В комнату поспешно вошел Аристарх Иванович Дронов. Вадим, смертельно бледный, сидел на кровати, зажав раны.
– Бог ты мой, – только и проговорил Дронов, увидев окровавленного друга.
– Как вы вошли? – спросил Вадим.
Дронов открыл левую руку – между пальцев был зажат ключ.
– У меня же запасной. Ты-то как? Жив?
Вадим кивнул:
– Жив, слава богу.
Дронов бросил взгляд на обнаженную женщину, лежавшую без сознания:
– Хороша красотка, – усмехнулся он. – Во всех смыслах. Остберг был прав – с такой сучкой твоя жизнь висела на волоске!
– Остберг?! – удивился Вадим.
Поглядев на него, окровавленного, Дронов покачал головой.
– Я сейчас…
Дронов знал, где у Вадима аптечка. Вернулся с перекисью и бинтами. Пока управлялся с раненым, в двух словах пересказал ему разговор с Белым Королем.
– Сейчас вызовем скорую и ментовку, – сказал он. – А пока ты мне расскажешь про всю эту чертовщину…
Бывший циркач хотел сказать еще что-то, но не успел. Они услышали одновременно, как за их спиной передернули затвор. Обернулись. Позади них стояла Долли – как и была, обнаженной. С густой ссадиной на плече от табурета и рассеченной бровью. Она держала в руке крохотный дамский пистолет. Хромированный, серебристый. Рядом лежала сумочка – оружие, как видно, было извлечено из нее.
– Вы никого не вызовете, – сказала она. – Вы сдохнете здесь оба, милейшие господа, и я буду считать, что этот день удался.
– Живучая тварь, – разочарованно пробормотал Дронов.
– Еще какая живучая, – охотно подтвердила Долли. – Но вначале ты, Вадим, мне скажешь, кто такой Остберг. Тот ли он, кто и раньше руководил тобой? Говори, а вдруг я передумаю и сохраню тебе жизнь?
– Новая внешность и все та же черная душа, – хрипло процедил Вадим. – Воистину, грязь на века!
Руки его были забинтованы, сквозь бинты уже густо проступала кровь.
– Не говори о том, в чем ты ничего не смыслишь, – предостерегающе сказала она. – Не стоит. – Долли не сводила с Вадима глаз. – Так это он? – это Остберг показал тебе прошлое? И куда вы ездили с этой соплячкой, княжной? Уж не Дионисия ли вы искали? Тогда еще один вопрос – где?
Вадим упрямо молчал. Неожиданно с площадки подъезда раздался голос:
– Вадим, у тебя дверь открыта! – И чуть погодя. – Слышишь, Вадим?
– Кто это? – тихо спросила Долли.
Она дотронулась до брови, растерла в пальцах кровь.
– Соседка.
– Так скажи ей, что все хорошо.
– А разве все хорошо? – усмехнулся Вадим.
– Если она зайдет, я пристрелю и ее.
Площадка опять ожила:
– Фома Фомич, – вступила соседка. – У Вадима дверь открыта, и не откликается. Как быть-то?
– Ну так надо зайти. Может, квартиру проветривает?
– А чего не откликается? – повторила она. – Вышел бы – поздоровался.
– А может, и обокрали, – предположил Фома Фомич. – Лучше так милицию вызвать, раз не откликается…
Кто-то осторожно зашел в коридор. Долли усмехнулась. Спрятав руку с пистолетом за спину, стараясь не упускать из внимания Дронова, она во всей своей красе выглянула в коридор.
– Хэлло! Мы проветриваем квартиру! – сказала она со своим обворожительным акцентом. – А что нужно вам, мамаша?
– О, Господи! – всплеснула руками соседка. – Матерь Божья!
– Ого! – зычно вторил ей Фома Фомич.
А Дронов уже двигался ей навстречу…
Зацепив его взглядом, она выбросила руку вперед и выстрелила несколько раз. Все пули угодили в широченную лапу Аристарха Ивановича, через нее – в грудь, и лишь одна ударила ему в плечо. Дронов покачнулся, зацепил здоровой рукой лицо Долли и, точно пушинку, толкнул ее вперед. Она полетела на стену, роняя пистолет, оседая…
В коридоре завопили:
– Караул, Фома Фомич! Стреляют! Милиция!!!
– Беги, Степановна! – заревел мужской голос. – Беги оттуда!!
Дронов всей тяжестью бухнулся на пол, захрипел. Вадим сполз с кровати и встал перед ним на колени, но обе располосованные руки его плохо слушались. Он все же перевернул Дронова на спину. Покачиваясь, Долли поднялась и стала рыскать глазами. Вадим подумал – ищет нож, чтобы попытаться прикончить их! Но она, только что нокаутированная, искала платье. Долли поспешно натянула его на голое тело через ноги – натянула криво. Теперь она искала пистолет, но не нашла его – хромированная игрушка залетела куда-то. Все так же покачиваясь, Долли зацепила сумку и пошла на выход.
У дверей обернулась, ткнула пальцем в Вадима:
– Теперь я знаю, кто наши главные враги – Константин Остберг и Вадим Арсеньев! А еще я знаю, в какую навозную кучу ты превратился после того, как мой хозяин проткнул тебя своим мечом! Своим «Драконом»! – Вновь утерев кровь с рассеченной брови, мисс Блэк рассмеялась. – И я сама видела, как тебя опрокинули в ту выгребную яму! – Ей хватило сил подмигнуть ему. – Увидимся, любовничек!
