тересовать его своим собранным по частям телом. Нападение ей не грозило. Да и не то, чтобы она вообще была способна думать о чем-то таком.
Блаженный жар от камней… Пар от испаряющейся на теле влаги. Белесая пленка осевшей на теле соли… Боже, как хорошо… Хорошо! Лада находилась в каком-то беспамятстве. Сморенная теплом, она то окуналась в сон, то выныривала на поверхность и совершенно не замечала, как Ник на нее смотрел. А он смотрел, как-то сразу очнувшись, стоило ему только заметить… шрамы. Так много шрамов. Блеклых полос, расчерчивающих ее золотистое тело. Разделяющих ее прошлую жизнь на «до» и «после». Шрам на животе прятался под кромкой простых черных трусиков, из них же выползал длинный рубец на бедре. Он думал, больнее не будет… Но сердце полоснуло виной. И страхом… что ему ни за что не расплатиться за случившееся. Потому что у него не укладывалось в голове, как такое можно простить. Он бы не смог…
Окончательно отогревшись, Ник обмылся под теплым душем, заставил помыться и Ладу. На полках в предбаннике нашлись махровые халаты. Мужчина оделся сам, а после протянул халат Ладе:
- Сними все и надень вот это! Я подожду за дверью.
В кухне она немного ожила. Выпила чая с лимоном и медом, который он заботливо заварил.
- Спасибо, - прошептала едва слышно. – Я бы добралась сама… Но все равно спасибо.
- Не расскажешь, какого черта ты вытворяла?
- Удила рыбу? – то ли ответила, то ли спросила Лада.
- В такую погоду?
- Нужно было что-то приготовить на ужин…
Ник недоверчиво скривился. Растер ноющие руки. Все-таки как хорошо, что в свои сорок он находился в прекрасной физической форме. Иначе… иначе он мог и не справиться.
- Лада… Может быть, ты расскажешь, что все же случилось? Вдруг, я смогу помочь?
- Ты и так помог больше, чем я могла бы рассчитывать. Спасибо тебе, но… это слишком тяжелая и запутанная история. Не для тех, кто приехал на отдых…
- А ты не решай за меня.
Лада осторожно отставила чашку. И едва заметно шевельнув плечами, сказала:
- В том приюте, о котором я тебе рассказывала, живет ребенок. Девочка Лида. Ей шесть. Я добиваюсь над ней опеки… где-то уже около года. Безрезультатно.
- Почему? – Лада отвела взгляд от красивой расшитой скатерти, которую осторожно поглаживала пальцами, и посмотрела ему прямо в глаза. Сейчас, в тусклом свете, который с трудом выжимали из допотопной проводки мощные современные лампы, на его грубо вытесанном лице появилось что-то дьявольское и мистическое. Он так пронизывающе на нее смотрел, что Лада даже на секунду поверила, что ему все подвластно.
- Почему? Ну, причин на самом деле хоть отбавляй. Я по документам – инвалид… А это, знаешь ли, клеймо. Как если бы я была преступником педофилом, там, или… я даже не знаю. Плюс… одинокая. А для женщины хуже, чем инвалидность, может быть разве что одиночество. Так нельзя. Надо к кому-то прибиться. А если этот кто-то зарыт в земле… - Ее голос сорвался.
- Я понял. Ты не можешь ее удочерить. Это решаемо, нужно только время…
- Которого нет.
- На нее претендуют другие… опекуны?
- На нее претендует смерть. Полгода… У нее осталось полгода, – безжизненным голосом поправила Ника Лада и, пошатываясь, вышла из-за стола. – Извини… Я что-то устала.
- Что с ней? – не сдавался мужчина, устремляясь вслед за хозяйкой гостиницы. - Онкология? – он не мог предположить ничего другого.
- Сердце. Неоперабельный порок.
Лада все же покачнулась. Ник подхватил ее за руки и, удерживая собственным телом, прижал к стене. Она знала, что одиночество может сыграть с человеком злую шутку. Она знала, что одиночество может полностью изменить его жизнь. Но она не догадывалась, что одиночество сможет бросить ее навстречу другому мужчине. Сделает его желанным… Безотчетный страх холодом пробежал по едва успевшей отогреться коже. Страх перед собой и… перед ним. Перед собственным телом, которое предало, откликнувшись на тепло незнакомца.
Она пошевелилась, чуть оторвалась от стены и, отведя глаза, просипела: - Я пойду? Ладно? Я очень... очень устала.
Глава 5
Когда Лада скрылась за дверями своей комнаты, Ник первым делом схватился за телефон. Его юристы, конечно, специализировались на совершенно иных вещах, но они абсолютно точно могли подсказать контакты специалистов нужной направленности.
- Марк… Привет. Погода? Штормит… Я по делу… - Ник не стал извиняться за поздний звонок, он платил своим людям ровно столько, сколько бы позволяло ему обращаться к ним с любой просьбой в любое время дня и ночи. – Мне нужна информация. В местном приюте находится воспитанница с неоперабельным пороком сердца. Девочка шести лет. В отношении нее подано прошение об усыновлении, которое было отклонено. Узнайте причины. Выйдите на людей, которые помогут разобраться с ситуацией в пользу опекуна Владиславы Шумм. Также мне нужна медицинская карта ребенка. Покажите ее лучшим специалистам… Местные не оставляют девочке шансов. Мне нужен другой прогноз. Варианты лечения. Детали? Нет никаких деталей. Зачем бы я тебе звонил?
