– Где русские? – с ходу выпалила она. – Русские, которые нашли парашютистов!
– Они русские? – удивился комендант.
– Русские, русские, – рассмеялась девушка и похлопала офицера по плечу. – Они специально прибыли к нам, и им можно доверять. Где они?
– Их там допрашивают. А тела мы положили в коридоре…
– Пошли скорее! – приказала Лиза и поспешила внутрь.
Буторин и Коган вскочили, когда увидели ворвавшуюся в комнату девушку и следом живого и здорового Сосновского. Они обхватили его руками, не веря своим глазам.
– Миша, живой! – вскричал Коган. – Мы уж и не знали, что думать. Мы там снизу слышали такую стрельбу. Думали, не вырваться вам. Митька где?
– Погиб Митя, – опустил голову Сосновский. – Не сберег паренька. А вы-то как?
– Мы все здесь, насколько я понял, – ответил Буторин и подозрительно посмотрел на девушку. – Только вот не верят нам, а мы им подарок нашли.
Буторин и Коган стали рассказывать югославам о том, что успели понять, прибежав к месту высадки парашютистов. Лиза переводила и хмурилась, понимая, что это какая-то провокация. Потом пришел врач, который согласился провести вскрытие тел парашютистов.
– Нужно срочно доложить маршалу, – пыталась Лиза уговорить офицеров контрразведки. – Где полковник Готал? Это очень важно, товарищи, очень важно. И пакет нельзя трогать. Его нужно передать специалистам. Там взрывчатка.
Неожиданно в комнату вошел комендант. Он отвел Лизу в сторону и стал ей что-то негромко говорить. Сосновский насторожился и подошел к девушке.
– Под Дрваром немцы прорвались с танками, – взволнованно заговорила Лиза. – Маршал уехал туда. Готал тоже с ним там. Обстановка очень серьезная, есть случаи удара в тылах немецких парашютистов.
– Это вошла в активную фазу немецкая операция «Ход конем», – пояснил Сосновский. – Надо собирать верных людей и ехать туда. Цель этой операции не просто нанести урон вашей армии. Ее главная цель – уничтожение самого Тито и его штаба. Он этого не знает, он будет выстраивать оборону, а они в тылу накроют его в самый неожиданный момент. Даже мы не знаем всех подробностей этого фашистского плана. Но цель его ясна.
Когда к зданию подъехали два грузовика, Шелестов с бывшими партизанами был уже с группой. Офицеры выбегали из здания, каждый по своим подразделениям. И тут комендант опомнился, увидев на столе пакет с надписью маршалу Брозу, который забрали из планшета убитого парашютиста.
– Куда вы? А пакет! – крикнул он, бросаясь к столу. – Передать маршалу срочно…
– Не трогать! – что есть силы гаркнул Коган, но никто не понял его слов, произнесенных по-русски.
Югославы, кто еще оставался в комнате, обернулись, а Сосновский закрыл собой Лизу, прижав ее к стене. Вспышка на миг осветила комнату, заставив всех зажмуриться, с потолка посыпался мусор между досок, погас свет, и только провод с разбитой лампочкой продолжал раскачиваться под потолком.
Кашляя и отряхиваясь, люди стали осматриваться по сторонам. Кто-то поднимался с пола, морщась от сильной кислой вони. Один из офицеров лежал на полу и стонал, сжимая окровавленную голову. Второй сидел у стены, держась за руку. Комендант с обезображенным лицом лежал на полу возле дымящегося стола. Его лицо представляло собой одну кровавую обожженную маску. Лиза высунулась из-за плеча Сосновского, а потом беспомощно уткнулась ему лицом в грудь и застонала.
– Ну зачем, зачем?
– Ну, все, все, – прошептал Михаил, поглаживая Лизу по голове. – Успокойся, все могло быть гораздо хуже.
И тут на улице вдруг забегали люди, послышались команды, пробежало подразделение автоматчиков. И громом среди ясного неба возле самого штаба вдруг кто-то закричал властным уверенным голосом:
– Tenkovi! Njemački tenkovi![3]
– На улицу! – приказал Шелестов. И, уже выбегая, спросил Лизу: – Где дорога на Дрвар?
Девушка посмотрела на подполковника, нахмурилась и указала рукой на северо-запад. Как раз туда, куда бежали солдаты, куда лошади на всем скаку протащили три противотанковые пушки. Два грузовика и десяток солдат, которые должны были сопровождать русских, стояли прямо за зданием штаба.
– Машины здесь, а группа за мной! – крикнул Шелестов и побежал за югославами на окраину поселка. Но увидев, что Лиза бежит следом, он остановился и грозно посмотрел на девушку. – Оставить! Назад, к машинам! Ждать нас там!
– Там танки! – возмутилась Лиза. – Немцы прорвались. Там каждый человек на счету.
– Я сказал, к машинам и ждать! – повысил голос Максим, но потом положил руку девушке на плечо и сказал уже мягче: – Лиза, пойми, что ты сейчас самый ценный человек. Случись что с тобой, и мы не сможем спасти Броза. Он тебе верит, а значит, поверит и нам. Если ты погибнешь, то все полетит прахом. Мы не выполним приказ! Назад, девочка, жди нас. Мы разберемся в обстановке и вернемся. Пожалуйста.
