Ненависть, которую он проповедовал, была не тем, с чем я хотела себя связывать. Я видела, как это убивало Сиренити и Шона каждый раз, когда они были вынуждены стоять за его спиной. Шон сделал это ради своей сестры. Я знала, что он не был похож на своего отца. Сиренити тоже, но они были у него под каблуком.
Ко мне и дяде Райану присоединился мужчина постарше, доктор Беллами. Он был одет в длинный белый докторский халат и держал руки перед собой, как бы вытирая их. Затем он аккуратно надел на них латексные перчатки. Ни один из мужчин не заговорил со мной. Это было так, как будто я даже не была человеком.
Они смотрели на меня как на объект. Я даже несколько раз пыталась обратиться к своему дяде, умоляя его отпустить меня, но ему было все равно. Он смотрел сквозь меня, а потом оставил в той комнате с сумасшедшим доктором и больше не возвращался.
В тот первый день, когда я оказалась на медицинском столе, доктор воткнул в меня столько игл, что к тому времени, как он закончил, я сбилась со счета. Из некоторых игл вытекла кровь, а некоторые из них впрыснули в мои вены прозрачную субстанцию, которая горела, как жидкий огонь. Я понятия не имела, что они в меня вкололи, но предположила, что это был какой-то наркотик или успокоительное, потому что сразу же впадала в состояние, похожее на кому, когда мое зрение затуманивалось, а конечности казались желеобразными.
Затем меня снова поместили в ту маленькую камеру. В углу на полу лежал единственный матрас без одеял и подушек. Было ведро, чтобы справить нужду, и стакан воды, который всегда стоял на полу. Его наполняли раз в день, и все.
Через несколько дней я перестала кричать. Знала, что это бесполезно. Никто не придет меня спасать. Никто даже не знал, что я здесь. Если мой дядя был ответственен за это, то я не могу рассчитывать на то, что городская полиция начнет расследование. Они тоже были под каблуком у сенатора. Я застряла.
За последнюю неделю я слышала за пределами камеры больше шума, чем обычно. Много сверлящих звуков, ударов молотком и больше голосов, чем обычно, но доктор так и не заговорил, как и мой дядя.
Происходило что-то странное.
Во время моих ежедневных прогулок к операционному столу, где мне делали еще больше уколов, я пыталась осмотреться, чтобы понять, что происходит. Лишь мельком увидела, что в соседнем коридоре идет какое-то строительство, прежде чем мужчины, державшие меня за руки, дернули меня вперед и втолкнули в ту же комнату, что и всегда.
Затем, два дня назад, я услышала звуки новых голосов, доносящихся из коридоров. Я сразу поняла, что это женщины. Слышала плач, мольбу и даже вопли. Прижав ухо к тяжелой двери, я едва расслышала то, что могу разобрать с трудом, но они прошли мимо, по-видимому, большой группой, пошатываясь и волоча ноги. Затем я услышала звук захлопывающейся тяжелой металлической двери и вскоре после этого стук кулаков.
Я легко сложила кусочки воедино. В эти камеры приводили все больше женщин — камеры, которые они строили специально для них, по мере роста числа заключенных. Женщины исчезали из города уже год. В сообществах дарклингов это было большой проблемой, особенно потому, что полиция отказывалась помогать. Я чувствовала себя такой глупой. Должна была догадаться, что мой дядя имеет какое-то отношение к этим исчезновениям.
Но какого черта я здесь делаю? Я не была дарклингом, так какого черта я им понадобилась? И где были мои родители? Наверняка они бы уже поняли, что что-то не так. Возможно, мы редко видимся, но мой отец звонил раз в неделю, чтобы убедиться, что, по крайней мере, я все еще дышу. Все было так запутанно, и большую часть времени мой мозг был затуманен. Не уверена, сколько еще я смогу это выносить, прежде чем превращусь в оболочку того, кем была раньше.
Никто не придет за мной. Это была моя могила, и все, что я могу делать, это сидеть и ждать, когда умру в ней.
Тишину разорвал крик, за которым последовали звуки мольбы. Острые гвозди заскрежетали по бетону, и я перевернулась, зажав уши руками и мотая головой взад-вперед, чтобы не видеть всего этого ужаса.
Я представила себе, как охранники выталкивают какую-то бедную девушку из камеры, тащат ее, вероятно, за ноги, по темным коридорам. Не уверена, всегда ли те, кто уходил, возвращались обратно. Это был только вопрос времени, когда они придут за мной снова. Обычно они принимали по двое или по трое за раз…
Раздался лязг у моей двери, за которым последовал металлический скрежет, когда ее отперли и открыли. Свет прорезался по комнате, когда я отчаянно попятилась по земле.
— Убирайтесь! — Я попыталась закричать, когда в комнату вошли мужчины, приставив пистолеты к моей голове. — Отвалите от меня! — Я вскрикнула, когда двое из них схватили меня за плечи и начали отрывать от пола.
Я кричала и билась, но это было бесполезно. Я даже позволила себе стать мертвым грузом, надеясь, что им будет труднее маневрировать мной, но сила этих людей говорила мне, что они не люди и у них не возникнет никаких проблем с тем, чтобы потащить меня туда, куда они захотят. Если бы я боролась с ними, у них просто было бы больше возможностей причинить мне боль.
