Сколько тепла разливалось от ее прикосновений! Сколько жара и силы было в нем…
– А не лучше ли вернуться в гостиницу? – осторожно спросил Дерик. – Тут мрачновато и дико, ты… не находишь?
Он обернулся к молодой женщине и встретился с ней взглядом. Но взгляд у мисс Блэк, его служанки и наставницы, теперь был другим. В ее глазах таилась та женская теплота, о которой он мечтал, едва увидев ее впервые в своем кабинете, заговорив с ней.
– Не нахожу, – сказала Каролайн. – Здесь все так, как и должно быть.
Справа стояла кадушка, от которой шел пар. Рядом, на раскладных стульях, которые они привезли с собой, были аккуратно сложены полотенца.
– А это что? – спросил Дерик.
– Твоя купальня, – просто сказала она.
– Купальня? – нахмурился он. – Здесь?
– Эх ты, дитя каменного города, – снисходительно вздохнула Каролайн. – Когда-то ты принимал свои ванны только так.
Юноша с трудом проглотил слюну.
– Я не хочу здесь купаться, – упрямо проговорил он. – И не буду.
– Ты – взрослый мужчина, Дерик, – сказала она. – Не противься мне, и получишь все, о чем мечтал. – Она уже брала его за руку и подводила к кадушке. Сколько благовоний было разлито в горячей воде, сколько ароматов исходило от ее душистого и притягательного жара! – Я сама искупаю тебя, – сказала она. – Сама.
Дерик отрицательно замотал головой:
– Я так не могу.
– Ты стесняешься меня? – спросила она.
– Да, – честно признался он.
– И напрасно, – сказала Каролайн. – Господа никогда не стеснялись своих слуг. Потому что знали – они, вершители судеб, прекрасны в их глазах. И делают одолжение тем, что позволяют купать себя и кормить, укладывать спать и… делить с собой постель.
Дерик вновь посмотрел на спутницу, губы его дрогнули. Но он не успел что-то сказать.
– Ты ведь этого хотел, не так ли? – Она коснулась ладонью его лица. Ее тон стал требовательным. – Ну, говори же…
– Да, – еще нерешительно проговорил он.
– Тогда тебе не стоит бояться, Дерик. – Она уже подвела его к кадушке, запустила руку в горячую воду. – То что надо! Представь, что ты – юный король, которому пора научиться многому. Не только повелевать людьми, но и получать удовольствия, без которых жизнь – сущий ад. А ты достоин всех удовольствий этого мира. Сегодня у тебя было много хлопот, Дерик, ты устал и напряжен, но я сделаю все, чтобы тебе было хорошо. Позволь… – Она зацепила пальцами его джемпер и потянула вверх. – Подними руки, милый. – Каролайн стянула с него джемпер, затем майку. – Тебе стоит расслабиться, полежать в горячей кадушке, я сама намылю твое тело и смою с него пену. – Она обняла его сзади, но только для того, чтобы расстегнуть ремень. – Вот так…
Вся его одежда осталась тут же, на ворсистом ковре. Нагого, она повернула Дерика к себе, заглянула в серые глаза юноши, обняла его за шею. Сейчас он был натянутой до предела струной, не иначе.
– Расслабься же, милый, – она коснулась губами его щеки, поцеловала в губы. – Ничего не бойся. Я – твоя рабыня. – Каролайн провела руками по его худощавому телу, улыбнулась. – За что люблю юность – это за мгновенную готовность. – Ее руки не упустили ничего. – Но еще рано. – Каролайн сбросила черный жакет и брюки и осталась в тонком кружевном белье. Узкий бюстгальтер едва удерживал ее полную грудь, трусики врезались в круглые бедра и ягодицы. Дерик боялся смотреть на нее, и одновременно, мимолетом, пожирал глазами эту женщину. – Полезай в кадушку, Дерик. У нас много времени – вся ночь. – Ее голос, улыбка и впрямь давали ему необыкновенную легкость. – И много других ночей…
Он уже не стеснялся своей наготы – он просто горел. Весь. Без остатка. Дерик готов был потерять сознание от окутавших его ароматов – молодого сильного тела нежданно-негаданно появившейся в его жизни «рабыни», ее духов…
Он забрался в горячую воду и привалился спиной к высокому краю. Его напряжение и скованность уходили. Закрывая глаза, чувствуя, как руки Каролайн ласкают ему плечи и шею, он ощутил великое блаженство, которого никогда не испытывал раньше. Каролайн сама намылила его разбухшей мочалкой, что-то воркуя, нашептывая. «Со мной ты будешь во сто крат сильнее, а я – с тобой, – говорила она ему. – Мы только в начале пути…»
Позже, как и обещала, она сама смыла с Дерика пену, набросила на него полотенце.
– Моему королю понравилось принимать ванну с благовониями? – вкрадчиво спросила Каролайн, когда он выбрался из кадушки.
– Да, – благодарно признался юноша. – Я… счастлив. – Он поднял на нее глаза. – Я не знал, что бывает так…
Дерик привлек ее к себе, впился в нее руками, уткнулся лицом в ее шею. Губы его еще неловко, но так страстно искали прикосновений ее тела.
– Конечно, конечно, – сказала она. – Но до кровати осталось десять шагов. – У огромного надувного матраса, застеленного яркими цветными простынями, она нежно бросила. – Ложись. – Сама, прогнув спину, неторопливо расстегнула и сбросила один лоскуток материи; двигая бедрами, стянула другой. Поставила одно колено на пружинистую резину, отбросила назад волосы. – Я прекрасна, Дерик?
