Тут меня осенила мысль, и она чуть не вышибла из меня дух. Осколки встали на свои места без всяких усилий, и я отступила на шаг. Мой желудок скрутило, во рту появился привкус кислоты. Гарет посмотрел на меня, увидев правду в моих глазах, и просто кивнул.
— Саванна была твоей парой, — прошипела я. Слова прозвучали как яд. Я никогда не встречала ее, но знала, что убью ее на месте, если она когда-нибудь попадется мне на пути за то, что она сделала с Сиренити. — Эта сука — твоя пара, и ты никому не сказал? Как, черт возьми, вам двоим удавалось так долго оставаться незамеченными?
Для двух оборотней должно было быть практически невозможно отрицать связь, по крайней мере, каким-либо образом. Я знаю, что брачные узы не заставляют людей влюбляться и не принуждают их к отношениям, но они все равно присутствовали в той или иной форме. Саванна была частью Стаи Кровавой Луны в течение многих лет, и, насколько я знаю, она все это время трахалась с Августом.
— Она никогда не хотела меня. Она прыгнула в постель альфы в первую ночь, когда присоединилась к стае, и оставалась там, пока не появилась Сиренити. Никогда не смотрела на меня дважды, если только не для того, чтобы трахнуться с Августом. Она была у меня только один раз, и даже тогда это было просто шоу, которое она разыгрывала, чтобы заставить другого мужчину ревновать.
Масштабность этого открытия медленно ложилась на мои плечи. Все это время я думала, что Гарет действительно действовал за спиной Августа, просто чтобы досадить ему. Август все еще верил в это, хотя на самом деле Гарет имел все права в мире взять свою пару, когда она предложила себя. Конечно, все могло случиться иначе, и, возможно, не в постели альфы, но, черт возьми… именно Август должен был извиниться перед Гаретом, осознанно или нет.
Это сделало мою ненависть к волчице еще острее. У меня возникло странное желание выследить ее и заставить страдать за всю ту боль, которую она причинила, не только Сиренити, но и Гарету. Может, мы и не друзья, но я бы никому не пожелала такой боли.
— Я никому не скажу, — тихо сказала я, не моргая. Я хотела, чтобы он знал, что я говорю серьезно. Я бы никому не раскрыла его секрет, даже своей кузине. Ему удавалось так долго держать это при себе. Он посмотрел на меня так, словно ни в малейшей степени мне не верил. — Я серьезно. Это не мой секрет, чтобы его раскрывать. Я не скажу ни слова, даже своей кузине.
Он пристально смотрел на меня, блуждая глазами по моему лицу в поисках любого намека на то, что я лгу ему, но он не находил того, что искал. Я не стукач, даже если он огромный придурок.
— Ты бы солгала своему альфе? — спросил он, вопросительно склонив голову набок. — Почему?
Действительно, почему. Зачем мне лгать ради Гарета? Предала бы я свою стаю и сохранила бы этот монументальный секрет? Саванна была предательницей. Это из-за нее похитили Сиренити. Когда-нибудь я разорву ее на части.
— Пока не знаю, — ответила я, прищурившись. — Но давай надеяться, что ты сможешь дать мне достаточно веское оправдание.
Гарет оставил меня в покое после того, как правда вышла наружу. Он был недоволен тем фактом, что теперь я единственный человеком на планете, который знает тайну, которую он так старательно пытался сохранить. Я знала, что он мне не доверяет, но теперь у него не было выбора.
Когда я уже собиралась направиться в душ, в мою дверь постучали. Я застонала. Что теперь? Неужели никто в этом заведении не даст мне выспаться?
Уор стоял на пороге, когда я открыла дверь. На нем были белая футболка и темно-серые спортивные штаны. Я стояла там, как идиотка, моргая, глядя на командира. Я не готова к этому. Мне нужно было время, чтобы приучить себя не опускать глаза и… Нет, Беатрикс. Прекрати это прямо сейчас. Он профессионал, так что тебе нужно держать свою вагину в штанах.
Я приклеила улыбку на губы, наклонив голову.
— Ты так разоделся, чтобы навестить меня? — Вау, какой тонкий способ.
Он посмотрел на себя сверху вниз, сбитый с толку, как будто на законных основаниях понятия не имел, какую власть пара таких спортивных штанов может иметь над любым, кто неравнодушен к мужскому виду.
— Я собирался на пробежку и подумал, что ты, возможно, захочешь присоединиться ко мне.
Мои брови приподнялись в приятном удивлении.
— Ты хочешь сказать, что мне разрешено покидать клетку?
Он бросил на меня невозмутимый взгляд.
— Я приму это как «спасибо тебе, Уор, за то, что подумал обо мне». Одевайся и встретимся в холле, когда будешь готова. Надень что-нибудь, что ты сможешь легко снять.
— Вау, не слишком ли мы самонадеянны сегодня вечером? — Я дерзко улыбнулась.
Потребовалось мгновение, чтобы до него дошли его собственные слова, и я увидела, как над его головой, казалось, вспыхнула маленькая лампочка.
— Я хотел сказать, надень что-нибудь, во что ты сможешь легко переодеться.
Моя улыбка стала шире, и волнение стало нарастать всерьез.
— Я устала, но тебе повезло, что я никогда не откажусь от шанса побегать волчицей. Подожди, я сейчас вернусь. — Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я захлопнула дверь у него перед носом.
