Я шаг в шаг двигался за неповоротливым Толстяком, стараясь сильно не шуметь. При этом мои мысли были заняты обдумыванием последний фразы, сказанной Гареттом. Как к ней относится? И почему именно она была произнесена?
— Чего задумался, Крис? — отвлек меня голос Толстяка, который повернул голову ко мне, рассматривая меня своими внимательными зелеными глазами. — Если переживаешь за эту чернь, то зря. Через годик другой этот гаденыш спокойно бы резал мирных путников на тракте, поэтому мы сделали доброе дело. Не стоит винить себя из-за всякого отребья. Ты этим не сделаешь лучше ни себе, ни ему. Они получают по заслугам, только и всего.
— Думаю, что когда-нибудь тебе и мне тоже воздастся по нашим заслугам. Всё возвращаете к тебе. Когда-нибудь ты встретишься с последствиями своих решений, Таронс, также как и я — произнёс я, перешагивая сгнившие бревно, через которое только что перелез Толстяк.
— Скажу, что случится это ни сегодня и ни завтра, — Толстяк замедлил шаг и развернулся ко мне, показав мрачноватую ухмылку. Его зеленые глаза блеснули в голубоватом свете луны. — И надеюсь, что этого никогда так и не случится. Слишком уж много неправильных решений я принимал за свою жизнь. Просто хочу до тебя донести, то бы ты не жалел их. Помни, что он не будет размышлять, а просто всадит нож тебе в сердце, а затем улыбнётся и срежет кошель, чтобы пропит его содержимое в ближайшем трактире.
— Я запомню твои слова, Таронс Тейт, — честно сказал я, про себя несколько раз повторив их в голове, но перед глазами стоял Толстяк, который снимал перстень с пальца мертвеца.
— Вот и хорошо.
Тейт развернулся и ускорил свой шаг, стараясь догнать ушедших вперед. Я с секундным промедлением последовал за ним. Больше за всю дорогу ни я, ни он не произнесли ни слова. А прогулочка затянулась примерно на час, который ушёл у нас на переход к небольшой стоянке. Её местоположение у смог установить ещё за полкилометра. Несколько огромных костров, разожжённых почти до самого неба, и громкая музыка, которая слышалась настолько отчетливо, что я мог разобрать каждую ноту, не слишком способствует маскировки. По-моему, никто и не скрывался. Слишком уж беспечно они себя вели.
Мы приблизились к этому лагерю на расстояние двухсот метров, но даже такое дистанция не спасала от шума, который издавали разбойники. По раздающимся звукам, даже не видя происходящего, я мог судить, что все, кто находился в этом лагере были залиты вином по самую маковку и были не способны к какому бы то ни было сражению. Сопротивляться бы смогли.
— Ждите, пойду посмотрю, что у них происходит, — сказал Аннас Абис, не скрываясь зашагавший по направлению разведенным кострам. Я проводил его непонимающим взглядом и посмотрел на Толстяка, который понял вопрос, который я хотел ему задать.
— Самоуверенный сопляк, возомнивший себя Тенью Пустыни, — сплюнул на землю Толстяк и быстро посмотрел себе за спину, будто бы там кто-то должен был стоять. Он ещё раз сплюнул и начертил на груди знак отгоняющий тьму — полукруг, который начинали у солнечного сплетения и заканчивали на животе. — Разведчик доморощенный. Когда-нибудь его поймают и покрошат, как овощи, добавляемые в похлебку.
— Ждем, — послышался голос Гаррета, который собственным примером показал, что мы можем задержаться на этом участке леса. Он сполз по стволу какого-то дерева и уселся на травку, прикрыв глаза. — Клес, Рикс, Карос, посмотрите за округой, чтобы никто на нас случайно не набрел. Остальные можете пока отдохнуть.
Я посмотрел на уверенно идущего вперед Аннаса, которого ещё можно было разглядеть в переплетении веток. Но больше меня волновало то, что было впереди. Яркий свет больших костров заставлял смотреть в ту сторону. Я прислонился к дереву и неодобрительно посмотрел на Гаретта, который совершенно не волновался. Ему видимо было всё равно, что отряд и врага отделяет неполные двести метров, может и того меньше. Вся оценка расстояния основывалась сугубо на моем глазомере, который мог не слишком точно оценить отделяющую нас дистанцию.
Смотря как все расслабленно расходятся по этому небольшому пространству, я чуть было не спросил всё ли с ними нормально. Как можно быть настолько спокойными? Я только покачал головой. Мне был х не понять. Я несколько раз проверил как выходит из ножен сабля, потом кинжал. Когда я думал, чем себя ещё занять раздался голос Тейта.
— Крис, не нервничай ты так. Расслабься.
— Тебя не волнует, что где-то там враги, а мы почти что здесь светскую церемонию устроили, — я зло ткнул пальцем по направлению к вражескому лагерь и подтянул потуже свой пояс.
— Судя по звукам, что слышат мои чуткие уши, — Тейт щёлкнул пухлыми пальцами. — Через час, максимум два там не останется никого, кто будет способен крепко стоять на ногах, а меч они смогут из ножен вынуть только лишь чудом.
— Это твои предположения, — огрызнулся я, но все же оценил логичность его выводов, сбавив обороты. Зачем нужны пустые споры?
