Поспорить с ней было трудно – Долли и Вадиму показалась женщиной необыкновенной…
Машина, взятая на прокат, тихонько ехала по одной из дачных просек за городом. За рулем сидел молчаливый телохранитель Андрэос. Рядом с ним – Славик. Вадим и Катарина на заднем сиденье следили за нумерацией домишек.
– Паша сказала, дом «тридцать четыре» по седьмой просеке? – спросила Катарина.
– Ага, – отозвался он. – Уже «тридцать второй»… Значит, по этой стороне…
Они проехали еще метров пятьдесят и остановились. Вышли. У Катарины был за спиной ее походный ранец тинэйджера, Вадим нес сумку с провизией. Андрэос и Славик остались в машине. Вадим толкнул калитку с нужным номером, аккуратно нарисованным на жестянке масляной краской – белой по синему, и дверца поехала внутрь…
Паша стояла с середине дорожки, между калиткой и деревянным осевшим домиком, и смотрела на них. «Дачный» плащик, черные колготки, косынка. Белые садовые перчатки. В руках – ведро для сбора яблок.
Паша поставила ведро. Она улыбалась им – светло и радостно. Вадим даже не предполагал увидеть ее такой! Медленно сняла перчатки, спрятала в карман. И тотчас протянула руки навстречу Катарине, уже торопившейся к ней по дорожке…
– А ты и впрямь красавица, – негромко и счастливо сказала Паша. Она вглядывалась в каждую черточку лица девушки. – Да по-другому и быть не могло. Я видела тебя, но мельком. Видела…
Обняв ее, Катарина прижалась к ее груди.
– Милая, милая Таис, – повторяла Паша, заглядывая в полные слез глаза девушки. – Что же вы встали, Вадим Александрович? – наконец окликнула она его. – Идемте же, идемте!
Обернулась и Катарина.
– Как все просто, правда? – спросила у Вадима юная княжна.
– Еще бы! – он развел руками. – Проще некуда! Чаем-то нас напоите, Паша? Мы с собой «Рябиновую» привезли!
– Это он всякую муть пьет, – махнула рукой Катарина. – Я бутылку французского вина захватила – «Бужеле».
– А по мне так «Рябина» лучше, – засмеялась счастливая Паша, показав крупные неровные зубы. Первый раз Вадим видел ее смеющейся вот так открыто. – Сейчас чай поставлю.
Она быстро пошла в дом.
– На вас, русских, не угодишь – с вашими-то вкусами, – оставшись на дорожке, пожала плечами Катарина.
– Это верно, – держа сумку в руках, кивнул Вадим, обходя ее, уже шагая вперед. – Мы такие!
На маленькой веранде, под липой и вишней, они пили чай с вареньем. В ход пошли «Рябиновая» и «Бужеле».
– Как же так, – спросил Вадим, – меня, Паша, вы разглядели хорошо, и квартиру мою, а княжну – мельком? Чем же я лучше?
Паша, потягивая чай из блюдца, улыбнулась:
– Да не лучше, Вадим Александрович. Я же вам не космический спутник – всю землю обозревать. Я только тех, кто рядом, чувствую.
– Но мы с вами раньше не встречались.
– Правильно, не встречались, то есть знакомы не были. А вот коснулись на улице рукавами – и меня точно током ударило. Так бывает, когда совсем близко…
Катарина внимательно слушала их обоих, иногда подолгу задерживая взгляд на Паше, улыбалась самой себе. И все цепляла ложечкой домашнее малиновое варенье, осторожно так – дегустировала.
– И со мной так было? – нахмурился Вадим.
Паша кивнула:
– Да, на Броневой улице, полгода назад.
– А все трещинки на потолке – это как? И пароходик в раме…
– Я ведь вначале испугалась, столкнувшись с вами, обмерла вся. Сразу ведь не поймешь, кто вы. И с кем. Пошла за вами. Выследила. – Она подлила из чашки в блюдце кипяток, подула. – Вы были правы – около дома ходила, а вы и не заметили. – Она опять смешно улыбнулась. – Потому что некрасивая, наверное.
Катарина, оторвавшись от занятия, с укором взглянула на Пашу.
– Прекратите вы, – сказал Вадим.
– Да что уж там, – Паша вновь отхлебнула чаю. – Нам ехать далеко придется, – неожиданно сказала она.
Вадим и Катарина одновременно забыли о чае с вареньем.
– Вы о чем? – спросил он.
– О нем, – просто ответила Паша.
Катарина тоже посмотрела на Вадима, как на непонятливого.
– О… Дионисии?
– Конечно, – ответила за нее княжна. – Ты забыл, зачем я с тобой приехала в Россию?
– Верно, – кивнула Паша, – чаи гонять, что ли? – Она посмотрела на Катарину. – Я думаю, что это очень далекий город. Где-то на краю земли. Там холодно, очень много снега. Но главное, что я видела, это свет в окне многоэтажного дома. Освященных окон было много, но они точно расплывались. А это было четким, ясным. И все время снег, почему – не знаю. Видимо, это подсказка, что искать нужно не в Азии… Может быть, в Сибири?
– Но как по одному окошку можно найти человека? – изумился Вадим. – Тут и жизни не хватит!
– Можно, – кивнула Паша. – Этот дом несколько раз возникал напротив тройки лошадей. Одна смотрит прямо, как и положено, другие – в стороны.
– Скульптура, что ли?
– Да, – кивнула Паша. – Думаю, мрамор. Тройка лошадей белая, под стать снегу, и большая. Я думаю, она стоит на площади. И вот за этой тройкой – дом и яркое окошко. – Паша убежденно кивнула. – Оно как маяк. Уверена, это его окно.
