— Подними голову, Траг сын Томорлаша, — юноша сделал так, как сказал шаман. Его голова поднялась, а глаза встретились с глазами шамана. Молодой воин всего мгновение вглядывался в их гипнотическое сияние, чтобы трусливо отвезти взгляд, уставившись на головной убор из перьев и рогов животных. Его опыт общения со стариком подсказывал, что лучше не смотреть в эти глубокие озёра. В них можно было легко утонуть, затерявшись в хаотичных образах, навеянных чарами и сушеной травой, собираемой шаманами на просторах степи.
— В глаза! — громогласно прогремел голос Гралоака, зарождая ярость в сердце молодого воина. Траг зло посмотрел в желтые глаза, упрямо сжав челюсть. Ему никогда не нравился этот старик. Он бы предпочёл сойтись с кем-сотней воинов в схватки на мечах, чем общаться с говорящим с духами. Траг не понимал всего этого. Меч — оружие воина, а не молитвы и заговоры. — Поднимись с колен, воин.
Траг, не спуская взгляда с глаз шамана поднялся на крепкие ноги, ощущая, как на его широкие плечи легли грубые руки шамана, с силой впиваясь острыми ногтями в его обнажённую кожу. Он чувствовал, как по его телу потекли ручейки крови, но на это он не обращал внимания. Его приковало к морщинистому лицу шамана с совершенно лысой головой и костяными серьгами, висящими на его оттопыренных ушах.
— Верни честь и славу своему роду, воин, — в руках шаманы появились старые потертые ножны. Гралоак выкрикнул горловую фразу и всё пришло в движение. Тишину разорвал удар по большому барабану, казавшийся оглушительным. Ему вторило несколько голосов взывающим к духам предкам.
Шаман вытянул две руки, удерживая ножны. Они прислонились к обнаженной груди молодого орка. После этого перекрывая весь шум, зазвучал властный голос Гралока. Он взывал к духам предков, призывая их этот мир. Воин ощутил волну холода, от которой изо рта вырвались клубы пара, а затем кровь, текущая из ран, заструилась по ножнам, восстанавливая стёршиеся за годы узоры, придавая им темно- вишнёвый цвет.
— Слышишь? Предки взывают к тебе? — приблизившись к самому уху тихо зашептал шаман, но для Трага этот звук был сродни крику, звенящему у него в голове. — Чествуешь их злость? Их недовольство? Они хотят вернуть честь рода Трего. Вернуть былую славу. Ты видишь их лица?
— Да! — не сомневаясь ни секунды, выкрикнул Траг, рассматривая движущихся в дыму образы его мертвых предков, которые вызывали у него ярость, наполняющую его сердце. — Они злы. Они в ярости.
— Предки хотят вернуть благосклонность Духов Степи. Твоя кровь укажет тебе путь. Верни пробужденный Аш-ратор! Верни благосклонность Высших Духов! И помни, воин. Ты не вернешься домой, пока не вернёшь меч твоих предков, — звук барабанов слился в один монотонной звук, который разжигал костёр ненависти в сердце молодого воина. Он хотел тут же сорваться с места и направится к своей цели. Он не мог объяснить, но Трагл точно чувствовал в какой стороне находится клинок. Шаман должен был закончить ритуала.
Глаза Гралока закатились, показав белые белки, а его руки стали рисовать кровью на теле воина замысловатый узор. Когда ритуальный рисунок был закончен, шаман отошёл на несколько шагов.
— Встань и иди, — благословил воина шаман. — Кони не будут знать усталости три дня. Нести тебя день и ночь. Веред! Иди к своей судьбе, воин! Предки верят в тебя! Они ждут!
— Грааа, — зарычал Трагл, вскакивая на ноги и покидая шатёр. Его ждал долгий путь.
****
В четвертый раз за последние двое суток на месте смерти темного мага собралась группа людей. Вооружённый отряд, закованный в начищенные до блеска латы терпеливо ожидал одного человека, который своими старыми глазами смотрел на три тела, хаотично лежащих на сухой земле. Белоснежный знамена развивались на слабом ветру, отражая отблески уходящего за горизонт солнца. Не большие, чем через час в свои законные права должна была вступить ночь.
— Ваше Святейшество, Брат Грегор говорит, что мы готовы выдвигаться, — произнёс послушник Ордена Света, Тайрон Генсон, почтительно склонив голову перед стоящим перед ним седобородым стариком, облаченным в белоснежную сутану, полы которой цепляли своими краями землю. Священник опирался на резной посох, вырезанный из дуба, и хмуро сдвинул свои кустистые брови. На его голове был ежик коротких волос, переходящий в такую же седую бородку.
— Тайрон? — блеклые глаза Отца Винса медленно переместились на молодого человека в кольчуге и в плаще с изображением белого круга на синем фоне. Он совсем недавно присоединился к Боевому Крылу Ордена и был единственным, кто ещё не встречался с порождениями зла в настоящим бою, поэтому Отец Винс старался уделять ему больше внимания, научить всему, что знал сам, и предостеречь от всего того, что несёт в себе Тьма. Разум этого послушника ещё недостаточно окреп. Он был не готов.
Священник был уже стар. Он чувствовал, что его жизненный путь почти окончен, но приемников у него не было. Отец Винс не признался бы сам себе, что приемником он видел этого совсем молодого паренька, в глазах которого горели живые искорки. Либо он видел в нём себя в молодости. Он не мог это объяснить даже самому себе. Послушник сжимал рукоять меча, находящегося в ножнах, смотря на то места, где недавно произошёл темны ритуал.
