Сталин продолжал:
— Мы думаем создать Ставку Главного Командования. Ее состав будет объявлен завтра.
— Товарищ Сталин, на другие фронты для выяснения положения и оказания помощи тоже необходимо послать представителей высшего командования, — предложил Жуков.
— На Западный фронт поедут заместители наркома обороны маршалы Шапошников и Кулик. Когда можете выехать? — спросил Сталин.
— Через час, — ответил Жуков.
Оставив за себя своего заместителя генерал-лейтенанта Ватутина, Жуков вылетел в Киев, а далее до Тернополя, где размещался командный пункт командующего Юго-Западным фронтом, добирался ночью на машине.
Юго-Западный фронт был создан из войск Киевского Особого военного округа. Командовал фронтом генерал-полковник Кирпонос.
Обстановка в действующих армиях оказалась сложнее, чем предполагал Жуков. Выход один: войскам немедленно отходить на новые рубежи и организованным мощным огнем встречать гитлеровские войска. Нужно также наносить удары под основание вклинившихся вражеских частей, отрезать их от тылов и уничтожать. Но для этого требуются танковые войска, артиллерия с быстроходными тягачами, пехота на машинах.
Первые часы войны уже показали, что немецкие войска обладают большой подвижностью. Прорвав нашу оборону, они быстро продвигаются вперед, отрезают пути отхода советских частей, окружают их. Чтобы встретить огнем врага, требуется быстрее занимать новые оборонительные рубежи, нужны стойкость, смелость, решительность.
У генералов и офицеров штаба фронта вид был усталый. Заметна излишняя суетливость.
Заслушав короткий доклад командующего фронтом, Жуков сначала связался по телефону с Ватутиным. Прошло уже около десяти часов, как он вылетел из Москвы, обстановка в целом в Генеральном штабе могла проясниться, и тогда будет легче принять верное решение. Но, к сожалению, как доложил генерал Ватутин, точных данных от штабов фронтов и армий не поступало. Нарком не может связаться с командующими Северо-Западным и Западным фронтами генерал-полковником Кузнецовым и генералом армии Павловым. По данным авиационной разведки, бои идут на рубеже наших укрепленных районов и недалеко от границы. Немецкая авиация совершает налеты на приграничные города. Имеются большие жертвы и разрушения…
Генерал Ватутин сказал также, что нарком требует перехода наших войск к активным контрнаступательным действиям.
— Вот разберемся в обстановке, — ответил Жуков, — а потом организуем контрудар. Пока положение не ясное.
В ту же ночь из Москвы поступила директива о переходе в контрнаступление. Начальник штаба фронта генерал Пуркаев резко возразил.
— Давайте обсудим на Военном совете, — предложил Жуков. — Нарком требует перейти в контрнаступление. А какое ваше мнение?
Создавшееся положение обсудили на заседании Военного совета. Было принято решение немедленно дать предварительный приказ о сосредоточении механизированных корпусов для нанесения контрудара по главной группировке противника, прорвавшейся в район Сокаля. К контрудару было решено привлечь всю имеющуюся авиацию.
Утром Жуков приехал на командный пункт 8-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта Рябышева. Войска корпуса совершили трудный марш к фронту из района Дрогобыча в район Броды. Но настроение у воинов было бодрое, боевое. Они были уверены в своих силах.
— Знаешь, о чем я думаю, Дмитрий Иванович, — сказал Жуков, когда зашел в палатку командира корпуса, — если бы сейчас подошли 9-й, 19-й и 22-й механизированные корпуса, дали бы мы жару фашистским войскам! А? Но, к сожалению, они далеко и только приближаются к исходным районам. Ждать их мы не имеем права, немцы подготовят сильный танковый и противотанковый артиллерийский заслон. Надо срочно ударить в направлении на Берестечко. Ваше мнение?
— Ударим! — ответил генерал Рябышев. — Переломаем ребра гитлеровским захватчикам!
— Ну, желаю успеха! — прощаясь с командиром корпуса, пожелал Жуков. — Побывал бы в войсках, да некогда.
Возвратившись в Тернополь на командный пункт фронта, Жуков получил подробные данные о действиях войск всего фронта. Уверенный в своих решениях, генерал Кирпонос изложил план нанесения контрудара: не дожидаясь подхода выдвигающихся к фронту механизированных корпусов, остановить противника.
Жукову удалось в тот день связаться по телефону с командующими армиями. Он был удовлетворен героическими действиями пограничных войск и частей укрепрайонов. Чувствительными оказались для противника контратаки войск 6-й и 26-й армий, а также 8-го механизированного корпуса. Насмерть стояли гарнизоны, защищая населенные пункты. Некоторые полки, сражаясь в окружении, сковали действия нескольких вражеских пехотных дивизий.
Тем временем к фронту шла подмога. Части 9-го механизированного корпуса генерала Рокоссовского, имея в основном старые танки, двигались по трем маршрутам в направлении городов Ровно и Луцк. Неожиданно встретившись с передовыми частями 13-й моторизованной дивизии немцев, они разбили их наголову. Захватили много трофеев. Части корпуса заняли оборону и успешно отбивали танковые атаки врага.
