— Будет тебе, мама, — смутился Петр. — Дай мне какое-нибудь старье надеть. Я с тобой.
Всю неделю он работал в колхозе. Вечером ходил два раза в кино, один раз в Дом культуры на танцы, но там он не встретил своих знакомых и сверстников. Танцевали девочки и мальчишки, которым, когда он уходил служить в армию, было по десять, не больше.
Промелькнула неделя счастья, и под Новый год Петр Клоков уехал в Пензу в военное училище противотанковой артиллерии, где по сокращенной программе ускоренно готовили младших лейтенантов.
НЕ КРАСНА ПОКА ВЕСНА
Вездеход на ухабах разбитой дороги подпрыгивал, как заяц, делал наклоны то в одну, то в другую сторону, и Георгий Константинович сожалел, что послушал совета Тимошенко ехать до Москвы на этом, как он подчеркнул, «надежном транспорте». Нужно было бы попытаться взлететь с размокшего аэродрома на ПО-2, который в войну выручал военных. Не случайно его прозвали «кукурузником» — мог сесть даже в огороде.
Уже поздно вечером, уставший и в плохом настроении, Жуков выехал в Москву и сразу же позвонил секретарю Верховного Главнокомандующего.
— Сейчас продолжается совещание ответственных работников, — сказал секретарь. — Обсуждается вопрос о топливе. Вам приказано присутствовать.
Георгий Константинович умылся, съел на ходу бутерброд и отправился в Кремль. Он понимал, что его вызвали не только для обсуждения действительно тяжелого положения со снабжением заводов и электростанций топливом. Этим вопросом занимаются другие товарищи. Видимо, пойдет разговор о положении на Южном и Юго-Западном фронтах, где в начале весны 1943 года вновь создалась для наших войск невыгодная обстановка. Жуков не ошибся.
После совещания Сталин подошел к Георгию Константиновичу:
— Вы обедали? Пойдемте ко мне и заодно поговорим о положении в районе Харькова.
Было уже около трех часов ночи, но если Верховный еще не обедал, то как же иначе назовешь ночную трапезу?
— Положение на Юго-Западном фронте вам известно? — спросил Верховный Главнокомандующий.
— Знаю, что бронетанковые и механизированные части противника оттеснили части Юго-Западного фронта за Донец. Одновременно из Полтавы и Краснодара немцы тоже перешли в наступление и потеснили две армии Воронежского фронта.
— Как видите, не красна пока весна. — Сталин остановил взгляд на Жукове. — Когда вы можете выехать на Воронежский фронт?
— Сейчас дам команду, чтобы готовили самолет.
Через два часа Жуков вылетел на Воронежский фронт. Обстановка там непредвиденно ухудшилась. Захватив Харьков, части противника развивали наступление на Белгородском направлении и заняли несколько населенных пунктов. Остановить врага было нечем. Резервов у командующего фронтом не было.
Жуков тут же позвонил Верховному Главнокомандующему и предложил срочно двинуть навстречу противнику все, что можно, из Резерва Ставки и соседних фронтов. Подоспевшие войска оказали решающее сопротивление, хотя отдельным частям танкового корпуса противника удалось ворваться в Белгород. Дальше враг продвинуться не смог.
Героические действия некоторых дивизий были по достоинству оценены, и 20 марта Жуков лично вручил многим отличившимся воинам боевые награды.
За неделю Георгий Константинович объехал все войска, побеседовал со многими командующими армиями, членами военных советов, командирами соединений, с политработниками и рядовыми воинами, изучил имеющиеся сведения о войсках противника и пришел к убеждению, что в районе Курска и Белгорода в скором времени может разразиться крупнейшее сражение. Обсудив свои соображения с командующими Воронежским и Центральным фронтами, с начальником Генерального штаба Василевским, Жуков изложил их письменно и срочно направил Верховному. В докладной он писал о намерениях противника развернуть наступательные действия с целью глубокого обхода Москвы и определил, что главные удары враг нанесет против Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов.
Жуков сделал вывод, что пока нашим фронтам наступать здесь нецелесообразно.
«Лучше будет, если мы измотаем противника в нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника».
По приказу Ставки советские войска перешли к преднамеренной обороне. Координация действий Центрального и Воронежского фронтов была возложена на Жукова.
В начале апреля 1943 года маршал Жуков, начальник Генерального штаба Василевский, а также его заместитель Антонов разработали подробную стратегическую карту обстановки, сделали точные расчеты и предложения для обсуждения плана всей летней кампании, и на Курской дуге в частности.
Верховный приказал готовить всю необходимую документацию по принятому плану, а в начале мая еще раз обсудить его.
— А пока вам, товарищ Жуков, надо вылететь на Северо-Кавказский фронт. Нужно помочь 18-й армии генерала Леселидзе в районе Новороссийска. Там идут напряженные бои.
НЕ ВЕРЬТЕ ИМ, ЛЮДИ!