— Да, Ваше Святейшество, — Тайрон не сразу смог оторвать взгляд от трупов. Его нос постоянно улавливал запах разложения и ему хотелось побыстрее покинуть это место, но он терпеливо ждал Отца Винса. Ведь в его обязанности входило всегда находится за его правым плечом, ожидая указаний.
— Смотри и запоминай, мальчишка, — палец Отца Винса, словно ветка старого корявого дуба, указал на место ритуала. — В этом мире полно скверны! Зло отравляет слабые человеческие сердца своим ядом. Обещает силу, власть, богатство. Но! Это ложь! Всё, что Тьма несёт в себе это вред. Вред и отчаяние. Смотри! Смотри же, что Тьма сделала с этими людьми! Она забрала жизни несчастных, чтобы принести их на алтарь чужих желаний. А их души уже никогда не попадут в объятия Света. Они запятнаны, осквернены! Отравлены!
Священник поднял свой посох, на навершие которого стало разгораться белое марево, осветившие сгущающуюся тьму ослепительным светом. Тайрон Генсон прикрыл глаза ладонью не в силах смотреть прямо на этот свет. Отец Винс взмахнул посохом. Последовавшая за этим вспышка белоснежного света разорвала тьму.
— Помни, что ты тот меч, который должен вырезать эту язву, оскверняющую человеческие сердца. Во имя Света! Во имя нашего Создателя! — Отец Винс замолк и на секунду сияние света пропало, чтобы вспыхнуть с новой силой. — Сжечь всех и вся, кто связался с Тьмой. Кто предал всё человечество! Это твой путь!
Священник развернулся и направился к ждущему его отряду. За ним на почтительном удалении последовал Тайрон Генсон, старающийся не смотреть на разгорающиеся позади него белое пламя, поглощающие в своих объятиях осквернённые тела.
— Мы найдём тех, кто совершил это злодеяние, — решительно произнёс Отец Винс и в его глазах сверкнули белоснежные искорки. — Где бы они не скрывались.
Глава 5
Дороги. Маленькие и большие. Длинные и короткие. Грандиозные проекты, строящиеся в течение долгих десятилетий и переделывающие рельеф под себя, разрушающие горы и уничтожающие леса, либо же незначительная примятость травы, сделанная идущими по своим делам людьми, которые даже не осознавали, что, делая один маленький шаг, они меняют что-то. Создают нечто новое. Самые обыкновенные участки земли, тянущиеся на многие мили вперёд. Такие разные и одновременно такие похожие.
В последние дни я часто размышлял над значением этого слова. Дорога — понятие предельно ясное, но при этом оно связано со столькими сложностями. Никогда бы не подумал, что целиком и полностью уйду в размышления, но этому очень способствовала окружающая меня изо дня в день обстановка. Спокойное и размеренно движение вперёд, заставляющие копаться внутри себя и находить в глубине всё новые и новые неровности и шероховатости, что появились на моей душе.
Каждый человек знает значение этого простого слова. Не найдётся во всех мирах того народа, в словарях у которого не сыщется обозначения путей сообщения, соединяющих между собой города, деревни, целые страны. Слово. Как же много оно иногда значит для людей. И в конечном итоге у каждого человека есть своё представление о значении того или иного слова. Свои ассоциации, связанные с предметом, событием или человеком. Кому-то при произнесении слова «дорога» вспоминается огромная широкополосная магистраль, уходящая на многие сотни километров вперёд и приютившая на своём асфальтовом покрытии летящих с огромной скоростью железных коней. Их сердца, питающиеся бензином, работают без передышек, толкая вперёд эти бесчувственные машины. А кому-то представляется маленькая извилистая тропка, бегущая своими желтыми изгибами среди зелени поля. Маленькая неизвестная тропка. Она продолжает своё существование до тех пор, пока по ней ступает нога человека. Эта дорога не возродится на следующий сезон, если по ней не будет сделано ни одного маленького шага, которые ознаменует начало ещё одного года жизни такой дорожки. И это будет продолжаться до тех пор, пока она не исполнит свое предназначение — пока люди не перестанут ей пользоваться. Это будет неизбежный конец. И со временем никто и не скажет, что когда-то в этом месте была маленькая дорожка, каждый день сражавшаяся за своё существование. Она исчезнет, также как пропали все те, кто использовал её.
Возможно покажется, что эти два примера разные, но на самом деле не важно по какой из дорог придётся пройти тебе. Важно только то, куда приведут тебя твои ноги. Каков бы не был путь — кривой с множеством поворотов и изгибов или прямой словно стрела, он когда-нибудь выведет тебя к пониманию, что все пути заканчиваются одинаково. Жизнь всего лишь бесконечная извилистая дорога, у которой один конец. Смерть. Ничего больше. Самое непредсказуемое событие, которое может настичь тебя так быстро, что ты и не поймешь. Неожиданно. Это может случится, как на роботе в полном рассвете сил, также и в теплой постели дряхлым стариком либо же на автобусной остановке одним пасмурным деньком, когда ты как обычно ждал старенький автобус. К черту! В конечном итоге не важно, где ты встретишься с этой дамой в черных одеяниях. Смерть не разбирается. Не ведёт списки. Она забирает тебя в твоё последние путешествие неожиданно. Без предупреждений. И ты делаешь свой последний завершающий шаг. Да, заканчиваешь свой жизненный путь. Вот только не всегда привычный порядок вещей соблюдается.