Генерал Антипенко — опытный специалист в деле организации снабжения войск и на все вопросы командующего он отвечал квалифицированно и подробно, и Жуков был доволен его докладом.
Тогда же, в вагоне, собрав всех своих ближайших помощников, Жуков в непринужденной беседе, не так, как это бывает иногда на совещаниях, а словно в домашней обстановке, рассказал о положении на других фронтах.
Приблизился по-настоящему черный день для фашистской Германии. Зажатая со всех сторон, она оказалась в стратегическом окружении.
В беседе с генералами и офицерами Георгий Константинович, подойдя к висевшей карте в салоне, сказал:
— Как видите, Берлин от нашего фронта и от фронта союзников почти на одинаковом расстоянии, но брать его будем мы!
Это «мы» было произнесено настолько убедительно, что никто из присутствующих не сомневался, что будет именно так, а не иначе.
Георгий Константинович, выглянув в окно, увидал на полустанке возле вагона женщину, одетую в брезентовый, непомерно большой плащ и с ружьем через плечо. Она охраняла вагоны. Видимо, чем-то она напомнила ему партизан.
— Теперь мы не имеем такой большой возможности получать сведения о противнике от партизан, как на своей территории. Самим надо добывать, а это не так просто, но надо. Если противник разведан, его легче уничтожить, а это значит, что меньше будет жертв. А жертвы, особенно когда близко победа, очень тяжелы для нас.
Почти двое суток маршал и все, кто ехал с ним в поезде, усиленно работали каждый над своими планами, продумывали все до мелочей и взаимно обменивались мнениями, уточняли, какие вопросы будут выяснять в Москве, что может потребоваться маршалу для доклада.
Прибыв в Москву 27 ноября и приступив к детализации в разработке плана, Жуков постоянно вызывал к себе своих помощников, ставил им задачи, выслушивал доклады.
В состав фронта вливались дополнительно еще четыре общевойсковых армии. Принять их, обеспечить всем необходимым, ввести в сражение — дело не легкое. Подготовку к наступлению нужно завершить не позднее 10 января 1945 года. Все, конечно, проводилось под большим секретом, и маршал предупреждал, чтобы, перебрасывая войска армий, в особенности технику и боеприпасы, занимавшие массу поездов и автоколонн, соблюдалась строжайшая маскировка.
Возвратившись опять на фронт, Жуков все внимание уделял войскам армий, которым предстояло решать главную задачу в операции. Он выезжал в корпуса и дивизии, беседовал с командирами и политработниками, расспрашивал о нуждах войск, давал тут же необходимые указания, беседовал с солдатами. Он умел разговаривать с рядовыми воинами, в беседе быстро располагал их к откровенности, и они с желанием и смело высказывали свои мысли.
Большую роль в подготовке операции играл штаб фронта, возглавляемый генералом Малининым.
Перед генеральной атакой маршал приказал провести сильную разведку боем при поддержке ее мощным тридцатиминутным артиллерийским огнем. Если противник дрогнет, не выдержит атаки выделенных войск, начать атаку главными силами. Бросать в сражение сразу все, что есть, нельзя: вдруг противник разгадал замысел, отвел свои войска вглубь, чтобы там встретить наступающие советские части?
Тогда зря будут сброшены бомбы и выпущены снаряды, захлебнется атака. А сколько погибнет воинов, которые бросятся в атаку…
13 января начали наступление 2-й и 3-й Белорусский фронты. Противник оказывал войскам этих фронтов сильное сопротивление. Левее, с Сандомирского плацдарма, еще 12 января начали успешное наступление войска 1-го Украинского фронта маршала Конева. Введенные в сражение две танковые армии ушли вперед и уже громили резервы противника.
За два часа до наступления 1-го Белорусского фронта к домику, в котором отдыхал маршал Жуков, подъехал «виллис». Из машины вышел офицер и, сказав часовому пароль, зашел в приемную и доложил адъютанту, что он будет указывать дорогу на новый НП. Найти НП без проводника весьма трудно: всюду стоят батареи, дивизионы реактивных минометов, танки. Множество троп и новых дорог. Офицер-проводник сидел сзади и похлопывал рукой то по правому, то по левому плечу водителя Александра Бунина. Ехали на малой скорости, с выключенными фарами. Миновали мост через Вислу. В темном небе были видны разрывы зенитных снарядов. Часа полтора петляли между плотными боевыми порядками войск. Наконец доехали до наблюдательного пункта. Машины оставили в укрытиях. Георгий Константинович спустился в глубокий ход сообщения и пошел в блиндаж. Командующий 5-й гвардейской армией генерал Берзарин предложил маршалу крепкого чая.
За несколько минут до начала артиллерийской подготовки Жуков поднялся на вышку. Было около восьми часов, но еще не растворилась предутренняя зимняя тьма. С вышки хорошо видно, как вспыхивают то тут, то там желтые молнии выстрелов орудий. Ровно в восемь часов вышка вздрогнула, вокруг все блеснуло и раздался залп, перешедший в сплошной грохот. Снаряды неслись через головы и падали на позиции врага. Заговорили стоявшие впереди «катюши». Стало светло как днем. Через полчаса огонь прекратился. Наступила необыкновенная тишина. Слышались лишь одиночные запоздалые выстрелы да гул моторов танков и самолетов.
