Рон даже не стал слушать доклад старшего патрульного начальнику караула. Скорее всего это звучало так:
— Господин бла-бла, докладывает старший патрульный бла-бла-бла, обнаружен нарушитель границы, в количестве одна единица, не вооружен, одет в неопознанную форму, сообщников не обнаружено, возможно шпион!
— Доклад принял! Обыск проведён?
— Никак нет! Ожидали подкрепления!
— Молодцы! Беседу проводили?
— Никак нет! Обратился ко мне на английском языке, в разговор не вступали!
— Ещё раз молодцы! Ну-ка давайте его сюда!
Рон во время этого гипотетического диалога молча раздумывал над сложившейся ситуацией.
— Ти кто таков? — спросил на ужасном английском начкар.
— Капрал британской армии Рональд Уизли, личный номер 16010377! — доложил Рон необходимую информацию.
— Этого недоставать! — начкар подошел и врезал Рону кулаком по носу. — Кто ти таков?! Как попал на земля наша?!
— Капрал британской армии Рональд Уизли, личный номер 16010377. - повторил Рон.
Если он начнет рассказывать как есть, его скорее всего отмудохают, так как в их глазах он станет шпионом, который, как говаривал капрал Симмонс, "льет дерьмо на уши". А так, его скорее всего закроют в тюремном блиндаже, до прибытия особистов из штаба. А солдат, выдающий о себе только необходимую по гаагской конвенции информацию — это солдат.
Так и случилось, после слов Рона его скрутили и повели дальше. Траншеи, блиндажи, стоящие часовые, запах еды, дерьма, грязь, всё как обычно в траншеях любой воюющей страны. Правда здесь нет порожних ящиков из-под патронов, разбросанных по дну гильз, воронок и никому не нужных фрагментов тел на ничьей земле. Свежие траншеи, которые скоро станут театром для кровавого представления.
В блиндаже было сыро, Рона бросили внутрь, перед этим лишив чемодана и обуви. Печальной новостью для австрийцев станет отсутствие чего-либо в чемодане, так как нужно обладать магией, чтобы тебе открылось расширенное пространство, иначе увидишь лишь пустой чемодан. Что подтвердилось разочарованным возгласом из-за двери тюремного блиндажа. Следующим звуком был удар чемоданом в дверь, а после шмяк падения чего-то в грязь. Воду чемодан не пропустит, Рон был спокоен за содержимое.
Плохо было то, что забрали ботинки, без них стоять в сырой грязи было холодно, поэтому Рон забрался на нары.
Где-то через три часа ожидания, в течение которых Рон никак не мог уснуть, всё-таки сырость пропитывает одежду и остужает тело, начали раздаваться отдаленные раскаты грома. О нет, Рон прекрасно знал, что это не раскаты грома. Спустя считанные секунды начали падать снаряды. Теперь австро-венграм точно не до Рона. Лучшего времени для бегства не придумать.
Подбежав к двери, Рон начал вглядываться в щели между досками. Охранения уже нет, чемодан лежит в луже, замок для дилетантов. В ремне у Рона была спрятана, как раз на такие случаи, маленькая отвертка. Видимо, замок предусматривал охранение на той стороне, раз его можно было раскрутить изнутри. Четыре шурупа — нет замка. Дилетантство. Рон высунулся из блиндажа и схватил чемодан.
Внутри Рон достал из него новую пару ботинок, АКС74У, бронежилет, шлем, штык-нож, медицинский пакет и брикет с НЗ. Перед поимкой он собирался поужинать, но не успел.
Сжевав, напоминающую не очень хорошо приготовленную обувную стельку, пластинку пищевого концентрата, Рон облачился в снаряжение и решительно вышел в траншею. Про него наверняка забыли, так как артиллерийская подготовка не давала времени думать о всяких там шпионах и пленных.
Возможность быть разорванным случайным снарядом Рона не пугала, на войне эта возможность ждала каждого, от генерала до рядового. Рон с этой возможностью смирился, оставив её на попечение фатума. Началась ожесточенная перестрелка. Пулеметы перекрывали грохот винтовок, ругань, крики, всё как всегда.
Полупригнувшись, Рон, наложив на себя дезиллюминационные чары, двигался по пустой траншее, которая находилась на третьей линии. Это значит, что все, кто должен был пройти, уже прошли. Артиллерия всегда славилась "филигранной точностью", поэтому снаряды взрывались и на третьей линии, и даже далеко впереди.
Несколько раз приходилось освобождать дорогу, так как к передовой неслись солдаты, боеприпасы и носилки.
Это не его война, поэтому он не будет потом испытывать чувство стыда за бегство. И османы, и австро-венгры ему точно не друзья.
Обороняющиеся иллюзий насчет своей стойкости не питали, так как за траншеями щедро натянули колючки и навтыкали противотанковых буев. Рону ничего не оставалось, как идти по оставленному "для своих" коридору, который выводил на холм, оборудованный пулеметными гнездами.
За спиной определенно что-то шло не так. Начали доноситься панические крики, стрельба участилась, как и разрывы гранат. А затем донесся механический скрежет гусениц.
— Панцер! Панцер! — только это Рон и смог разобрать в криках австро-венгров.