Задумчиво глядя на блюдце, Катарина улыбнулась:
– Я верю тебе. Знаешь, – княжна подняла на Вадима глаза, – как она узнала его тогда, в Константинополе? Мне отец рассказывал. У Дионисия было любимое место за крепостной стеной, на берегу Золотого Рога, недалеко от стен дворца Влахерны. Там он сидел, мечтал, делал записи, глядя на бухту и корабли. Таким вот, задумчивым, она и увидела его прежде.
– Хотя бы знать, какой он – молодой или старый? – неопределенно проговорил Вадим.
– То что не старый – точно, – заверила его Паша. – Это я чувствую. Думаю, он юноша, как и прежде.
– Когда мы жили в столице мира, я о Константинополе, угадывать было куда легче. Все, как на ладони. Так ведь?
Княжна подняла глаза на Пашу, и та кивнула:
– Мир стал большим, Вадим Александрович. Дионисий далеко, и нам придется обойтись малым. Для нас самое главное, чтобы другие не узнали раньше, какой он…
– Значит, говоришь, три коня, – покусывая губу, сказала Катарина. – О’ кей. Вадим, не подашь мне мой рюкзачок?
Вадим выполнил ее просьбу. Она расстегнула молнию, вытащила добротный футляр из кожи. Внутри, в мягкой утробе, прятался миниатюрный ноутбук. Катарина открыла крышку.
– Это компьютер? – спросила Паша. – Какой красивый. А я не люблю компьютеры, – тут же признала она.
Включая машину, Катарина улыбнулась:
– Зря. – Она вытащила из кармана трубку сотового телефона, набрала номер и вскоре вышла в Интернет. – Вот мы и в мировой сети, – сказала она. – Вадим, как бы ты назвал произведение из трех коней, запряженных в одну упряжку?
– «Тройка», – пожал плечами Вадим.
– А ты, Паша?
– Думаю, так же.
– А будь вы градоначальниками?
– Все равно – «Тройка», – ответил Вадим.
Катарина уже занесла пальчики над клавиатурой, но Вадим опередил ее:
– Постой, будь я художником, то назвал бы ее «Птицей-тройкой»!
Катарина оживленно кивнула:
– Поправка принимается.
Княжна набила требуемое словосочетание и запустила поиск.
– Чего тут только нет, – сказала она. – Будем искать…
Вадим и Паша тоже тянули шеи, каждому захотелось заглянуть в экран. Тем временем по клику страница открывалась за страницей…
– «Художественно-скульптурная композиция «Птица-тройка» была подарена известным новосибирским художником Иваном Федюкиным сибирскому городку Ермаковску…» – через пять минут торжествующе прочитала Катарина. – Смотри-ка, угадал с Птицей-тройкой. – Она открыла статью, где подробнее рассказывалось о подарке городу, состоявшемся пять лет назад. – А вот и фотография – три белых коня! Паша, они?
Вадим и Паша к этому времени уже стояли за ее спиной.
– Они, – изумленно прошептала хозяйка дачи. – Они, Катечка…
Княжна развела руками:
– Вуаля!
– Так-то, Паша, – рассмеявшись, кивнул Вадим. – Это – прогресс! Не рукавами друг о дружку тереться!
– Хватит, – подтолкнула его локтем Катарина.
– Когда подумаю, что вся эта сеть без проводов опутывает нас с вами, проходит через нас, мне страшно становится, ей богу, – поежилась Паша. – Его дом вон за этими домами, – она указала пальцем на мутные многоэтажки вдалеке за Птицей-тройкой.
Паша села.
– И когда мы едем? – спросила она.
– Сегодня же, – твердо сказала Катарина.
– А завтрашняя встреча? – спросил Вадим.
Катарина пожала плечами:
– Не смеши меня.
– С кем у вас встреча? – поинтересовалась Паша.
– С бывшими любовницами, – поймав взгляд Вадима, приторно улыбнулась девушка. Она уже набирала на клавиатуре расписание воздушных линий. – Ага, вот и он, Ермаковск. Надо лететь через Москву. Если мы в восемь часов вечера, а это через полтора часа, сядем на самолет, то в девять будем в Москве. Так, что у нас дальше. – Она ловко стучала по клавишам, быстро оценивала ситуацию. – В десять мы вылетаем в Новосибирск, в два часа ночи на месте. Из Новосибирска вылетаем в четыре утра – и еще полчаса до Ермаковска. Короче, в пять часов утра, нет, в начале шестого, мы стоим у Птицы-тройки.
– Уже? – совсем ошеломленно переспросила Паша.
– А как ты думала? – ответила вопросом на вопрос княжна. – Тут Вадим прав. Мы ведь уже не в тринадцатом веке, голубушка, а в двадцать первом живем!
Слушая ее, Вадим кивал.
– Так, – заключил он. – Паше надо переодеться и захватить паспорт. Мне тоже. Марине я позвоню и отговорюсь.
– Будь уж любезен, – качнула головой Катарина.
В восемь самолет поднял их с аэродрома Дымова, в девять они были в Домодедово. Андрэос и Славик на расстоянии следовали за ними. Двухголовый Цербер, да и только! До вылета в Новосибирск оставался час. Катарина все это время с сомнением поглядывала на наряд Паши – старинную юбку ниже колен и диковатую кофточку.
– Ты меня прости, Паша, – уже в столичном аэропорту не выдержала она, – но этот твой наряд мало отличается от того, который был на тебе там, в лесу. – Идем-ка со мной…