— Но я же должен вплотную находиться при Фроле! Или операция назначена на ночное время?
— Нет. Эдвард Грон собирается вылетать из Домодедова в девятнадцать тридцать по московскому времени. Следовательно, все акции мы проведем примерно за час до озвученного времени, по моей команде.
— Как я возьму Графа, находясь в офисе Фрола? Нет, если он в то время окажется там, то проблем не возникнет. А вдруг этот фрукт будет сидеть в своем кафе?
— Я уточню тебе задачу непосредственно перед началом операции.
— Понял. Объект в деревне Нижняя Пада должен хорошо охраняться. Это не особняк, куда вывозили Ботаника на случку с Белкой.
— Согласен. Поэтому сегодня ночью ребята из отряда проведут разведку усадьбы в Нижней Паде. В это время Хакер не сможет контролировать ситуацию в офисе. Поэтому тебе предстоит провести ночь у служебного здания этих торговцев женщинами и наркотой.
Николаев взглянул на Седова и заметил:
— Но девочек запланировано вывозить в воскресенье.
— Я понимаю тебя, бессонная ночь и все прочее. Но скажи, где гарантия, что их не перевезут в другое неизвестное нам место?
— А смысл?
— Ты знаешь, что в голове у Фрола? Или нам наплевать на девушек, главное, взять курьера с наркотой и разгромить лабораторию?
— Нет, не наплевать. Что ж, пусть будет наблюдение, но как бы и меня не контролировали.
— «Ауди» точно под контролем, твой личный «Ниссан» наверняка тоже, значит, используем нашу машину. Ты заканчивай рабочий день, возвращайся домой, ставь «Ауди» на обычное место, поужинай. В двадцать один час к тебе заедет Грач, позвонит с улицы. С ним и отправишься к офису. Продумай, где вам встать, чтобы видеть объект и не привлекать ненужного внимания.
Николаев вздохнул и сказал:
— Представляю реакцию Екатерины.
— С ней, извини, помочь не могу, разруливай ситуацию сам.
— Да, конечно. Только что придумать?
— Это, Бурят, твое дело. Голова на то и дана, чтобы думать.
— Я все понял.
— А коли так, то и езжай с богом дальше. Пропуск у тебя настоящий, от имени инспектора ДПС приношу извинения за остановку и доставленные неудобства.
— Тебе весело, командир?
— Стараюсь быть в тонусе, чего и тебе желаю.
— До связи.
— Давай!
Николаев выбрался из полицейской машины, прошел мимо инспектора, сел в «Ауди» и продолжил движение. В офис он прибыл в 15.10, поднялся в приемную.
Ирина тут же сказала:
— Босс просил тебя зайти, как вернешься.
— Он один?
— Да.
— Докладывать будешь?
— Проходи.
Николаев приоткрыл дверь и спросил:
— Разрешите, Михаил Семенович?
— Проходи, Роман. Ты все сделал как надо?
— Так точно.
— Как приняла сверток супруга?
— Мне показалось, довольно безразлично.
— Ты говорил с ней?
— Какие-то две минуты.
— О чем?
Николаев передал суть своего разговора с супругой Фроленко.
— Вечно она недовольна! — пробурчал главарь преступной группировки. — Но ничего, недолго мне терпеть ее капризы. А почему ты десять минут стоял на загородном шоссе?
— Причина банальна, Михаил Семенович. Наряд дорожно-патрульной службы остановил.
— Тебя? С пропуском?
— Вот из-за пропуска и остановил.
— Не понял.
— Как объяснил старший патруля, в Москве развелось много машин с левыми пропусками. Поэтому дорожная полиция получила распоряжение останавливать тачки с такими бумажками и проверять документы. Сперва пробили по базе данных, потом извинялись, вот время и прошло.
Фроленко включил свой сотовый телефон.
— Граф, что за проверку пропусков устроили городские власти? Всех?.. Понятно. Нет, ничего не случилось, у нас пропуска настоящие. Ты подъезжай, но до восемнадцати, не позже. Давай! — Босс отключил телефон.
Николаев спросил:
— Когда я дал повод сомневаться в себе?
— Рома, это всего лишь проверка. Причем не тебя лично. Мне надо было узнать, что за охоту устроили городские менты.
— Но я же объяснил вам.
— Так! Ты не забыл свои обязанности? — недовольно проговорил Фроленко.
— Никак нет, босс!
— Не ерничай! Мы здесь не ерундой занимаемся. Все более чем серьезно.
— Мне находиться в приемной?
— Да. В шесть двадцать поедем домой.
— Понял.
— Свободен. Спасибо!
— Это моя работа, босс.
Николаев вышел в приемную. Там в кресле напротив секретарши сидел Глеб Сегин.
— Как босс? — спросил он.
— А как может быть босс? Гораздо лучше нас.
— Я бы не был так уверен в этом. У людей, имеющих большие деньги, и проблемы очень даже немалые. Кстати, Рома, скоро тебе поляну накрывать.
— С чего это вдруг?
— Я слышал, босс решил назначить тебя начальником службы безопасности.
— Так вроде ты занимал эту должность. Разве нет?
— Я всего лишь исполнял обязанности.
— Почему же сейчас босс решил ввести ее?
— Наверное, собирается расширять бизнес.
— До сих пор не пойму, в чем он заключается.
— Станешь начальником службы безопасности — поймешь.