— Беатрикс! — Мое имя, казалось, отдавалось эхом снова и снова. Низкий голос выкрикивал его, но я словно погрузилась в бассейн с водой. Звуки были приглушенными, все, кроме равномерного кап…кап…кап…
— Черт возьми, Трикс! Открой эти прелестные глазки, любимая…
Звук щелкающих пальцев перед моим лицом заставил меня потрясти головой, пытаясь прогнать все это прочь, но это не срабатывало. Голос произносил мое имя снова, и снова, и снова. Спустя Бог знает сколько времени я почувствовала, как что-то теплое прижалось к моим губам. Теплый и мягкий, с привкусом чего-то… холодного и твердого.
Все мои чувства вернулись на свои места. Звуки города заменили непрекращающееся капанье капельниц фантом IV, а хныканье и вопли, к которым я так привыкла, полностью исчезли.
Мои глаза распахнулись, встретившись с парой ярко-голубых, обрамленных белоснежными ресницами. С колотящимся в горле сердцем я попыталась отстраниться, но чьи-то руки сжали мое лицо двумя ладонями, и по моей коже пробежал электрический разряд. Губы Тэйна сильнее прижались к моим, его язык прошёлся по щелке между ними.
Вопреки здравому смыслу, я открылась ему, и его ответный стон что-то изменил во мне. Поцелуй был томным и чувственным, мягким и теплым. Я позволила этому продолжаться слишком долго, и знала, что это было в некотором роде неправильно.
Во-первых, как Тэйн оказался на моем балконе? Во-вторых, почему он решил, что это нормально — целовать меня ни с того ни с сего? И в-третьих, почему я хотела, чтобы он никогда, черт возьми, не останавливался?
Когда в последний раз мужчина… или женщина, если уж на то пошло, целовали меня вот так? Я не была приверженцем какого-либо пола, и мне всегда казалось, что женщины более мягкие из них. Они не торопились и наслаждались ощущениями от новых губ, смакуя их. Мужчины, как правило, суровы, требовательны и безжалостны. Селена знала, что у меня достаточно опыта общения с такими типами.
Но Тэйн Хоторн был загадкой. Внешне он был всем, от чего такая девушка, как я, должна убегать, но этот поцелуй… этот поцелуй заземлил меня, вытащил из кошмара, который, казалось, подкрался ко мне, когда я меньше всего этого ожидала. Кто-то может назвать это посттравматическим стрессовым расстройством. Я просто назвала это… призраками.
Я была настолько потеряна в ощущении его прикосновений и холода его металлических шипов, что мне потребовалась минута, чтобы понять, что он уже отстраняется. Его дыхание овеяло мои влажные губы. Я облизала их, и он опустил глаза, изучая движение, как будто это было самое завораживающее волшебство, которое он когда-либо видел.
Так вот как колдун загнал ту женщину в чулан? Интуиция подсказывала, что это так. Я знала таких мужчин, как он. У него была такая внешность и обходительный характер, что он мог заполучить любую женщину по своему выбору. Вопрос, который мне нужно было задать себе, заключался в том, готова ли я позволить себе стать еще одной из них.
— Как ты сюда попал? — Спросила я, делая небольшой шаг назад от его властной фигуры. Я оглянулась через плечо, разглядывая дверь своей спальни, которая все еще была заперта.
Тэйн одарил меня полуулыбкой, которая была слишком очаровательной для такой ранней ночи.
— Не могу разглашать все свои секреты на второй день, не так ли? Я бы утратил часть своей загадочности. — Он подмигнул.
Я неохотно улыбнулась. Удержаться было невозможно. Колдун был так самоуверен, но по какой-то причине его самоуверенность была глотком свежего воздуха. Все парни Сиренити были такими задумчивыми и сварливыми. Я не знала, как она справляется с их постоянным отношением. Но Тэйн заставил меня почувствовать, что в кои-то веки мне не нужно быть такой чертовски серьезной.
— Ладно, тогда храни свои секреты. — Я прищурилась. В конце концов, я вытяну это из него. В конце концов, он был древним существом, владеющим магией, так что у него наверняка были какие-то крутые трюки, о которых я еще не знала.
Порыв ветра пронесся над балконом, выбив мои длинные, волнистые, черные волосы из распущенной косы, в которую они были заплетены. Я плотнее закуталась в свитер и задрожала. Тэйн мгновенно протянул руку, положив ладони мне на плечи и потирая их, как будто хотел согреть меня. Этот жест был настолько неожиданно заботливым, что у меня встал комок в горле. Я стряхнула это, не желая выдавать тот факт, что была совершенно изголодавшейся по прикосновениям и жалкой.
Он наклонил голову, лунный свет упал на его седые волосы. Он был почти воздушным, хотя на нем снова была его черная военная форма.
— Где ты только что пропадала? — спросил он со всей серьезностью. Когда я отвела взгляд, он только отступил в сторону, еще раз убедившись, что я выдерживаю его взгляд. — Я знаю, мы все еще незнакомы, но я…