Я переоделась в рекордно короткие сроки, натянув потрепанную рубашку большого размера и пару старых спортивных шорт, даже не потрудившись надеть обувь. Я была взволнована возможностью измениться, как и волк под моей кожей. Прошло уже пару дней с моей пробежки по лесу дома, и мне не терпелось этого сделать.
Пока Уор вел меня через вестибюль консульства, я удостоилась нескольких странных взглядов — в основном от людей, которые с презрением смотрели на мой шикарный наряд для бездомных. Я просто улыбнулась и помахала рукой, слишком обрадованная тем, что наконец-то подышу свежим воздухом. Уор покачал головой, закатив глаза от моей широкой, слащавой улыбки, но и он не смог скрыть огонек в своих глазах. Это заставило меня задуматься, было ли это обычным делом, которым он любил заниматься в конце долгой ночи, или единственная причина, по которой он решился на эту импровизированную пробежку, была ради меня.
Луна все еще стояла высоко в небе, но скоро должен был наступить рассвет. У нас все еще было достаточно времени для пробежки, прежде чем ему нужно будет вернуться в дом. Тем не менее, это заставляло меня нервничать за него, но известно, что у вампиров есть инстинкты, которые дают им что-то вроде естественных внутренних часов.
Снаружи консульство было девственно чистым, с каменными дорожками, обсаженными кустарником, статуями и фонтанами, которые придавали ему отполированный и чистый вид. За этим вдалеке виднелась линия деревьев с грунтовой тропинкой, которая вилась прямо через ее центр. Вся территория была больше городского квартала, но я не могу вспомнить, чтобы видела покрытую деревьями территорию, когда мы кружили над головой на вертолете. Конечно, это было с другой стороны консульства, где военные казармы тянулись вдоль края поля для гольфа, так что я, вероятно, упустила это из виду во время своих непрекращающихся расспросов, которые я задавала Уору.
— Это место похоже на курорт, — размышляла я вслух, пока мы шли по территории, направляясь к деревьям. — Ты живешь здесь постоянно? — Я не могла представить, что такое место можно назвать домом. Каким бы великолепным оно ни было, все было слишком отполировано и тщательно спланировано. Каждый камень, дерево и травинка казались нарочитыми на своем месте. Это не шло ни в какое сравнение с дикостью открытого леса, который я называла домом.
— У меня есть квартира в городе, но когда я нахожусь в командировке, у меня есть постоянное место жительства здесь, в консульстве. Просто так будет проще.
— Не казармы? — Я окинула взглядом длинные серые здания вдалеке, окруженные припаркованными военными машинами.
Он покачал головой.
— Не-а. Я слишком долго этим занимался. Казармы в основном предназначены для сменных отделений, которым требуется временное жилье. Стажеры тоже. Штатные охранники имеют постоянное жилье в консульстве, а офицеры могут выбирать квартиры в городе, если захотят.
Я просто кивнула, когда мы проходили мимо казарм. Они выглядели холодными и неуютными, и я поняла, почему военные не были заинтересованы в том, чтобы жить там постоянно. Несколько солдат слонялись у входа с сигаретами в руках, тихо переговариваясь между собой. Один из них кивнул Уору, когда мы проходили мимо, но не поклонился, как это делали другие. Я не спрашивала, но решила, что это другой офицер.
Сегодня вечером на улице было не так уж много людей. Средства массовой информации были в слишком большом ажиотаже после первого дня судебного процесса, и все чувствовали себя неловко, но не хотели фотографироваться. Я не упустила из виду папарацци или некоторых дерзких журналистов, которые нарушают систему безопасности, чтобы заполучить свои денежные снимки.
Но Уор казался спокойным, его плечи были расслаблены, а ворота прочно стояли, так что я решила, что все было нормально, и ничто не казалось неуместным. Я была благодарна, мне нужно было немного тишины после только что проведенного дня.
Узнав о Гарете и Саванне, я не знала, что думать, что чувствовать и даже что ему сказать. Неловкость — это еще чертовски слабо сказано, и я не с нетерпением жду завтрашнего дня. Я собираюсь расспросить его об этом более подробно после того, как у меня будет немного времени все обдумать. Это было грандиозно, и хотя я никогда бы не нарушила его доверие и никому не рассказала, у меня было предчувствие, что правда так или иначе выйдет наружу. Саванна все еще была где-то там, и пока она жива, это еще не конец.
Гарет искренне удивил меня, когда решил остаться на ночь. Переодеваясь, я постучала в его дверь, и, к моему удивлению, он открыл, его глаза были затуманены сном. Я пригласила его присоединиться к нам в бегах, но он зевнул, покачал головой и закрыл за мной дверь. Ну что ж, это была его потеря, и я просто пыталась быть милой.
Должно быть, он был очень расстроен нашим разговором, если решил оставить своего волка дома. Оборотням было тяжело слишком долго находиться взаперти за бетоном и сталью. Я быстро поняла, что мне нужны широкие открытые пространства, свежий воздух, грязь, деревья и животные, которые сопутствуют этому, чтобы оставаться в здравом уме. По этой причине надеюсь, что это испытание не займет больше времени, чем необходимо, и что мы сможем оставить все это позади и просто вернуться на земли стаи как можно скорее.