— Мне никто никакого предложения не делал.
— Значит, сделают. Ладно. — Сегин поднялся. — Ты на месте, а я пойду вниз. — Глеб вышел из приемной.
Секретарша спросила Романа:
— Ну и как тебе Элла Александровна?
Николаев пожал плечами:
— Не знаю, я ее как следует и рассмотреть не успел. Общалась нормально, без высокомерия. Впрочем, и разговор длился от силы минуты две. Так что ничего конкретного, Ира, я тебе сказать не могу, а вот вопрос задам. Почему тебя интересует отношение посторонних людей к супруге босса?
— Меня это не интересует. Будем считать, что я проявляю чисто женское любопытство. Кофе?
— Благодарю. Я домой заглядывал.
— Ну, как хочешь. — Секретарша перевела взгляд на монитор компьютера и углубилась в работу.
В 17.20 в приемную зашел Быстров. Охрана его осталась в холле.
Он кивнул Николаеву и спросил секретаршу:
— У себя?..
— Да.
— Отлично. — Граф прошел к Фроленко.
Николаев поднялся и сказал:
— Пойду покурю. — Он вышел в коридор, подымил, вернулся, занял прежнее место, вздохнул и заявил: — Терпеть не могу бездельничать.
Ирина подняла на него глаза и осведомилась:
— На войне было лучше?
Николаев усмехнулся и ответил:
— По крайней мере не скучно.
— Но это же кровь, страдания людей, смерть.
— Человек привыкает ко всему.
— Разве можно привыкнуть к смерти?
— Можно. Я же привык и к смерти близких мне людей, и к страданиям, и к крови.
— Скажи, Роман, ты сможешь убить человека?
— Странный вопрос, Ирина, учитывая то, что ты знаешь, чем я занимался, служа в спецназе.
— Я все хочу понять, что чувствует человек, который убил другого, такого же.
— На войне, Ирина, убивают врага, который, между прочим, собирался прикончить тебя. Это не убийство, а бой. Что чувствуешь после него? Да ничего особенного. Разве что какую-то внутреннюю пустоту. От нее хорошо помогает пара глотков спирта из фляги.
— Как же все-таки страшен и беспощаден этот мир.
— Он такой, каким делаем его мы.
— Наверное, ты прав, — задумчиво проговорила женщина.
Она хотела продолжить разговор, но из кабинета вышли Фроленко и Быстров.
Главарь группировки распорядился:
— Так и делаем, Сергей.
— Я понял и поехал.
— Давай! И никаких встреч до выходных. Ты понял, что я имею в виду.
— Конечно.
— Давай, я тоже домой. — Фроленко кивнул Николаеву и сказал: — Выезжаем!
В 20.20 Николаев оставил «Ауди» у тротуара и прошел домой.
Екатерина встретила его довольно холодно.
— В чем дело, Катя? — спросил Роман.
Женщина ушла от ответа.
— Извини, я плохо себя чувствую.
— Простудилась?
— Да какая разница? Ужин на кухне, я прилягу.
— Хорошо. В принципе, я ненадолго.
Недуг Екатерины как рукой сняло.
— Ненадолго? Что ты имеешь в виду?
— То, что ночью мне придется работать.
— Где? В какой-нибудь сауне? С проститутками?
— Ну что ты несешь, Катя?
— Я ничего. Надоела — так и скажи, уйду.
Николаев тоже не выдержал и заявил:
— Так, все, достала ты меня. Хочешь уйти — уходи. Деньги в стенке, возьми сколько надо, хоть все.
— Гонишь?
— Ты вообще соображаешь, что говоришь? Или тебе скандал доставляет удовольствие? Я русским языком сказал, у меня работа, а не сауна и девочки. Что непонятно? Не веришь? Дело твое, но доставать меня не надо. На работе нервы, домой придешь — опять они. Черт возьми, я могу хоть где-нибудь и когда-нибудь просто расслабиться?
Екатерина не ожидала подобного выступления Николаева.
— Извини, Рома, но что поделать, если я люблю тебя и ревную?!
— Когда любят — верят.
— Я верю и все равно ревную.
— К кому?
— Если бы знать.
— Послушала бы ты сама себя.
— Конечно, я дура деревенская.
— Так, ты плохо себя чувствуешь. Тебе надо прилечь. А лучше вызови-ка ты «неотложку». Может, врачи тебе укол какой-нибудь сделают. Успокоительный.
Екатерина подошла к Николаеву, прижалась к нему.
— Рома, не злись. Я не знаю, что со мной происходит. Иногда я готова удушить тебя.
— Прелестно.
— Удушить в объятиях.
— Мне от этого легче не станет.
— Рома, скажи, тебе правда на работу надо.
— Правда! Сколько времени? — Он взглянул на часы. — Черт, без двадцати уже. В девять напарник подъедет. Разогревай ужин, я в душ.
— Чистое белье дать?
— Чтобы ты была спокойнее, не надо, сегодня обойдусь.
— Я принесу белье и полотенце.
— И что вы за народ, женщины? В темпе, Катенька, у меня совершенно не остается времени.
— Катенька? Ты назвал меня Катенькой?
— Поторопись, пожалуйста.
— Да, конечно. Катенька! Как это приятно.
Николаев крикнул из ванной:
— Если приятно, я буду называть тебя только так, хочешь?
Он услышал совершенно не банальный ответ: