Беркович, – Таня произнесла настоящее имя Тучи, и тут, в служебном кабинете, оно для нее самой звучало так непривычно и странно. – Это мой двоюродный брат. Я очень прошу вас помочь.
– Мне очень жаль, – лицо чекиста было непроницаемым, как каменная маска, и Таня поняла, что сначала это выражение вызывается на лице искусственно, а потом прирастает намертво, уже навсегда. – Сергей Ракитин был моим другом, и я уважаю его память. Но даже ради его памяти я ничего не могу сделать для вас.
– Но мой брат невиновен! Его подставили! – Голос Тани сорвался на крик.
– Я понимаю, – с той же непроницаемой маской чекист кивнул и вдруг обернулся, как будто его могли услышать. – Сейчас я выдам вам служебную тайну, – тихо проговорил он. – Есть приказ свыше. Велено расстрелять гражданина Муравского без суда и следствия как главаря одесских криминальных банд.
– Что?! – Таня почувствовала, что она сейчас потеряет сознание.
– Исаак Муравский по кличке Туча пытался спровоцировать войну банд в городе, – уже четким голосом пояснил чекист. – Поэтому велено избавиться от него как можно скорее, то есть поступить по законам военного времени.
– Но войны же нет… – прошептала Таня.
– Она есть, – отрезал чекист. – Мы воюем с бандитскими элементами за светлое большевистское будущее. А такие, как ваш брат, вредят советской власти похуже вражеских солдат с оружием в руках… Поэтому велено не выпускать его отсюда и ничего не расследовать. Мне очень жаль, Татьяна. Не повезло вам с братом.
Он поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Взгляд его был холодным. Сжав голову руками, Таня чувствовала себя так, словно на ее плечи упала чугунная плита весом в тонну.
Сосновский и сам не понимал, зачем идет к кабинету Алова. Можно было, конечно, войти и потребовать объяснений – мол, Одесса слухами полнится об аресте бандитского главаря. Но это был опасный ход: Алов мог заинтересоваться, почему редактору газеты важна судьба бандита, и начать копать под него, Володю. Это было слишком опасно. Сосновский не знал, как поступить, но все равно зачем-то шел к кабинету.
Вот и заветная дверь. Володя решился в последний момент. Вот он все-таки войдет и спросит и… Дверь вдруг отворилась. Сосновский едва успел метнуться в сторону и спрятаться за углом. Из кабинета Алова вышел человек, которого Володя ожидал увидеть здесь меньше всего. Это был Моня Законник – бывший адвокат криминального мира. Оглядевшись по сторонам, он быстро направился к лестнице нервными, семенящими шагами. Володя отправился за ним.
С Моней Законником Сосновский несколько раз сталкивался в кабинете Японца в ресторане «Монте-Карло» и когда приходил предупредить того о еврейских погромах, и раньше. Тогда адвокат выглядел совершенно иначе: был наглым, задиристым, надменным. Одет всегда в роскошный костюм с иголочки, на пальцах перстни с бриллиантами. Держался Моня высокомерно, и перед ним робел сам Японец. Теперь же он превратился в глубокого старика. Похоже, жизнь не пощадила его, перемолола в своей жестокой мясорубке. Но Володя слышал, что Законник до сих пор занимает серьезное место в криминальном мире. И поэтому не сомневался, что Моня очень тесно связан с Мейером Зайдером.
Идти пришлось долго. Законник спешил, как стало понятно, в район Молдаванки. Володя шел за ним. Наконец они поравнялись с очередным заброшенным домом. Людей вокруг не было, и Володя решился. Выскочив вперед и схватив за шею адвоката, он быстро затолкал его в проем разбитой двери какой-то хибары.
Издав старушечий писк, Моня и не подумал сопротивляться.
– Говори, сука, зачем к Алову ходил! – Володя сдавил его за шею с такой силой, что у адвоката глаза полезли на лоб.
– Пусти… – прохрипел он.
– Посмотри на меня, тварь! Я придушу тебя, брошу здесь, и мне ничего не будет! Никто даже расследовать не станет! Ты ведь знаешь это? Говори! Знаешь? – Володя тряхнул Законника, как мешок с трухой.
Моня ударился затылком о каменную стенку и попытался завизжать, но Володя еще сильней сжал ему горло так, что старик захрипел.
– Меня Зайдер послал! – наконец смог сказать он.
– Зачем? Отвечай!