О лагере оказалось несколько железнодорожников. К ним отношение особое. Их кормили лучше, они были одеты в теплые суконные куртки и грубошерстные серые брюки. Их не избивали, не посылали на тяжелые работы. Даже спали они на солдатских койках в казарме, где когда-то до войны размещалась воинская часть.
Петра Косенко тоже одели в черную куртку и серые колючие брюки. Утром обер-лейтенант привез его на легковой автомашине в небольшой поселок и разрешил посидеть возле часового у входа в кирпичный дом.
Петя сидел на лавочке и любовался сиренью. Уже весна. Сколько хороших воспоминаний нахлынуло вдруг, но через несколько минут гитлеровец вышел из дома и повел Петра на территорию краснокаменных казарм.
За низким кирпичным зданием на широкой спортивной площадке были выстроены одетые в черное люди разных возрастов. Человек сто, не меньше. По их недовольным лицам Петя догадался, что это не полицейские и не добровольцы из числа предателей, согласившиеся прислуживать фашистам. Они бросали колкие взгляды и на офицера и на Петра. Неприятно испытывать честному человеку молчаливое презрение. Позади строя стояли немецкие солдаты, держа наготове автоматы.
Не совсем чисто по-русски, искажая многие слова, но вполне понятно обер-лейтенант, который привел Петра, стал громко говорить перед строем, размахивая указкой:
— Я не могу обманывать вас. Все, что мы, немцы, говорим, — только правда и всегда точно. Германская армия делает еще одно последнее усилие, чтобы спасти Россию от коммунистов и присоединить ее землю к великой Германии. Война скоро закончится победой. Фюрер заверил нас, что в этом году упадет на колени вместе с Европой и вся Азия. Перед вами карта советско-германского фронта. Видите: близко наши войска от Ленинграда. Чтобы не терять напрасно солдат, мы отошли от Москвы. Но зато у нас в руках Украина, она кормит Германию, дает сырье, уголь. Скоро с Кавказа будем вывозить нефть. В Крыму отдыхают уставшие немецкие солдаты. Скоро весь мир узнает, как совершится чудо.
Офицер подал указкой сигнал, и солдат вывел перед строем Петю.
— Вот вам доказательство, — сказал фашист. — Этот мальчишка воевал на фронте против нас. О чем это говорит? Советская Армия иссякла, и на фронт гонят детей. Он потерял рассудок от ужасов войны, и мы лечим его…
Петя сразу догадался, зачем потребовался этот шантаж. Молчать будет — значит, говорить не может. Скажет что-то в оправдание — умалишенный. Но у Пети пока единственное оружие — слово.
— Все это враки! — крикнул он. — Советская Армия бьет фашистов! А что касается меня, то меня никто не призывал воевать. Я сам защищал и буду защищать Родину! А вас фашисты хотят заставить работать на них. Не соглашайтесь, не предавайте своей Родины! Нас в лагере узников много, фашисты морят, убивают нас, потому что бессильны заставить советских людей стать рабами. Нас можно убить, но покорить — нельзя никогда!
— Мы знаем, что ты был ранен в голову и пока нездоров, Петр Косенко. Но мы тебя вылечим. Уведите! — приказал офицер солдату. — Включайте!
— Не верьте им, люди! — надрывно крикнул Петя. Но его голос уже заглушил громкий шум из динамика. — Не верьте…
— Передаем призыв доктора Геббельса ко всем железнодорожникам оккупированной России. Многие освобожденные немецкой армией районы нуждаются в хлебе, топливе, медикаментах. Германии нужны уголь, нефть, руда. Помогите наладить работу железных дорог. От вас зависит жизнь ваших детей и братьев! За это обещаю вам…
— Не верьте! — еще раз крикнул Петя, когда они повернули за угол казармы, и тут же почувствовал тяжелый удар по голове. В глазах потемнело…
Он очнулся на цементном полу. Высоко под потолком окошечко. Слабый свет едва проникает через решетку и запыленное стекло. Стены мрачные, сырые. Петя хотел приподняться, но не смог оторвать присохший к полу окровавленный затылок.
НА КУРСКОЙ ДУГЕ
Получив указания Ставки координировать действия Центрального, Брянского и Западного фронтов, маршал Жуков в завершающие дни подготовки войск к битве под Курском находился на Центральном фронте. Вместе с командующим этим фронтом Рокоссовским 2 июля 1943 года он выехал в дивизии 13-й армии, которой командовал генерал Пухов. День был жаркий, на небе ни облачка. Открытая легковая машина мчалась по грунтовой дороге, оставляя позади длинный хвост клубящейся черной пыли. Две машины с генералами и офицерами штаба и охраной чуть отстали, чтобы дождаться, когда развеется пыль, сквозь которую не видно было встречных машин. Шофер Бучин знал, что маршал любит ехать на высокой скорости, выжал более ста километров в час.
— Это танкисты 2-й танковой армии разбили дорогу в порошок? — спросил Жуков у Рокоссовского, когда проехала встречная машина.
— Думаю, что больше виноваты артиллеристы, — ответил командующий фронтом. — Танкистам я запретил идти по дорогам. Для них мы отвели другие пути и обочины.