Была суровая зима. Казалось, что холода сковали жизнь и учебу войск. Не понравилось Жукову настроение командиров: перезимовать в казармах, а уж летом наверстать отставание в учебе.
Ознакомившись с войсками, он приказал штабу готовить зимнюю военную игру с выводом полков в поле. Нужно было взбодрить войска от зимней спячки.
И все же свободного времени у маршала стало больше. Долгими зимними вечерами и в выходные дни в ненастную погоду Георгий Константинович любил сидеть возле окна в кресле и читать. Газеты и журналы он просматривал бегло, молча сердился, когда с чем-то не соглашался. Бросал под журнальный столик газету, если в ней красовались портреты «вождей». Он и сам не любил фотографироваться для печати.
Военные книги и журнальные статьи он читал с цветным карандашом, что-то подчеркивал, иногда писал на полях: «очень ценно», «враки», «не знаешь, не пиши»…
В хорошую погоду он почти каждый выходной выезжал на охоту, которая в то время на Урале была очень богата.
Как-то взял с собой племянника Виктора, совсем еще молодого лейтенанта. Жил Виктор Фокин, сын родной сестры Жукова Марии Константиновны, вместе со своим дядей в том же особняке, поскольку не имел ни своей квартиры, ни комнаты.
Охотились на диких кабанов. Звери вышли не там, где притаился Георгий Константинович, а на племянника. Виктор охотился впервые, не имея опыта, поторопился, сделал два выстрела и… промахнулся. Кабаны шарахнулись в сторону и скрылись в чащобе. Охота была неудачной. Жуков очень сердился:
— Мазила! А еще суворовец, училище пулеметное закончил… Двойка тебе за стрельбу! В кабана не попасть, позор!
Всю дорогу, пока возвращались домой, он возмущался, словно не дикого кабана, а целый танковый полк противника пропустил лейтенант.
— Завтра в твоем взводе проверю, как ты учишь солдат стрелять, — сказал маршал, когда вышли из машины. — Я тебя научу… Мазила!
И пришел. Стреляли в тире по движущимся мишеням. Ни одного промаха. И командир и солдаты получили отличные оценки.
— Ну, молодец, — улыбнулся Георгий Константинович. — Не думал. Хотел наказать тебя.
Родным и родственникам маршал Жуков никаких поблажек не делал, но в помощи не отказывал. Не опирался и Виктор Фокин на авторитет дяди. Даже комнату получил в порядке общей очереди, когда женился на свердловчанке.
Если заслуживали, Жуков «распекал» и «разносил» и знакомых, и сослуживцев, и родных, и генералов с Золотыми Звездами на груди. Но тысячи людей могут привести примеры его доброжелательства, чуткости, особой душевной деликатности.
5 марта 1953 года скончался И. В. Сталин. В тот же день маршал Г. К. Жуков вылетел в Москву и был назначен первым заместителем министра обороны СССР.
Не было заметно, чтобы смерть Сталина сразу растопила лед в душе полководца. Ни в документах архивов, ни в воспоминаниях известных военачальников мы не найдем высказываний и тайных записок, в которых кто-то из них давал смело-справедливую оценку жизни и деятельности Сталина. Не могло быть их и у Жукова.
Но, работая над книгой «Воспоминания и размышления», а позже в беседах с журналистами, записанными на пленку, Г. К. Жуков высказывал свое мнение не только о событиях войны, но и о Сталине, о своей работе с ним. Говорил откровенно, не сгущая краски:
«Профессиональные военные знания Сталина были недостаточными не только в начале войны, но и до самого ее конца. Однако в большинстве случаев ему нельзя было отказать ни в уме, ни в здравом смысле, ни в понимании обстановки». И далее: «Как военного деятеля И. В. Сталина я изучил досконально, так как вместе с ним прошел всю войну. И. В. Сталин владел вопросами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими с полным знанием дела, хорошо разбираясь в больших стратегических вопросах».
Вместе с этим Г. К. Жуков написал главу для своей книги и о репрессиях 1937—1938 годов, но в процессе подготовки рукописи эта глава была изъята. Пока неизвестно, какое место он отводит Сталину в том произволе, который свирепствовал в годы культа личности. Скорее всего Г. К. Жуков знал глубоко и точно о всей тяжести вины Сталина и его приближенных в уничтожении военных кадров, специалистов, политических деятелей и других репрессированных лиц. Однако в том, что палач Берия играл в цепной реакции репрессий главную организующую роль и оказывал влияние на его судьбу, Георгий Константинович не сомневался.
Произвол по отношению полководца Жукова проявлялся неоднократно. Во время подготовки мемуаров из рукописи не только изъяли часть материала, но, как теперь стало известно, было запрещено выпускать книгу в Военном издательстве. Сначала она вышла в Англии, затем в издательстве АПН.