В отличие от своих северных имперских товарищей, они не озаботились достойными противотанковыми средствами, так как Рон не увидел ни одной противотанковой пушки. На секунду обернувшись, Рон увидел рвущихся сквозь траншейную линию стальных монстров. Многобашенные паровые OSMAN-II, питаемые рурштоффом, стремительно преодолевали траншеи, обстреливая пехоту из восьми пулеметов, трех орудий и одного огнемета. Танковый десант укрывался за наваренными на крышу стальными полусферическими щитами и также не экономил боеприпасы.
Рон развернулся и помчался к холму. Главное преодолеть холм, а там танки завязнут, вынужденные ехать по оставленному коридору между буями, чтобы попасть под артиллерийский огонь. Всё-таки, проектировал оборону не совсем дурак. Хотя решение для османов есть, достаточно перевести огонь артиллерии на заграждения и создать пару проходов. Или пустить вперед пехоту — этого можно было ждать от османов, людей они не жалеют.
Рон упал в свежую воронку от слишком далеко улетевшего крупнокалиберного снаряда. Выглянув назад, он увидел, что австро-венгры даже не бегут. Танки остановились, сбросили десант, и продолжили уничтожение пехоты более обстоятельно. Траншеи австро-венгры уже потеряли. Рон подновил дезиллюминационные чары. Странным было то, что палочка на этот раз выпустила лишь пару полупрозрачных искорок. Времени выяснять подробности не было, поэтому он выбрался из воронки и побежал к холму.
Удивленный взгляд автоматчика за мешками с песком, выкрик и очередь, пришедшаяся прямо в грудь Рону. Дыхание выбило, тело отбросило на пару ярдов назад, аккурат в только что покинутую воронку. Вдохнуть было невозможно, Рон закрыл глаза и потерял сознание.
Нови-Садская оборонительная линия. Холм
Адольф потерянно глядел на наступающие османские танки. Никто всерьез не ожидал танковой атаки именно на этом направлении, даже он сам. Их оборона была подчеркнуто противотанковой и весьма неудобной для танков. Отчаянно не хватало противотанковых орудий, поэтому они изворачивались как могли. За неделю с момента вероломного нападения, под руководством Адольфа был построен этот великолепный отрезок в общем-то невзрачной оборонительной линии, результат труда местных жителей и его подчиненных. Танкам здесь делать нечего, турки должны были это знать! Но они прорвали траншеи танками, будто их целью было лишь убийство боеспособных солдат, а не прорыв обороны…
Танковые пулеметы безжалостно резали бегущих в панике солдат, а Адольф был вынужден с бессильной яростью за этим наблюдать. Было бы хоть несколько мелкокалиберных противотанковых пушек…
В "зоне смерти" появился солдат в странной форме и шлеме, Шульц что-то проорал и пристрелил его длинной очередью. Зря, патроны ещё понадобятся.
— Господин фельдфебель-лейтенант! — закричал радист. — Приказано держаться, подмоги не будет!
Какое-то смутное беспокойство охватило Адольфа. Может дело в едва слышных раскатах грома на фоне? Кого ещё можно обстреливать здесь кроме них?
— Воздух! В укрытия!
Вокруг начали разрываться снаряды. Тяжелые снаряды. Он запрыгнул в специальную противоснарядную щель-укрытие, усиленный мешками с песком, и принялся молиться. Холм расстреливали около получаса.
Да и никакой это не холм. Это курган, говорят, тут захоронен какой-то именитый сербский воитель-полководец, но Адольф считал, что это брехня. Опыт недоучившегося архитектора говорил ему, что курган слишком сильно осел и слился с местными сопками, чтобы быть моложе пары тысяч лет. А пару тысяч лет назад здесь сербами и не пахло. То, что это курган, сомнению не подлежит, слишком неестественное у него положение, выбивающееся из общего ряда холмов.
Сейчас, в траншеях, ему смешно вспоминать, как после Великой войны он первое время хотел стать архитектором. Страну охватил голод, был потерян Рур, не отнят, но уничтожен. Архитекторы были никому не нужны. На улицах Мюнхена Адольфу было больше не место, он вернулся в имперскую армию.
Последние четыре года он провёл на западном фронте, стремительно продвигаясь по карьерной лестнице. Он прошел путь от рядового до фельдфебеля, которому доверили целую роту, из-за чего с гордостью носил приставку "лейтенант"!
После прошлогоднего осколочного ранения, его отправили в Мюнхен, на восстановление, а буквально неделю назад дали роту в подчинение и командировали поддержать союзное государство в отражении вероломного нападения. Так-то он должен был через неделю вернуться в Шампань. Проклятые английские танки…
Адольф поддержал австро-венгров как мог, но сегодня кажется точно умрёт.
Канонада постепенно смолкла. Выждав пять минут, он раскопался и выбрался из щели. Оглядевшись вокруг, он не увидел былых укреплений, лишь истерзанный холм, мертвецов и густой пороховой дым.
Внезапно раздался некий протяжный и громкий вой-стон, будто выла-стонала сама земля. Резкий толчок снизу чуть не сбил Адольфа с ног. Сделав неуверенный шаг вперед, он внезапно провалился вниз.
Он падал вниз недолго, он даже устоял на ногах, в руке был лишь Маузер С96, который он крепко стиснул. По приземлении он попытался понять, где оказался. Вокруг была кромешная тьма. Лишь сверху было видно отверстие со слабым лунным светом. Где-то в кармане была коробка спичек…