Лиза смотрела на Шелестова, потом перевела взгляд на улыбающегося Сосновского, других членов группы, которые стояли и смотрели на нее. Она слышала много криков, приказов. Армия – это не то место, где в минуту большой опасности, в критические минуты мужчины стесняются в выражениях. Но сейчас с ней говорили так, что она опешила. И не югославы, а свои. Так с ней говорили русские офицеры, которые прошли десятки и сотни километров, чтобы выполнить приказ командования, которые десятки раз могли погибнуть, но выжили. Люди, которые не боятся смерти и привыкли убивать, которые умеют воевать и доказали это уже много раз, даже при выполнении этого задания. А сколько еще о них не знала Лиза. И эти люди стояли и просили ее, убеждали и спокойно ждали, когда до нее дойдет, хотя где-то на окраине уже ревели моторы, лязгали гусеницы и били танковые пушки фашистов. Лизе вдруг стало стыдно, но и спокойно. Так бывает, когда наконец оказываешься среди сильных, уверенных людей и вдруг понимаешь, что тебе уже не надо принимать решения.
Сдержав улыбку, Лиза ловко поднесла руку к форменной мягкой фуражке, коротко ответила «есть» и, повернувшись, побежала к грузовикам. Она строго посмотрела на водителей, которые топтались возле машин, и приказала:
– Быстро за руль! Ждать приказа!
Прорыва танков с этого направления никто не ждал. Видимо, танковая группа с мотопехотой в последний момент изменили направление и рванули к Луковицам. Значит, немцы знали, что Тито был здесь, только вот опоздали всего на два с половиной часа. «Только бы маршал прорвался, только бы он проскочил в сторону Дрвара», – думал Шелестов, глядя в бинокль.
Он насчитал двенадцать танков и десяток бронетранспортеров с пехотой, которые выкатывались из-за холма и разворачивались в атакующую цепь. Танковые пушки уже открыли огонь и били по окраинам поселка, разнося по бревнышкам подозрительные дома и сараи, разметывая взрывами стога сена в поле на своем пути. С бронетранспортеров почти беспрерывно били пулеметы.
– Не проскочить! – пытаясь перекричать шум начавшегося боя, крикнул Шелестов Буторину. – Можно попробовать отойти назад и поискать дорогу на восток, а потом снова повернуть на северо-запад.
– Я боюсь, что они не просто в лоб пошли, – покачал Виктор головой. – Я бы на их месте сгруппировался за этим холмом и ударил с двух сторон. И отсюда, и вон с той стороны, из-за лесочка. А сил у югославов тут не очень много. Видел только три противотанковых орудия.
Три орудия югославы вытащили на окраину поселка, успев замаскировать их. Подпустив фашистов на восемьсот метров, артиллеристы открыли огонь. Букин, наблюдавший вместе со всеми за боем, похвалил повстанцев:
– Молодцы, пушкари! О, два уже подожгли!
Но долго хвалить не пришлось, ответным огнем немцы почти сразу уничтожили одно орудие. Взрыв – и в рассеивающемся дыму стало видно опрокинутое орудие, вращающееся колесо, дымящуюся воронку и разбросанные тела артиллеристов. Один отползал, протягивая вперед руку. За ним по земле тащилась полуоторванная нога. Девушка в белой косынке бросилась к раненому, но тут уже угодила под пулеметную очередь. Она упала возле солдата и замерла. Солдат тоже уже не шевелился. Орудия били не переставая. Теперь уже пять танков замерли перед поселком. Фашистские бронированные машины сбавили скорость, пропуская вперед бронетранспортеры. Открыв задние борта, те стали высаживать пехоту. Солдаты в серых мундирах выскакивали и сразу разбегались в разные стороны, вытягиваясь в цепь. Они на ходу открыли огонь из карабинов. С окраины недружно отвечали автоматы и два пулемета югославов. Танки стали бить, изменив прицел. Снаряды рвались за спинами обороняющихся, загорелись несколько домов, все вокруг стало застилать дымом.
Справа пронеслась упряжка, тащившая еще одно орудие, но тут же перед ней взорвался снаряд. Одна лошадь упала и стала истошно ржать, дергая окровавленными ногами. Вторая лошадь, порвав постромки, унеслась назад за дома. Четверо артиллеристов были убиты и ранены. Букин выругался и вскочил было на ноги. Но потом оглянулся на Шелестова и снова лег рядом на землю, в бешенстве кусая губы. Максим мгновенно принял решение.
– Старшина! Командуй! Ставьте орудие на колеса, Борис, беги назад к штабу, гони сюда грузовик.
– Вон туда, – указал рукой обрадовавшийся Букин. – За дымом проскочим за домами вправо. Там овражек неглубокий, а через него дорога плавно уходит вниз. Там поставим пушку, и как в окопчике будем. И машину спрячем в балке ниже…
– Годится! – согласился Шелестов. – Действуй, Василий Иванович!
Грузовик подъехал задом с опущенным бортом. Пока одни пытались прицепить пушку, чтобы взять ее на буксир, другие составляли в кузов ящики со снарядами. Букин подбежал к Шелестову и козырнул:
– Готово, товарищ подполковник, орудие готово!
– Вперед, старшина! На позицию, и сразу огонь. Мы будем прикрывать от вражеской пехоты и подносить снаряды.
Когда все забрались в кузов, а Букин сел в кабину рядом с водителем-югославом, машина тронулась и полетела по улице вдоль домов на север. Туда, где начиналась балка, уходящая своими крыльями к речушке. Оттуда танков ждать не стоило, не пройдут они там. Немцы выбрали самый простой и легкий путь. И самый быстрый. Через несколько минут Шелестов понял, что старшина изменил план. И сделал это вовремя. Слишком открытое место, и машина, которая тащит за собой пушку, сразу бросится немцам в глаза. Разведчики даже не успеют