Он не ответил: просто не мог говорить – ответом был его взгляд.
Каролайн поставила второе колено на матрас и так, точно львица – к жертве, подкралась к нему, нависла на ним. Ее полная грудь касалась сосками груди Дерика. Каролайн улыбалась – и не было для юноши в эти мгновения ничего более притягательного и чувственного, чем ее мушка над верхней губой.
– Когда-то я тенью приходила к тебе ночью, – вкрадчиво проговорила она. – Но теперь все изменилось, и мы наяву принадлежим друг другу. Тебе надо только слушаться меня…
Она долго целовала его, потом, все сделав сама, села на Дерика верхом и сразу нашла нужный ритм. Все произошло быстро – и Каролайн завладела каждой клеткой его тела, когда голос юноши сорвался на хрип. Дерик был молод и готов к подвигам – и потому тотчас наступило продолжение…
В камине славно трещали дрова, и тени ползали по стенам и потолку этой спальни – такой древней, выложенной на века из грубого камня, и такой современной – с яркими искусственными коврами и надувной постелью.
Они ели мясо, пили вино, и вновь Дерик бросался в ее объятия. Каролайн давала ему все, что он хотел получить, и даже сверх того: предлагая все новые блюда, она открывала юноше ранее неведомый ему мир, полный сладкой ярости и упоительного забвения…
Было за полночь, когда Дерик, обвитый руками Каролайн, увидел крадущуюся к ним от дверей тень. Он хотел было вскочить с постели, но Каролайн удержала его.
– Тш, тш! – торопливо зашептала она, удерживая его за плечи. – Тш… Все хорошо, милый, все хорошо…
А в эту минуту, стянув джинсы и скинув легкую майку, оставшись нагой, к ним в постель уже забиралась Барбара, так непохожая на Каролайн сложением, но не мене прекрасная.
– Нам всем хватит места, – сказала Каролайн. – Тебе, мне и Барбаре…
Он не осмелился перечить ей. А Барбара, не говоря ни слова, уже на коленях стояла над ними. Она была крепкой и сильной, с небольшой острой грудью и сильными бедрами. Хватило одного взгляда Каролайн, чтобы она легла рядом и, не говоря ни слова, закинула руки за голову. Но Дерик, понимая, что от него хотят, еще медлил…
– Иди же к ней, – сказала Каролайн. – Иди!
Она подтолкнула его – и Дерик сам не успел заметить, как оказался в цепких объятиях Барбары, пленившей его худощавое тело крепкими ногами, и уже под прицельным взглядом Каролайн, этой изощренной женщины, продолжал начатое с ней – с ее подругой…
– В замке снова забилось сердце, – через туман подступающего экстаза услышал он голос наставницы. – Сердце Дракона…
Часть вторая
Глава первая. На краю земли
Урчание кота, которого в отсутствие хозяина кормила соседка, они услышали еще из-за двери. А стоило войти, тот серым шаром бросился к хозяйским ногам, стал мурлыкать и тереться с таким напором, что шагу нельзя было ступить. Пока наконец Вадим не взял его на руки, не прижался щекой к усатой мордуленции.
– Вот это котище! – гладя его, восхищенно сказала Катарина. – Ты не говорил, что у тебя такое сокровище. Как его зовут?
– Вася, – расчесывая кота за ухом, с удовольствием представил Вадим гостье роскошное животное, урчащее как заведенный трактор. – Василий Васильевич…
– Ты знаешь его отца? – удивилась Катарина.
– Нет, но… думаю, его звали так же.
Говорить о яслях на помойке, откуда, собственно, он и взял Василия в младенческом возрасте, Вадиму не хотелось: княжна могла не понять усыновления котов по-русски.
– Василий – царское имя, – сбрасывая туфли, уже на ходу сказала Катарина. – Тесноваты у вас квартирки, – проходя в гостиную, сочувственно вздохнула девушка. – Ох, тесноваты!
– С замком твоего отца не сравнишь, это точно, – откликнулся Вадим. – Но, заметь, монахи в кельях были самыми свободными людьми. А тут по сравнению с кельей – хоромы!
Он оглядел знакомую берлогу, оставленную совсем недавно. Теперь уже казалось – вечность назад. Впрочем, так оно и было: между прошлой его жизнью и нынешней пролегла пропасть!
Катарина села на диван, поджала ноги. Улыбнулась ему – ясно, радостно. Вытянув руки, попросила взять кота.
– Не верится, что мы здесь вдвоем, – гладя присмиревшего Василия, сказала девушка, нежно потрепала кота за ухо. – Даже втроем!
Вадим открыл балкон. Он прекрасно осознавал, что предыдущая жизнь – историка и писателя – окончена. Но разве не к этому он стремился? Еще час назад они летели в самолете. Катарина дремала, два ее телохранителя – Андрэос и Славик, самые верные и надежные люди князя – были во всеоружии, а он, Вадим, глядя в иллюминатор, вспоминал последние наставления князя. «Помните, Вадим Александрович, – говорил ему Константин Остберг, – страшен не только Вествольф, но и его ведьма – Матильда. Она сама найдет его, может быть, уже нашла, и будет сопровождать повсюду! Она будет вновь обладать даром ясновидения. И, думаю, еще многими способностями! Например, силой заставить человека нырнуть в пучину времени и узнать любую тайну за семью печатями». «Как это делаете вы?» – спросил Вадим. «Да, – ответил князь. – И я, и Матильда – мы всего лишь проводники куда более сильных людей. Я не сказал вам всего сразу. Не мне сражаться с герцогом Вествольфом – вам, Вадим Александрович! Как и прежде – вам…»