На следующий день корпус Рокоссовского нанес смелый контрудар в направлении Дубно. Левее наступал 19-й мехкорпус генерала Фекленко. В контрнаступление перешли 8-й, 15-й механизированные корпуса, стрелковые дивизии 5-й и 6-й армий. В районе Луцка, Радехова, Брод, Ровно развернулось встречное танковое сражение, которого не ожидал противник.
Артиллеристы, укрыв пушки в кустах возле дороги, подпустили гитлеровцев вплотную и открыли по ним беглый огонь. Груды трупов, свалка горящих машин и боевой техники…
Дорога оказалась загроможденной подбитой техникой врага, а сзади напирали подходившие фашистские подразделения. По ним нанесла мощный удар тяжелая артиллерия. В результате смелых контратак враг был отброшен на много километров, наступление гитлеровцев затормозилось.
На других участках фронта положение ухудшилось. Не имея опыта боев в окружении, оказавшись без поддержки соседей, кое-где обессиленные полки и подразделения начинали отход без приказа.
И все же стойкость и контрудары советских войск в первые дни сражений на Юго-Западном фронте привели к срыву вражеского плана прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери.
Каждый день Жуков звонил в Генеральный штаб, спрашивал:
— Какое положение на других фронтах?
Ответы были неутешительные: повсеместного контрудара, как этого требовал Главный Военный совет в своей директиве, подписанной ночью 22 июня, не получилось.
Обстановка на всех фронтах была гораздо сложнее, чем казалось. У врага было превосходство в танках и мотопехоте. Советские войска в сражениях несли большие потери, инициативу в воздухе захватила вражеская авиация. Одновременного контрудара не получилось, потому что не было достаточно боевых сил и связи между фронтами. Оборона отошедших советских войск была непрочной.
Фашистские войска быстро продвигались на восток. Не было сомнений, что они рвались к Москве. Ставка приказала срочно сформировать Резервный фронт из четырех армий, который прикрыл бы Московское направление.
Положение на Западном фронте ухудшалось. Противник подходил к Минску. В связи с этим 26 июня начальник Генерального штаба Жуков был срочно отозван в Ставку.
Возвратившись в Генеральный штаб, Георгий Константинович немедленно связался, со штабом Западного фронта. Где сейчас находятся наши войска, какие действия принимает противник? Выяснил: две наши армии окружены западнее Минска. Сил, для того чтобы остановить и отбросить врага, мало. Единственное, что можно сделать, — создать на путях к Москве глубоко эшелонированную оборону. Нужно немедленно перегруппировать свои войска и поставить на путях движения вражеских танков прочный заслон, не пустить гитлеровцев к Москве.
Жуков потребовал от командования Западного фронта наладить управление войсками. Но обстановка оказалась настолько тяжелой, что в штабе не знали, где находятся некоторые части и соединения, не имели связи с дивизиями, ведущими кровопролитные бои в окружении.
30 июня в Москву по решению Ставки был вызван командующий Западным фронтом Павлов. Жуков едва узнал его. Он выглядел постаревшим и утомленным. Управлять армиями в такой необыкновенно сложной обстановке было трудно. Командующим Западным фронтом, по существу заново образованным из армий Резерва Ставки, был назначен маршал Тимошенко. Однако смена руководства в тех очень тяжелых для нас условиях существенного улучшения дел на фронте не дала. Даже ввод в сражение нескольких резервных армий не остановил врага. Обстановка на западе, как и на других направлениях, оставалась тревожной. Противник имел превосходство не только в количестве полков и дивизий, но главным образом — в численности танков, самолетов, артиллерии на механической тяге, автоматического стрелкового оружия.
Генеральный штаб, возглавляемый по-прежнему генералом армии Жуковым, работал напряженно и днем и ночью. Никто не уходил домой ни на час. В комнатах появились раскладушки, чайники.
Большие знатоки военного дела, имевшие не только высшее военное образование, но и опыт работы в штабах, надежные заместители начальника Генерального штаба генералы Ватутин и Соколовский выехали по решению Ставки в штабы фронтов. Их отсутствие усложняло руководство Генеральным штабом. У Георгия Константиновича ни секунды свободного времени. Чтобы подумать, разложив карты с нанесенной обстановкой, оценить, что происходит на всех фронтах, он закрывался в кабинете и строго говорил адъютантам:
— Ко мне никого!
Даже домой ему некогда было позвонить.
По нескольку раз в день приходилось докладывать Ставке о положении на фронтах, то и дело звонили из действующих армий и просили помощи — ни минуты отдыха.
На Юго-Западном фронте немецко-фашистские войска нанесли несколько сильных танковых ударов по ослабевшим армиям этого фронта и создали угрозу окружения крупной группировке наших войск.
Резко ухудшилось положение и на Западном фронте. Войска этого фронта оказывали упорное сопротивление врагу, но остановить его перед Днепром, как требовала Ставка, не смогли. К 10 июля немецко-фашистские танковые войска вышли на подступы к Полоцку, Витебску, Орше, Могилеву, Жлобину, Рогачеву.