Уже светало. Наступило утро сражения. Враг не устоял. Своевременное прекращение артиллерийского огня дало экономию десяти тысяч тонн боеприпасов, которые были очень дороги на завершающем этапе операции. Сплошной фронт противника был нарушен. Восстановить его гитлеровское командование уже не располагало резервами. Через три дня 1-й Белорусский фронт был на одной линии с 1-м Украинским.
17 января в Варшаву вступили войска 1-й армии Войска Польского, вслед за ними — части 47-й, 61-й армий советских войск. Разрушенный и сожженный город был мертв. На одной из улиц маршал обратил внимание на то, как польский солдат, стоя у дома, где были еще не убраны трупы детей и женщин, плакал навзрыд. Рядом с ним, словно в растерянности, стоял советский лейтенант и пытался успокоить воина-поляка. Заметив маршала, лейтенант вытянулся, приложил руку к запыленнной каске и, задыхаясь от волнения, доложил:
— Товарищ Маршал Советского Союза! Рота выполнила приказ советского командования! Вместе с польскими стрелками мы выбили фашистов из опорного пункта. Докладывает лейтенант Косенко!
Георгий Константинович словно ничуть не удивился, неторопливо подошел к Петру, молча прижал его к груди и тихо, чего даже адъютанты не замечали за ним, сказал:
— Молодец, сынок. — Маршал кивнул адъютанту: — Орден боевого Красного Знамени!
— Есть! — ответил адъютант и тут же достал из полевой сумки орден.
Жуков, словно находил в этом успокоение нахлынувшему волнению, сам расстегнул шинель Петра и прикрепил к гимнастерке первый в его жизни боевой орден. Таким же орденом и в таком же возрасте был награжден и отец Петра.
— Ну, поздравляю! — И, обращаясь к члену Военного совета генералу Телегину, маршал сказал: — Всех польских воинов — участников боев за Варшаву нужно наградить советскими орденами и медалями. Хорошо воевали!
— Будет выполнено, Георгий Константинович, — ответил генерал. — А это и есть сын Косенко? Вот он какой герой! Успокой, лейтенант, боевого польского друга, скажи, что мы еще вместе с ним напомним гитлеровцам, когда будем в Берлине, и о Воронеже, и о Варшаве, и о многих других городах, которые они разрушили, а фашистам, оставшимся в живых, до самой смерти будут сниться вот эти трупы изуродованных детей…
— Скажу, товарищ генерал! — ответил Косенко. — Но мне нужно сказать фашистам и еще кое-что… Есть, что сказать!
— Ну, до встречи в Берлине! — сказал маршал и так же, как тогда на охоте, с размаху схватил руку Петра. — Желаю успеха!
Едва удалилась машина, подбежал сержант Скорлубский.
— Косенко, друг, ты маршалу напомнил обо мне? Я исправился.
— Идите в отделение, товарищ сержант, и скажите, что сам маршал Жуков приказал нам беспощадно бить врага и первыми ворваться в Берлин!
Ни часу передышки. Войска 1-го Белорусского фронта продолжали наступление в направлении на Берлин. Успешно наступал и 1-й Украинский фронт, в составе которого опять сражалась артиллерийская бригада и по-прежнему одной из батарей командовал старший лейтенант Петр Клоков. На счету его подразделения было тридцать подбитых вражеский танков, восемь автомашин с грузом, больше сотни солдат фашистской армии.
Падение фашистской армии ускорялось с каждым днем и с каждым часом. Это было уже очевидно для всех.
НЕИЗБЕЖНОСТЬ
Два часа ночи. Пока все спокойно. Майор поднялся из-за стола, на котором стоял «особый аппарат» — телефон для разговора с Верховным, и, походив бесшумно по комнате минуты две-три, сел на упругий диван. Подумав, что теперь до утра звонков по «особому» не будет и маршал не проснется, он снял сапоги. Пусть отдохнут ноги. С некоторых пор И. В. Сталин не звонит Жукову поздно ночью. А если и случалось, то спрашивал: «Что делает Жуков?» Если Георгий Константинович уже спал, он говорил: «Будить не нужно. А как проснется, пусть позвонит мне». Такой режим установился после разговора Верховного со своим заместителем.
Как-то после завершения Сталинградской битвы Жуков, работая по нескольку дней в Москве, доложил И. В. Сталину:
— Все ваши ближайшие помощники издергались и измотались до последней степени.
— Почему? — удивился Верховный.
— Вы работаете по ночам. И мы в это время работаем. И пока нам не становится известным, что вы уехали спать, мы не ложимся отдыхать. А утром, когда вы спите, у нас самое горячее время, мы вынуждены работать. И так день за днем, месяц за месяцем.
Верховный выразил удивление тем, что никто не ложится спать, пока не лег он, а потом сказал:
— Хорошо. Обещаю, что больше не буду звонить вам ночью.
В третьем часу телефон затрещал громко и настойчиво. Майор Пучков бросился к столу, схватил трубку.
— Адъютант маршала Жукова у телефона! — доложил майор и услышал знакомый голос с грузинским акцентом: