Он усмехнулся.
— Я надеюсь, ты знаешь, что единственная причина, по которой я помогаю твоей заднице, это чтобы ты не убила меня в один прекрасный день, когда неизбежно затеешь драку не с тем человеком.
— Как это благородно с вашей стороны, я обязательно напишу вам восторженный отзыв при моем ежемесячном отчете альфе. — Я одарила его невозмутимым взглядом, и его брови сошлись, как будто он взвешивал, была ли последняя фраза шуткой или нет. Я решила дать ему поразмыслить над этим. — Итак, что мне делать на коленях?
Его губы скривились в усмешке, и я тут же пожалела о своем выборе слов.
— Я мог бы получить от этого столько удовольствия, но сжалюсь над тобой, потому что на самом деле хочу, чтобы ты хоть раз научилась чему-нибудь полезному. — Мне нечего было на это сказать, кроме как прищурить глаза. — Хорошо, наклонись вперед и положи ладони на пол, как будто собираешься отжиматься. Знаешь, что это такое, верно?
Усмехнувшись, я сделала, как он просил, пока мы вдвоем не оказались на четвереньках, почти соприкасаясь головами, когда смотрели друг на друга. Он проинструктировал меня, как правильно выполнять подъемы ног, и считал, пока я их выполняла, пока у меня не загорелись бедра.
Затем, поскольку мы были на позиции, он добавил серию отжиманий, пока я не подумала, что вот-вот умру. Затем он остановил меня от полного сгибания локтей вниз, так что я была вынуждена удерживать весь вес своего тела только на предплечьях, вытягивая ноги до тех пор, пока не встала на цыпочки. Вместо того чтобы снова выпрямиться, мне пришлось удерживать себя на месте в положении планки в течение десяти секунд.
К тому времени, когда он сказал мне, что я могу остановиться и отдохнуть, мои руки были словно сделаны из лапши. Я упала на ковер, уткнувшись лбом в мягкие волокна, пытаясь отдышаться. Могу сказать, что за эту короткую тренировку я израсходовала больше энергии, чем за сотни отжиманий. Отдам ему должное, если бы я продолжала это делать, определенно увидела бы, как могу улучшить свою силу и выносливость.
— Фауст когда-нибудь заставлял тебя сражаться с Сиренити? — Спросил Гарет после минуты молчания со своей стороны и тяжелого дыхания с моей. Я подняла голову с ковра и посмотрела на него. Он сидел на заднице, согнув колени и небрежно обхватив их руками, наблюдая за мной.
Неохотно я приняла сидячее положение, чувствуя усталость и разбитость, но не боль. Я знала, что завтра мое тело возненавидит меня, и молилась, чтобы мое новое исцеление оборотня помогло.
— Несколько раз, но в основном в виде волков. Мы всего дважды спарринговали в человеческой форме, и она всегда надирала мне задницу. — Черт возьми, даже будучи волками, она уничтожала меня. Как гибрид, она обладала силой как оборотня, так и вампира, так что, думаю, я не буду слишком расстраиваться по этому поводу.
Гарет покачал головой.
— Когда мы вернемся на земли стаи, я собираюсь сообщить Августу, что с этого момента беру на себя твое обучение.
— Зачем тебе это делать? — спросила я. Он уже был моим телохранителем, и ему это было неприятно, так зачем же добровольно соглашаться на большее количество работы, чем необходимо?
— Потому что кто-то должен. Фауст слишком занят мыслями о заднице твоей кузины, чтобы тренировать тебя по-настоящему. Тебе нужен другой оборотень, чтобы обучить правильно, и я не знаю никого более способного, чем я.
— Не слишком ли самоуверенно? — Спросила я, фыркнув.
Он ухмыльнулся.
— Я самоуверенный, потому что заслужил это. Когда ты проживаешь бесчисленное количество жизней, сражаясь в таком количестве войн, что их и не сосчитать, ты кое-чему учишься.
Было так легко забыть, что мужчина передо мной был старше, чем я могла себе представить. Оборотни были похожи на вампиров, технически они могли жить вечно, если их не убить. Они не обязательно были бессмертными, потому что их можно было убить точно так же, как любое другое существо, но они никогда не умирали от болезни или естественных причин.
— Каково это — знать, что ты никогда не состаришься? — Спросила я, по какой-то причине чувствуя себя с ним в этот момент более непринужденно, чем за долгое время с кем-либо из других оборотней в стае.
Похоже, вопрос не застал его врасплох.
— Почему ты спрашиваешь? Ты понимаешь, что то же самое можно сказать и о тебе? Ты официально замедлила свое старение, когда впервые перекинулась. Когда тебе исполнится тридцать, это полностью прекратится.
От этого факта у меня внезапно опустело в животе, хотя это была не совсем новая информация. Я сказала:
— Думаю, эта информация ещё не осела в моем мозгу. Дай мне сто лет, а потом спроси еще раз. — Я попыталась улыбнуться, но у меня ничего не вышло. — А если серьезно, как ты с этим справляешься?
Он провел рукой по волосам, заправляя пару длинных прядей за ухо. Остальные волосы все еще были собраны в неряшливый пучок.
— Я стараюсь не думать об этом слишком много. Думаю, что с течением веков ты просто перестаешь считать годы, и все это начинает сливаться воедино. Были времена, когда я десятилетиями не решался заходить в город, но когда я наконец это сделал, все изменилось. Меня больше ничто по-настоящему не шокирует.