Отложив трубку, Ник сунул руки в карманы и подошел к окну. Боль тугими узлами скручивала внутренности. Он чувствовал себя отвратительно. Вина придавливала к земле. Вина и чужая неподдельная боль. Ник знал, каково это – чувствовать собственное бессилие. Знал, каково это – услышать врачебный прогноз, не оставляющий шансов. Когда время идет на дни. Когда каждая секунда на счету. Он знал…
Ник больше не сердился на Ладу. Сколько ночей он сам колесил по пульсирующему огнями мегаполису, убегая от собственной боли? Не счесть. Полгода адской гонки. От себя. От правды. От необходимости смириться…
Было жарко. И то ли включенный на всю мощность конвектор, то ли пламя ярости, бушующее внутри, было тому виной – Ник не знал. Он открыл окно, с наслаждением подставляя разгоряченное лицо соленому ветру. Было бы так просто забыться. Закинуться дрянью, способной изменить реальность, как делали многие в его окружении… Подменить реальность, убежать от нее.
Невеселые мысли мужчины прервал странный звук. Он прислушался… Это были стоны… Болезненные стоны. Он не слышал их за закрытым окном, ведь стены в гостинице были достаточно толстыми, но стоило ему распахнуть створки…
- Черт его все дери! – выругался Ник.
Он не знал, что ему делать. Постучаться к ней в комнату? Разбудить? Как разогнать кошмары Лады, как успокоить боль? Её… и свою. Стоны переросли в тихий, но такой горький плач. Ник оперся ладонями о широкий деревянный подоконник и опустил голову вниз. Он был виноват перед ней. Он был так виноват…
Ненадолго все стихло. А после послышался какой-то грохот, но звук шел уже не от окна. Преодолев небольшую комнату, Ник распахнул дверь. В дальнем конце коридора, привалившись спиной к стене, стояла Лада.
- Что случилось? – Ник подлетел к ней и легонько встряхнул, обхватив руками за плечи. С ней что-то явно было не так. Лицо, искаженное болью, казалось застывшей маской агонии.
- Нога, – Лада облизала губы, - бывает, она болит на смену погоды…
Болит? И так каждый раз?
Ник приобнял женщину, облокотив ее на себя:
- Вызвать врача?
- Нет. Просто… помоги мне дойти до сауны… Там есть джакузи с гидромассажем. Вода поможет расслабить спазмировавшуюся мышцу и снимет боль.
- Может быть лучше принять обезболивающее?
- Нет-нет… Это очень опасно… привыкнуть – раз плюнуть.
Лада едва шевелила губами, пот на ее лице собирался в бисер и отблескивал в тусклом свете ламп. Встряхнув головой, Ник скомандовал:
- Тогда держись за меня крепче.
Удивительно. Он помогал ей с ванной второй раз за день. Перешагнуть через бортик, включить кран…
- Обопрись ногой о мою.
- Что…
- Я разомну. Умею немного… Ну же…
Со стоном Лада вытянула ногу. Ник с силой провел ладонью по напряженной мышце, размял ее пальцами.
- Ум-м-м… - простонала Лада.
- Сначала будет больно. Я знаю… Потерпи чуть-чуть.
Мужчина сосредоточился на своих движениях. Ситуация была – дрянь, но его непонятно зачем ожившему либидо было на это плавать. Совсем некстати Ник подумал о том, какой шелковистой кажется ее кожа под его пальцами. О том, какие красивые у Лады ноги. Бесконечно длинные, рельефные, сильные… Он гадал, что бы почувствовал, обхвати она ими его талию… Или закинь на плечи… Тело окатило жаром, которого он не испытывал очень давно.
- Так больно…
- Потерпи, постарайся отвлечься…
- Я не знаю, как… - просипела она, слизывая капельки пота над губой. Невыносимо чувственно. Ник откашлялся:
- Расскажи мне что-нибудь. Это тебе поможет.
- Рассказать? Я не знаю… Что бы ты хотел узнать?
- Расскажи мне о столице свадебной моды, – предложил Ник, продвигаясь руками дальше и дальше по бедру. Ему было, и правда, интересно. Где он просчитался? Чего не учел, разрабатывая стратегию поглощения.
- О столице… Ладно… Наш городок издавна славился своими белошвейками. И моя бабушка рукодельничала, и моя мама… Да, в принципе, большинство здешних женщин с тем или иным успехом… Не знаю… как-то так повелось, что весь свой талант местные мастерицы сосредоточили на создании свадебных платьев. Сколько я себя помню, их продавали на местном рынке. И постепенно сюда стали съезжаться покупатели не только со всей страны, но и из Польши, Румынии, Чехии… Сначала просто обычные невесты, потом – оптовики. Когда я решила войти в этот бизнес… - Ник вскинул взгляд и поймал расфокусированный взгляд Лады. - Да-да, я не всегда была владелицей гостиницы… - женщина вымученно улыбнулась, прежде чем продолжить свой рассказ, - когда я только постигала его азы, готовясь создать свое дело… выяснилось, что за пределами страны стоимость наших платьев возрастала в пять - десять раз в зависимости от покупательской способности граждан! Ты только представь! На местном рынке стоимость изделия начиналась от ста долларов, а там эти же платья продавали не меньше, чем за пятьсот! – Ник впервые видел Ладу такой возбужденной. Видимо, боль потихоньку отступала. – Тебе, наверное, совсем не интересно… - отведя взгляд, пробормотала куда-то в сторону.