НЕОЖИДАННОЕ РЕШЕНИЕ
Наступление войск фронта Рокоссовского между Модлином и Варшавой шло медленно. Дивизии и полки, вышедшие в этот район после трудных боев, устали, поредели, боеприпасов и горючего оставалось мало, а наступать надо.
В одном из боев за небольшой хутор танк из механизированного корпуса углубился с десантом на борту во вражеское расположение, но, уничтожив два пулемета, подорвался на мине. Рядовой Петр Косенко, сержант Павел Скорлубский и пожилой механик танка старшина Мельников укрылись в глубокой воронке. Мельникову, когда он выскочил из горящего танка, пуля пробила руку чуть выше локтя. А Петр не мог остановить кровотечение из носа. Хорошо, что старшина, которому Петр сделал перевязку, дал ваты.
— Возьми, затолкай в нос. Голову запрокинь назад.
Кругом равнина. С фланга стрелял пулемет, и уползти в тыл было невозможно. Вперед пробраться, где уцелел небольшой хутор, тоже нельзя. Там гитлеровцы. Пришлось отсиживаться в глубокой воронке.
— Значит, так, — сказал сержант Скорлубский, — взводом временно командую я. Слушай мой приказ, рядовой Косенко: беги в тыл. Доложи, что мы хутор держим, и притащи котелок каши, да про сто граммов не забудь, пусть и за вчерашнее отдадут. Уразумел?
Раненый механик танка старшина Мельников удивился:
— Да ты знаешь, что приказываешь? Равнина, видно все, немцы рядом, а ты солдата за кашей посылаешь!
— Я командую своими людьми, — ответил сержант — Не ваше дело!
— «Я командую своими»! — возмутился старшина. — Да я в два раза старше тебя и по званию старшина. Я с Жуковым на Халхин-Голе был! Желторотый, чтоб грубить мне!
— Полно вам, товарищи, — успокаивал их Петр. — Раз надо, так я пойду. Не ссорьтесь, нас и так мало. А вот наступали мы плохо. Место открытое, а мы без артиллерии и без авиации…
— Не рассуждай! — повысил на него голос Скорлубский. — Иди выполняй приказ!
Когда Петр стал вылезать из воронки, противник открыл огонь из минометов. Мины рвались на пашне, отсекая путь Петру. Он упал, закрыв голову руками.
— Вперед! — крикнул Скорлубский.
Петр вскочил, пригнулся и побежал к окопам. Тем временем впереди застрочил пулемет. Косенко догадался: кто-то прикрывает его огнем. Он дополз до окопа. Там было много солдат, почти половина взвода автоматчиков. Они успели спрыгнуть с танков, когда гитлеровцы открыли огонь из пушек, и, отсеченные пулеметным огнем, остались в окопе.
Через некоторое время с бруствера свалился танкист старшина Мельников. На крупном вспотевшем лице улыбка.
— Ну ты, Петька, бегаешь…
Тем временем, когда Петр Косенко находился в окопе с ребятами своего взвода, маршал Жуков разговаривал с командиром механизированного корпуса по телефону. Жуков сменил Рокоссовского, который перешел на 2-й Белорусский фронт, и его интересовало положение войск механизированного корпуса. И вдруг Георгий Константинович сказал, что по имеющимся сведениям в корпусе рядовым автоматчиком воюет сын генерала Косенко. Попросил узнать, жив ли он?
За каких-нибудь полчаса была наведена точная справка: где находится солдат Косенко, сколько раз ходил в атаку, как воюет. И тут же Петр Косенко был доставлен в штаб корпуса.
— Ну, герой, сам маршал Жуков вынужден о нем беспокоиться, — сказал генерал, улыбаясь. — Рассказывайте, как там, на переднем крае?
Не понимая, почему именно его, рядового Косенко, вызвали узнать о делах на переднем крае, он стал рассказывать о последней атаке и передал донесение сержанта.
Генерал прочитал и остался доволен.
— Видали? Вот тебе и сержант! Взял хутор и закрепился там. Надо представить к награде.
Командир корпуса стал докладывать о бое по телефону, называя кого-то «товарищ первый». Потом сказал, что рядовой Косенко рядом с ним.
— Образование у него десятилетнее, сам толковый, рослый. Воюет хорошо. — Помолчав немного, генерал добавил: — Все сделаю… — И, положив трубку, долго смотрел на Петра, а потом сказал: — Знал и я твоего отца. Не хотелось бы мне отпускать тебя в самое пекло. Пойдешь адъютантом ко мне?
— Я солдат, — ответил Петр Косенко, — куда прикажете. В боях за Родину погибли мой отец, мать и сестра. Я побывал в лагерях смерти. Нужно воевать!
— Узнаю, узнаю кровь Косенко, — улыбнулся генерал.
Кто-то тем временем вызвал генерала к телефону, и он, выслушав какое-то указание, ответил: «Есть! Хорошо! Будет сделано, есть, хорошо!..» А когда закончил говорить, подошел к Петру:
— Ну вот, поздравляю, Косенко. Тебе присвоено звание младшего лейтенанта.
— Служу Советскому Союзу! — ответил на поздравление Петр. — Спасибо, но я не имею военного образования.
— Твоя военная академия — поле боя, на котором, как мне доложили, ты проявил не только мужество, но и умение командовать отделением автоматчиков. На фронте сотни талантливых командиров выросли из бойцов. Кончится война, вот тогда и пошлем тебя на учебу. Ну, а теперь вопрос: хочешь командовать взводом, которым временно командует сержант, или на другой поставить?
