– И вы так запросто взяли и уволились с работы, польстившись на одно лишь обещание этого американца? Вы – рисковый парень, Норлин!
Но Аксель только подмигнул историку Йохансону.
– Поверьте, мистер Краун и его свита решили крепко обосноваться здесь! Я получил хорошие проценты с этой покупки, а с завтрашнего дня буду получать отличную зарплату, и каждый работник «Гульденштерна» будет завидовать мне!
– Охотно верю, – согласился Йохансон. – Вы упомянули о свите? Она что же, велика?
– О, вполне! Телохранители, секретари! Дамы…
– Ну что за миллионер без дам? – улыбнулся историк Йохансон. – А скажите, среди этих дам не было такой крепкой, невысокой барышни, широкоскулой, – он задумался, – вполне симпатичной?
– Нет, – беззаботно ответил Аксель Норлин.
Он хотел было сказать, что познакомился с другой дамой – мисс Долорес Негро, женщиной с мушкой над верхней губой. Аксель Норлин мечтательно улыбнулся от одной только мысли, что будет каждый день видеть эту богиню! Но не захотел распространяться перед чужаком о самом сокровенном.
– Что ж, могу только пожелать вам успехов, – кивнул Йохансон. – Легендарный замок, богатый американец. Это – карьера. С вами, герр Норлин, можно будет связаться по поводу истории замка, когда вы обоснуетесь в Волчьем логове?
– Конечно! – запросто ответил бывший клерк «Гульденштерна». – Вот вам моя прежняя визитка – тут есть домашний телефон. А теперь простите меня, побегу, много дел!
Еще пара слов, и они попрощались. Историк Йохансон, а вернее – комиссар Георгий Горовец, провожал взглядом безобидного простофилю Норлина. И когда тот заскочил в автобус, направился в паб.
Там, усевшись к окну, за которыми открывались холодные горы и небо, он заказал огромную кружку пива и стал размышлять. Картина становилась для него все более ясной – она была подобно фотоснимку, брошенному в проявитель.
По своим каналам Горовец уже получил информацию о миллионере Томасе Френсисе Крауне, купившем Волчье логово. Это был либо нувориш, сколотивший свое состояние в одночасье, либо подставная фигура, что вернее. С этим еще предстояло разобраться. Но несомненно, что за этим Крауном стоял тот самый «Хозяин», о котором говорили все вокруг. В свиту они взяли простака Акселя Норлина, которого не брала на работу ни одна приличная фирма. Его биографию Горовец также знал наизусть. Так зачем он им, простофиля и болтун? А затем, что предки Норлина из века в век служили в Волчьем логове библиотекарями и, видимо, были посвящены в тайны замка. Опять мистика! Неужели князь Остберг прав, и эта игра идет на совсем ином уровне, который был непонятен ему, материалисту Горовецу? Не могли же все эти люди, десятилетиями охотившиеся друг за другом, взять и спятить?
Вряд ли…
Среди общего гула, стоявшего в пабе, Горовец допивал пиво. Кажется, за окном становилось светлее.
Оставалось главное: во-первых, всего-то-навсего узнать, где сейчас Анна Ортман, иначе – Барбара Геллер из рода Адельборгов. Сомнений не было, что она связана с Волчьим логовом. Как и ее дед Адольф Адельборг, Барбара также стремилась войти в свиту Хозяина.
А во-вторых, выведать, кто этот пресловутый Хозяин. И опять – всего-то-навсего!
Горовец взглянул на небо – оно прояснялось. Теперь надо было убедить начальство, чтобы городок Гульденштерн стал объектом наблюдения спутника, а то и двух. Если Барбара Геллер там, рано или поздно она поднимет голову и засветится.
И еще, решал Горовец, ему как можно скорее необходимо было встретиться с князем Константином Остбергом и на этот раз поговорить без обиняков и недоговорок. В этом заинтересованы все – и сам князь, маг и волшебник, и скромная контора под названием Интерпол.
Горовец вышел из паба. Поглядел на горы. Вытащил из кармана трубку и набрал международный номер. Через минуту он услышал знакомый голос:
– Да, комиссар?
– Вы оказались правы, князь, – кивнул Горовец. – Поиски необходимо было начинать в Скандинавии. У меня есть для вас информация. Где вы сейчас?
– В аэропорту Драгова.
– Далеко летите?
– В Россию.
– Ого! Также по интересующему нас делу?
– Да.
– Нам необходимо встретиться, и как можно скорее. Пожалуй, на этот раз я постараюсь поверить в то, к чему вначале отнесся скептически. Где мы с вами увидимся? – называйте место, я там буду в течение суток.
В самой дорогой гостинице Дымова, на лоджии пентхауса, под тентом, мисс Блэк курила сигарету. Рядом стоял холеный Роберт и снисходительно смотрел вниз – на городские улицы.
– Я начинаю привыкать к этому варварскому местечку, – усмехнулся он.
– Эта Марина хороша в постели? – спросила мисс Блэк. – Умелая?
– Очень умелая! – Роберт улыбнулся собеседнице. – А желание выйти замуж за миллионера делает эту русскую провинциалку еще более роскошной любовницей. Просто фантастической!
– Я рада за тебя, – усмехнулась мисс Блэк. – А как тебе девчонка, эта юная княжна?
Роберт пожал плечами:
– Милая. Совсем еще ребенок.
– Ребенок, да не совсем…
Она неожиданно стала очень серьезной.
– Неужели это о нем говорила моя мать?
– Говорила о ком? – беззаботно спросил Роберт.
– Об Остберге. – Ее тон был таким же невозмутимым и ледяным, как и лицо. – О Константине Остберге – отце этой «милой девочки».