— Это когда-нибудь утомляет? — Спросила я, поигрывая пальцами. — Я продолжаю думать о гребаной вечности, которая внезапно открылась передо мной, и от этого у меня кружится голова. Я всегда думала, что проведу здесь лет восемьдесят, а потом буду свободна. Теперь я просто чувствую…
— В ловушке? — Гарет закончил за меня. Я кивнула. — К сожалению, это чувство сохраняется. Но, как я уже сказал, ты просто учишься с этим жить. — Я была рада, что он не пытался подсластить это для меня. — Хотя тебе повезло, — сказал он через мгновение. Я вопросительно посмотрела на него. — Радуйся, что ты не вампир. У оборотней есть свои стаи — их матери, отцы, кузены, братья и сестры. Вампиры должны жить, зная, что все, кого они любят и о ком заботятся, состарятся и умрут без них, и им просто нужно продолжать жить.
— Вау, это… мрачно, — пробормотала я, пытаясь не представлять себе этот сценарий. — Так что, в принципе, хорошо, что у меня нет друзей, и что единственная семья, которая у меня осталась, тоже оборотни, верно?
Он натянуто улыбнулся.
— Конечно, говори себе что угодно, лишь бы чувствовать себя лучше. Просто будь благодарна. Для тебя все могло быть намного хуже.
Я горько рассмеялась, заставляя себя подняться на ноги, съежившись от того, как подкосились мои колени.
— Что ж, думаю, спасибо за ободряющую речь.
Я собиралась выпроводить его из комнаты, но вместо этого он спросил:
— И это все? Одна тренировка, и ты закончила? Блин, Фауст действительно сбросил мяч, не так ли? Ну же, давай закончим с твоим первым уроком. — Он грациозно вскочил на ноги. — Руки подними к лицу. Ноги врозь.
Я уставилась на него, разинув рот. Он что, серьезно сейчас?
— Здесь? — Спросила я, широко разводя руки. — Вероятно, в конечном итоге мы что-нибудь сломаем. Нет, спасибо, я подожду, пока мы не вернемся домой.
— Или, может быть, ты просто боишься, что я сломаю тебя, — поддразнил он, оглядывая меня с ног до головы с явным презрением. — Не так, как мне бы хотелось, хотя… — Я замахнулась на его лицо, прежде чем даже приняла сознательное решение сделать это, и он рассмеялся и увернулся в последнюю минуту. — Вот и она!
— Боже, ты такой придурок! — Я зарычала, пытаясь пнуть его, но он снова легко увернулся. Это было так, как будто он даже не пытался.
Внезапно двигаясь, он оторвал мои ноги от пола, и я с силой ударилась спиной о землю. Воздух со свистом вырвался из моих легких, когда я откатилась в сторону, не давая ему возможности прижать меня к земле. Отбиваясь, я ткнула его пяткой в голень, заставив его выругаться и отшатнуться в сторону. Сила заструилась по моим мышцам, и я внезапно почувствовала прилив адреналина, моя волчица воспрянула духом.
Злобно ухмыльнувшись, я прыгнула на него, используя единственный набор навыков, который у меня был на данный момент — кошачьи бои. Я пару раз попадала в переделки в старших классах и колледже. Мне было не привыкать надирать задницы некоторым сучкам. Но Гарет не был болтушкой из колледжа, и мне пришлось действовать быстро, чтобы компенсировать это.
Мы катались по земле, и Гарет попытался заломить мне руку за голову. Пока мы возились, мы были покрыты потом, отчего наша кожа стала скользкой. Он был намного сильнее, чем я ожидала, но не так быстр, как я, учитывая тот факт, что он был таким крупным и мускулистым. Я пыталась использовать это в своих интересах, но это только завело меня так далеко, прежде чем я устала.
Я выскользнула из-под его руки, перекинула ногу через его торс, безуспешно пытаясь ущипнуть его за запястье. У меня не было формальной подготовки, но я видела один-два матча ММА, так что смогла постичь основы. Конечно, ММА был человеческим видом спорта, а оборотни дрались грязно.
— Ты дерешься, как щенок, — сказал он, прижимаясь лицом к моему лицу, и перевернул меня на спину. Он ухмылялся, и это сказало мне, что я определенно проиграю это… что бы это ни было. — Знаешь, тебе нечего мне доказывать. Я уже знаю, что ты все еще слаба, как человек. Я предлагаю изменить это ради тебя, так что перестань быть такой гребаной упрямицей.
С волчьим рычанием я перевернула его, умудрившись заломить ему руки за голову, пытаясь удержать запястья, но его движения ногами были слишком сложными, что сбило меня с толку и отбросило мои колени в сторону. Его бедра дернулись в сторону, и я потеряла равновесие. Заваливаясь набок, я пыталась предугадать, в какую сторону он двинется дальше.
Прежде чем я успела просчитать свой следующий опрометчивый шаг, он схватил меня за горло, что, насколько я знала, технически было незаконным приемом в спарринге.
— Ты жульничаешь! — Я задохнулась, когда его пальцы усилили давление.
Он сцепился со мной, терпя мои царапающие руки, пока я пыталась разжать его хватку со своей шеи. Я была недостаточно сильна, потому что через несколько секунд он полностью прижал меня к полу за горло. Приблизив свое лицо к моему, он перекрыл мне доступ воздуха. Его губы касались уголка моего рта.