– Пусти… больно… деньги отнес… за яд…
– За какой яд?
– Алов делал для Зайдера.
– Что ты несешь?! – Володя встряхнул его еще раз. – Будешь мне голову морочить, начну отрезать пальцы! Алов чекист, начальник отдела. Какой яд?!
– Он врач! – взвизгнул Моня Законник. – Он наркотики делает. Это он сделал соль с Жеваховой горы…
– Зачем?
– Его заставили. Шантаж… – прохрипел старик.
– Что у Котовского есть на Алова? – Володя начал понимать.
– Уголовное дело! Алова обвиняли в убийстве и изнасиловании! Он изнасиловал семилетнюю девочку, и та умерла. Если это станет известно, его расстреляют. Котовский забрал эти бумаги и заставил Алова делать наркотики. Назначил на должность, чтобы через Алова контролировать рынок сбыта…
– Что он добавлял в соль?
– Я не знаю толком. Слышал, есть такая трава, конский корень в народе называется, очень ядовитая, отбеливает копыта лошадям. Вызывает галлюцинации и отравление всего организма. Но если добавить этот порошок в кокаин, объем увеличивается во много раз. Из 10 граммов кокаина можно приготовить 300 грамм соли. Это такие деньги… Алов это делает.
– Зачем Алов дал яд Зайдеру?
– Так я узнал, чем его шантажирует Котовский. И посоветовал Мейеру взять яд у него.
– Это Зайдер отравил Паука и подставил Тучу?
– Он…
– Пошел вон! – Володя с омерзением отшвырнул старика в сторону. Крякнув, тот метнулся в проем двери и исчез просто с невероятной для своего возраста скоростью. Сосновскому было мерзко даже смотреть ему вслед.
Глава 21
Таня замерла на пороге душного темноватого кабинета, затем решительно шагнула вперед. Выбора все равно не было. Стоял раскаленный июльский полдень. Кабинет находился под самой крышей и нестерпимо нагревался от зноя. Оттого в нем стояла какая-то сложная вонь.
Машинально Таня пыталась разложить ее на составляющие, но не смогла. Мысли путались. Думать ни о чем не хотелось. Даже дышать удавалось с трудом. И ничего, кроме отчаяния, не помещалось в это редкостное умение – сделать несколько шагов вперед для того, чтобы жить.
Кабинет был найден с трудом. До того момента, как Таня оказалась в этом казенном и мрачном здании, настоящем «чекистском сердце», она до последнего сомневалась в этом шаге. Все, что она знала, – только обрывочные сведения, подслушанные из чужих разговоров, рассказанные – не ей. Но когда она поняла, что ее единственный друг в страшной и жестокой беде, все сомнения исчезли. Таня вышла из кабинета чекиста и отправилась искать другой кабинет. Кабинет Мишки Няги. До последнего момента она сомневалась, что найдет его.
Таня знала, что в чекистском управлении города Мишка занимает какую-то незначительную должность. Пытается сидеть на двух стульях – как говорил Туча. С одной стороны – чекист, с другой – бандит. Находясь среди большевиков, Мишка с легкостью продвигал интересы бандитов. И когда он не разъезжал с Котовским, то находился здесь.
Мишка никогда не рассказывал Тане о своей официальной жизни. Но нет такой женщины, которая не выудила бы по крупицам всю информацию из мужчины, с которым она спит. Таня подслушивала разговоры, анализировала обрывки сведений и в конце концов составила в своем уме общую картину. И вот теперь эта картина должна была ожить.
Таня решительно вошла в кабинет, притворив за собой дверь. Она впервые в жизни решилась прийти к Мишке в его официальную жизнь и никогда не сделала бы этого, не случись с Тучей ужасной беды. Теперь же, чтобы спасти друга, Таня была готова на все, что угодно.
– Ты? – От неожиданности Мишка Няга привстал на стуле, выронил на пол какую-то папку, и бумаги ворохом рассыпались по полу. – Как ты вошла?!
Был он в форме с погонами – но Таня ничего не понимала в погонах. Очень серьезный, Мишка выглядел совершенно иначе, не так, как всегда. Был он таким красивым, что у Тани защемило сердце, но разум подсказывал, что под красотой этой прячется совсем другой человек.
– Помоги мне, – она остановилась напротив стола, молитвенно сложив на груди руки – в этом жесте не было для нее ничего унизительного, ради Тучи Таня была готова на все. – Помоги мне, пожалуйста! Мне нужна помощь.