– И что она тебе о нем говорила?
– Она сказала, что на моем пути обязательно появится могущественный человек. Враг. Он будет всеми силами противостоять нашему делу. Это случится в будущем. Мать говорила, что он обладает большой силой, превосходящей ее силы десятикратно. Она предупреждала, что именно его я должна опасаться больше других. Когда я повзрослела, то смогла узнать: был такой Константин Борей – византийский вельможа, это он тенью охранял Дионисия, никого не подпускал к нему. Так неужели это и сейчас он: князь, иллюзионист, маг? – Мисс Блэк взглянула на Роберта. – А ты видел глаза этой «милой девочки»? В них тоже была сила – я сразу почувствовала это. Но она еще слишком юна. Впрочем, тебе этого не понять. А я бы не удивилась, если бы узнала, что часть таланта Константина Остберга перешла к ней.
Роберт пожал плечами:
– Подобные способности передаются по наследству – это известно всем.
– И еще… этот Арсеньев. Его книга попадает в руки Константину Остбергу, и сербский князь тотчас вызывает его к себе. Об этом свидетельствовала твоя новая любовь. Несомненно, что он – одна из ключевых фигур в нашей истории. Один из тех, кому века доверяют хранить свои тайны. Я поняла это сразу, как только коснулась его руки. Но кто он на самом деле? Я должна узнать, о чем они говорили – Остберг и Арсеньев. Что им известно. Должна! – Каролайн улыбнулась. – Как бы мне поговорить с ним по душам?
– Как мне с Мариной? – усмехнулся Роберт.
Мисс Блэк подняла очки, оставив их на макушке, хитро прищурила глаза:
– Вот именно, дорогой «братец».
Роберт прищелкнул языком:
– Я уже завидую этому болвану!
– Не торопись завидовать тем, от кого мне что-то нужно, – ледяным тоном откликнулась мисс Блэк, возвращая очки на место. – Кто знает, чем закончится такая встреча.
Отряд въехал в Константинополь ночью и устремился по ночным улицам мимо портиков, акведуков, садов и городских домов. Но скоро отряд стал рассыпаться – воины Александра разъезжались по своим домам.
Богатый особняк Фламинии стоял по Триумфальной дороге. Александр спрыгнул с коня у ворот возлюбленной, постучал кулаком в двери – золоченые наручи громко клацали об обитую железными пластинами дверь. Но ему понадобилось приложить все силы, чтобы служанка открыла оконце.
– Кому не спится в такой час? – спросила она.
– Открывай, Мелания, – услышав знакомый, настороженный голос, приказал Александр.
– Да кто же это? – спросила женщина.
– Палеолог! – с нарастающим нетерпением выкрикнул он. – Александр Палеолог!
– Господи, святые угодники, Александр Палеолог! – воскликнула служанка. – Это точно вы, наш господин?
– Да, это я, ваш господин! А потому не заставляй меня снимать двери с петель! – Ликование так и разбирало его. – Не для того я скакал всю ночь, чтобы теперь болтать с тобой до рассвета! Ну же!
– Госпожа больна и никого не просила беспокоить ее! – осторожно бросила в окошко служанка. – Приезжайте утром, благородный патриций, может быть, хозяйка и примет вас!
– Не гневи меня, – он готов был просунуть в окошко руку и ухватить служанку за волосы. – Слышишь?
Но вместо ответа служанка только бросила:
– Я справлюсь у госпожи, как решит она, так и будет. Ждите, Александр Палеолог, ждите…
И сколько он не пытался остановить ее, она не послушалась. Едва Мелания ушла, Александр сорвал с груди ключ от дома Фламинии, который по-мальчишески украл перед отъездом в Венецию, и отпер замок. Но дверь была закрыта на щеколду. Тогда он вытащил меч и с размаху обрушил его на резную деревянную решетку – та в мгновение разлетелась в щепы. Александр срубил обломки и, до самого плеча просунув руку, нащупал полосу металла со штырьком…
…Он поднимался осторожно, почти на цыпочках. Казалось, дом спал, но какой-то звук, идущий издалека, все же нарушал тишину. Он прошел несколько комнат и вышел в просторный коридор наверху. Два масляных светильника в нишах едва разгоняли мрак. Там, у дверей, стояла Мелания и дожидалась чего-то. Слуха уже касались знакомые стоны. Теперь его сердце билось так часто, что грозилось выскочить наружу. В руках он по-прежнему держал меч. Он умел ходить бесшумно, превращаться в тень, потому Константин Борей и доверял ему самые опасные поручения. Мелания едва успела тихонько вскрикнуть, как он закрыл ей рукой рот. Вид обнаженного меча до смерти испугал ее.
– Открывай дверь, старая сводня, – тихо приказал Александр. – И постарайся не шуметь, если тебе дорога жизнь.
Мелания, все также с зажатым ртом, бесшумно приоткрыла дверь в спальню своей госпожи. И тотчас стоны зазвучали ясно, со страстью. Это был излюбленный танец Фламинии – танец наездницы. Ее тело упругой волной ездило на ком-то, чьи ступни то и дело судорожно перебирали по простыням, а руки хватали ее грудь, срывались и хватали снова. Голова Фламинии была откинута, темная грива распущенных волос укрывала спину, глаза были закрыты, губы и веки дрожали, голос становился все более хриплым. Она была не просто гетерой – той, которая стонет в постели ослицей, а сама прячет в корыстном сердце неистребимый холод. Она отдавалась своему делу со всем жаром, какой только был у нее! А этого жара в ней было много – Палеолог ли не знал об этом! Холодная сталь в его руке так и тянулась в сторону двух любовников. А потом мужчина протяжно застонал – и она уже вторила ему срывающимся голосом.