Петр задумался: со своим взводом расставаться не хочется, но правильно ли снимать со взвода Скорлубского при такой неожиданной ситуации? А в то же время, думал он, нельзя доверять таким, как Скорлубский, командовать людьми.
— Ну что? — переспросил генерал. — Затрудняешься ответить? Понимаю, скромность. Назначаю тебя командиром взвода автоматчиков, с которым ты уже хорошо знаком. Там сержант поможет тебе. Иди представляйся командиру роты. Только успехов желаю тебе, Косенко!
— Я оправдаю ваше доверие! — сказал Петр.
— И маршала Жукова, товарищ младший лейтенант. Вы свободны!
НА ГЛАВНОМ НАПРАВЛЕНИИ
26 ноября 1944 года Маршал Советского Союза Г. К. Жуков — командующий 1-м Белорусским фронтом и одновременно заместитель Верховного Главнокомандующего — выехал в Москву поездом. Вместе с ним в поезде находились член Военного совета генерал-лейтенант К. Ф. Телегин, командующий артиллерией фронта генерал-полковник артиллерии В. И. Казаков, командующий бронетанковыми войсками генерал-лейтенант танковых войск Г. Н. Орел, начальник тыла фронта генерал-лейтенант Н. А. Антипенко, начальник Политического управления фронта генерал-лейтенант С. Ф. Галаджев и многие офицеры штаба. Все они ехали в Москву, чтобы помочь Генеральному штабу разработать Висло-Одерскую операцию, успешное завершение которой позволит войскам фронта выйти к самому главному и последнему опорному узлу сопротивления фашистских войск — к Берлину.
Погода была нелетная, а поэтому никакого прикрытия с неба, как планировал командующий авиацией, не потребовалось. Поезд охранялся хорошо вооруженной командой на всем пути следования. По зарубежной территории охрана следовала с товарным поездом впереди.
Когда Жуков принял фронт, кое-кто из генералов и офицеров не против были вместе с прежним командующим Рокоссовским перевестись на 2-й Белорусский фронт.
Константин Константинович пользовался необыкновенным авторитетом у всех воинов фронта. Его чуткость к людям, умение терпеливо выслушивать подчиненных, мягкая, но настойчивая требовательность и знание дела приводили в восторг всех, кто служил и встречался с ним.
Жуков предвидел это и категорически запретил отпускать на другой фронт генералов и офицеров. И вскоре все убедились, что они заблуждались. Маршал Жуков оказался прост и доступен; очень внимательный и чуткий человек, всегда требовательный, он не терпел обмана и высокомерного отношения к подчиненным. Особенно был строг к нарушителям срока выполнения приказа.
В первые дни командования 1-м Белорусским фронтом произошел такой случай: Жуков, одетый в безрукавную меховую телогрейку, шел в аппаратную телефонного узла связи. Тем временем возле дерева стояли девушка-телефонистка и небольшого роста сержант. Беседуя, они не обратили внимания на маршала. Жуков спросил, где вход в помещение? Девушка-воин еще не успела рта раскрыть, как сержант, не видя, с кем говорит, ответил:
— Мы не регулировщики!
Георгий Константинович снял с себя телогрейку и набросил на плечи девушки:
— Оденьтесь, холодно.
Сержант, увидев маршальские погоны, опешил…
— А вы откуда, сержант? Где служите?
— Сержант Скорлубский! — доложил он. — Из танкового полка! Представлен к награде за особый бой!
— Что это за «особый бой»? — поинтересовался Жуков.
— Я двое суток просидел в воронке на нейтральной полосе: мой взвод сзади, а впереди немец… Противник лупит, а я сижу…
— Не велик героизм, — сказал маршал, — сидеть в воронке впереди взвода… И потом, как вижу, неважный из вас командир, дисциплина хромает. Как же тогда вы обращаетесь с подчиненными?
— Виноват… — пролепетал Скорлубский. — Не узнал…
— Передайте своему командиру, что Жуков считает ваше награждение как аванс. Нужно оправдать награду в бою.
Слух об этом случае разнесся по штабу молниеносно.
…В пути следования командующий, не теряя времени, приглашал к себе ближайших помощников, беседовал о плане операции, уточнял многие вопросы.
С генералом Антипенко, своим заместителем по тылу, маршал вел беседу дольше, чем с другими генералами. Командующий фронтом интересовался, хорошо ли организовано питание солдат на переднем крае, особенно подробно расспрашивал об условиях подвоза материальных средств из глубокого тыла к фронту, поскольку к этой крупнейшей, а затем к Берлинской операции, которая была уже не за горами, предстояло подвезти много тысяч тонн боеприпасов, горючего, продовольствия, а также перебросить сотни новых частей к фронту.
Вопросы Георгий Константинович задавал самые неожиданные:
— А успеете ли восстановить мост через Вислу? Надо успеть! Понимаете, надо успеть!
— Не лучше ли нам создавать запасы боеприпасов ближе к войскам, прямо на грунте, а не в складах армий и фронта?
— Обязательно сходите к начальнику Главного артиллерийского управления маршалу артиллерии Яковлеву. Узнайте, все ли дадут, что мы просили. Поговорите с начальником тыла Советской Армии генералом Хрулевым; если в чем откажет, сообщите мне.