Руками подхалимов было дописано, что Г. К. Жуков однажды хотел «посоветоваться с начальником политотдела 18-й армии Л. И. Брежневым…»
Партийный деятель застойного периода Брежнев, навешавший себе Золотых Звезд больше, чем у прославленного полководца Жукова, пожелал, чтобы его не только упомянули в книге, но чтобы возвысили над полководцем. Оказывается, Жуков «нуждался» в советах полковника Брежнева…
В беседе с военными журналистами, опубликованной впервые только в 1988 году, Г. К. Жуков анализирует некоторые черты характера и деятельности Сталина:
«Сталин — Ставка, и Государственный Комитет Обороны — тоже в основном Сталин. Он командовал всем, он дирижировал, его слово было окончательным. Это как приказ, собственно. Сталин говорит — это есть приказ окончательный, обжалованию не подлежит».
Подтвердить или дополнить сказанное теперь какими-либо документами невозможно, потому что разговоры Сталина с полководцами не стенографировались. Разрешалось только тем, кому отдавался приказ делать записи в рабочей тетради. Если они сохранились, то расшифровать, что там написано, мог бы только сам хозяин тетради.
Итак, после смерти Сталина многие вздохнули облегченно. Но еще оставался Берия. И пока этот человек будет жив, нельзя спать спокойно. Каждый топот сзади, каждый стук ночью в дверь будут вызывать страх.
Летом 1953 года Н. С. Хрущев пригласил к себе маршала Г. К. Жукова, уверенный, что более надежной опоры у него нет и быть не может, и обсудил с ним план ареста Берии. Это было крайне необходимо и в то же время чрезвычайно опасно.
Операция готовилась в строжайшей тайне и без промедления. Привлекались самые надежные люди. Войска Московского военного округа взяли под контроль все железные и шоссейные дороги, ведущие к Москве, аэродромы временно закрыли и взяли под охрану. Своевременно были парализованы любые попытки к противодействию.
Все продумано и надежно обеспечено. Во время заседания Политбюро Г. К. Жуков зашел в зал с несколькими офицерами и арестовал ненавистного Лаврентия Берию. Все обошлось без пролития крови.
С февраля 1955 года по октябрь 1957 года Маршал Советского Союза Г. К. Жуков был министром обороны. В связи с шестидесятилетием со дня рождения Георгий Константинович был награжден орденом Ленина и четвертой медалью «Золотая Звезда». Но, видимо, внушал полководец своим авторитетом и сильной волей страх отдельным партийным и государственным деятелям. Не нравились некоторым консерваторам и его коренные изменения в обучении войск и укреплении дисциплины, ломка всего старого. Только поэтому, видимо, в октябре 1957 года Георгий Константинович был снят с поста министра обороны.
Даже некоторые видные военачальники, с которыми Г. К. Жуков прошел сквозь пламя войн, вчерашние друзья, еще недавно славившие его заслуги перед Родиной, стали выступать и писать, обвиняя Георгия Константиновича в каких-то несуществующих «грехах», преувеличивая его ошибки.
Сам полководец говорил позже:
«…тут в чем-то, очевидно, виноват я — нет дыма без огня. Но пережить это было нелегко…
Когда меня в пятьдесят седьмом году вывели из состава Президиума ЦК и из ЦК, я вернулся после этого домой и твердо решил не потерять себя, не сломаться, не раскиснуть, не утратить силы воли, как бы ни было тяжело».
Главным его делом, когда он оправился от нанесенного удара (они наносились и в прошлые времена по всем великим полководцам), стала работа над книгой «Воспоминания и размышления».
Он писал увлеченно каждый день. Вставал и завтракал в одно и то же время, садился за стол и работал. Просматривал книги, архивные документы, свои записи в блокнотах и в рабочих тетрадях. Ходил в военную библиотеку и в архив Генерального штаба, звонил сослуживцам.
Георгий Константинович разыскивал нужные ему сведения, уточнял время и место событий, перепроверял фамилии генералов и офицеров, номера дивизий и армий. Самая обыкновенная «черновая» работа писателя. И все по часам: работа, прием пищи, отдых. И никакой помощи историков и литераторов, как делали многие военачальники. По его просьбе переводились сочинения немецких авторов.
Жуков не хотел подражать современным военным мемуаристам. Он писал так, как сам понимал суть настоящих мемуаров.
«…Мне кажется, что в мемуарах военачальников не место огромным спискам имен и огромному количеству боевых эпизодов с упоминанием тех или иных случаев героизма. В тех случаях, когда это преподносится как личные наблюдения, — это неправда. Ты, командующий фронтом, сам этого не видел, не присутствовал при этом, не знаешь лично человека, о котором идет речь, не представляешь подробности подвига. В некоторых случаях не знаешь и фамилии человека, совершившего подвиг. В большинстве случаев эти факты в мемуарах берутся из чужих материалов. Они не характеризуют деятельности командующего фронтом, а порой мешают созданию целостной картины происходящего, изложенной с точки зрения того, кто пишет мемуары. Мне думается, что злоупотребление этим выглядит как ложный демократизм, ложное заигрывание…»
И о Сталине он пишет о таком, каким тот казался ему в те годы.
Отвечая редакторам военного журнала, маршал Жуков откровенно говорит, что в довоенное время никто не мог заявить вслух, что Сталин не прав, что он ошибается.