— Хорошо-хорошо. Хочешь понервничать, пожалуйста, — примирительно поднял руки Толстяк, усевшись на лесную подстилку. Он открыл свою флягу, отсалютовал мне, сделал долгий глоток и протянул её мне. — Гадость редкостная, но я бы на твоем месте выпил. Поможет взять себя в руки.
Я с промедлением, но все-таки взял её, не раздумывая поднеся к губам. Вместо привычного кислого вина я с удивлением обнаружил сладковатый сливовый ликер, который обжог горло и змеей нырнул в пищевод, чтобы растечься теплым комком в желудке. Я тяжело выдохнул, стараясь унять жжение во рту.
Не скажу, что алкоголь окончательно убрал всё мое волнение, но стало куда лучше. Ушло какое-то тягостное ожидание неизвестного. Я сделал ещё глоток и отдал флягу Тейту, который ещё раз к ней приложился и повесил её на пояс.
— Спасибо, — поблагодарил я Толстяка и прислонился к шершавой коре дерева, которое, если сравнивать с нашим миром, больше всего было похоже на наш клен. В этом мире все было таким. Либо оно полностью соответствовало предмету из моего родного мира, либо же имело незначительные отличия. Например, этот клен имел более вытянутые листья, чем обычное такое дерево из моего мира.
Ждать Аннаса пришлось немногим больше целого часа. Это я точно определил, потому что постоянно доставал из-под рубашки магический амулет, которым ловил голубой спутник этой планеты, проверяя каждые пять минут прошедшие с ухода нашего разведчика время. Я уже начал думать, что он вообще не вернётся, но, когда в моих мыслях Аннаса уже несколько раз распилили на маленькие кусочке, он вынырнул из леса с его постоянной ухмылкой.
— Толстяк, я тут подарок для тебя принёс, только не выпевай сразу все, — в Тейта брошенный ловким движением полетел наполненный чем-то бурдюк, который приземлился ровнехонько ему на колени. Толстяк, не откладывая на потом, быстро откупорил этот сосуд и сделал быстрый глоток, после которого на его лице расплылась довольная улыбка. В такие вот моменты я считал, что алкоголь на Тейта не действует. От слова «совсем». Ни разу не видел, что бы он напивался, хотя к вину он прикладывался с точность электронного метронома. Загадка, так загадка… Язык и тот никогда не заплетался.
— Что расскажешь? — тут же со своего места поднялся Гаретт и выжидающе уставился на нашего разведчика.
— Если поторопимся, — с сомнением в голосе произнёс Аннас, — может быть, ещё успеем к тому моменту, когда они смогут понять, что кто-то проник в лагерь. Хотя это навряд ли. На меня они внимание вообще не обратили, кто-то даже кубок с вином налил, признав во мне своего.
— Посты? — последовал следующий вопрос.
— Тоже пребывают в состоянии, в котором невозможно нести службу, — развел руками Аннос. — Проще говоря, вусмерть пьяны.
— Уверен? — последующий уверенный кивок только ещё больше убедил Гаррета.
— Тогда пошли посмотрим. Чего ждать? — весело произнёс Гаретт и звонко свистнул, махнув рукой.
К вражескому лагерю мы приближались, совершенно не таясь, медленным и уверенным шагом. Большинство даже оружие не достали, но не я. В моих рука покоились сабля и кинжал. Так на всякий случай. Никак не мог отделаться от ощущения, что всё уж слишком легко проходит. Не верилось мне, что все могло пройти без сучка без задоринки.
Когда я взял в левую руку кинжал, незаметно материализовался демон. Что я зря волновался показал внешний вид лагеря. Если там кто заметил наше появление, виду он не подал, а также продолжил увлеченно лежать, уткнувшись лицом в землю. Я, может быть, немножко приукрашиваю, но не слишком намного.
Толстяк только с завистью присвистывал, рассматривая особо удачные картины произошедшего попоища. Да я сам, если честно, был весьма удивлён. Как можно напиться до состояния, когда стеклянные глаза тупо смотрели в звездное небо и не выражали ничего кроме безразличия ко всему происходящему. Нет, не во всем лагере была такая картина. Я описываю только самые запущенные случаи, но все же. Кто-то подавал признаки жизни, но делали они это очень слабо. Видимо алкоголь окончательно взял вверх над организмом этих разбойников ещё до нашего появления. Поэтому победу в этом сражение я смело могу присудить зеленому змию.
Мы продолжали двигаться к середине лагеря. Туда, где горел самый большой из костров и был установлен синий шатер, выделяющийся на общем фоне леса своими тканевыми изгибами. Это была единственная вещь, на которой останавливался взгляд, поэтом неудивительно, что закончили мы обход именно здесь.
— Вяжем всех, — голос Гаретта раздался неожиданно резко и властно, когда мы оказались у этого шатра. Двигаться дальше не было никакого смысла. Из того, что я видел со своего места там была также картина неравной борьбы с алкоголем, в которой человек, к сожалению, проиграл.
«Не грусти, демон», — не смог удержать от я укола в сторону темного существа, рожа которого выражала прямо вселенскую скорбь по этим распущенным душам, что не захотели сражаться за свои жалкие жизни. — «Будет и на твоей улице праздник».
«Прирежь кого-нибудь по-тихому», — с надеждой попросил демон, посмотрев на меня своими аметистовыми глазами, в которых почему-то плясали озорные искорки. Когда такое происходило, следовало быть внимательнее. Ведь демон знал то, чего я даже не подозревал. — «В долгу не останусь».