Вадим сидел перед палатой реанимации. Располосованный, в бинтах, он никак не соглашался уйти домой. Улыбался сквозь подступавшие слезы, вспоминал Дронова. А ведь его считали чудаком! Подшучивали над гигантом. Тяжелоатлет свято верил в одну сказку. Мальчишкой он гостил в дедовой деревне на Хазарском полуострове, на Волге. Огромный гористый полуостров слыл местом загадочным и был толком не изучен. Маленький Аристарх потерялся вечером, ночью его искали, а перед рассветом он зашел в туман. И вот за этим туманом был небывалый золотой свет. «Даже кожу пощипывало», – говорил Дронов. Подрастя, он вбил себе в голову, что стоял на пороге дверей в иной мир. Кто пересмешничал над его откровением, на того бывший циркач мог и обидеться. А вот он, Вадим, всегда верил ему…
В этом коридоре его и застали Константин Остберг, Катарина и Паша. Княжна первая бросилась к Вадиму, вцепилась в него, как в самое дорогое сокровище. Губы ее дрожали, слезы текли по щекам. Остберг и Паша выжидали.
– Я-то жив, – проговорил Вадим. – А вот Дронов…
Тут открылась дверь реанимационной, вышел врач, покосился на парочку – калеку и девушку, на Остберга и Пашу.
– Вы родные Дронова Аристарха Ивановича? – спросил он.
– Я! – быстро откликнулся Вадим. – Я…
А ведь у Дронова даже и не было никого из близких!
– Вытащили мы его, – сказал врач. – Еле-еле. Легкое прострелили, крови много натекло. Вовремя привезли. Еще одна пуля прошла рядом с сердечной аортой. Ну, мимо не считается. Все остальные ранения для такого здоровяка – пустяки.
Вадим засмеялся, но уже сквозь слезы. Не сдержался. Только кивал доктору.
– Он под наркозом, потом приходить в себя будет, – сказал врач. – Отправляйтесь-ка домой, а завтра навестите вашего Геркулеса.
Они ехали домой. Еще врач сказал, что кисть руки, которую Дронов превратил в щит, навсегда останется искалеченной. Не тягать ему больше левой гири.
Милиция в тот же день бросилась по следам Роберта Стеллина и его сестры Долорес, но они исчезли, точно и не было их вовсе. Марина рассказала, что Роберт после телефонного звонка взял вещи и, пообещав скоро вернуться, пропал. Рассказ Вадима поверг ее в шок. Женская интуиция подсказывала ей, что брак с лордом-миллионером – почти сказка. Но того, что оба красавца, мнимые брат и сестра, окажутся еще и уголовниками, она никак не ожидала.
Грек Никас потягивал бренди за стойкой бара. Пару дней назад он сдал смену, но в поместье князя не остался. Никас решил погостить у брата в Драгове. Тут он мог позволить себе чуть больше, чем в замке Константина Остберга, где все жили на полувоенном положении. А заодно и отыскать подружку – с женской прислугой в замке было туговато. Так поступала в свободное время половина охранников замка.
Щелкнув пальцами, Никас заказал второй раз бренди и сделал первый глоток, когда заметил, что с другой стороны стойки на него неотрывно смотрит девушка. Отсюда было видно, что у нее загорелое крепкое тело; красивое широкоскулое лицо, белые, коротко стриженные волосы – под мальчишку. Левая бретелька от черной майки так и норовила сползти с круглого золотистого плеча.
Этим взглядом незнакомка завела его сразу – так женщины смотрят только в одном случае, когда они выходят на охоту. И неважно, что им нужно: просто секс или деньги в обмен на него. Взяв бокал бренди, он сполз с табурета и направился вдоль стойки. Вблизи незнакомка оказалась еще лучше – спортивной, холеной, с крепкими ногами и ровной кожей. Если это была проститутка, то дорогая.
Никас облокотился о стойку. Девушка пила капучино.
– Вас угостить? – спросил он.
– Пожалуй, – не отпуская его взгляда, ответила она. – Что пьете вы?
– Бренди.
– Я тоже буду бренди, – кивнула девушка.
– Никас, – когда заказ был подан, представился он и, взяв ее руку, горячо поцеловал пальцы.
– Ясмина, – тепло откликнулась она и подняла свой бокальчик. – За приятное знакомство, Никас.
Спустя полтора часа они жадно целовались за углом бара – Никас давно горел и думал только об одном, как бы увлечь ее в тень парка, что открывался через дорогу, к первому дереву.
– Ты волшебница, Ясмина, – порывисто шептал он ей на ухо. – Ты – огонь…
– Это верно, я – огненная и бесстыдная, – весело отвечала она. – Ты даже сам не знаешь, насколько!..
– Идем в тот парк? – он кивнул в сторону. – Я знаю там хорошее местечко, главное, чтобы его не заняли раньше…
– Ну уж нет…
– Ты это делаешь за деньги – тогда сколько?
– Я не шлюха, глупый…
– Прости, прости. Это еще лучше… Но что тебе нужно?
– Мужчина… Настоящий мужчина…
– Ты нашла меня, детка: это – я…
Она отстранилась:
– Ночные парки для обкуренных юнцов и глупых девчонок. – Ее взгляд так и впился в него. – Настоящие мужчины предпочитают любить, а не совокупляться на лавках…
Грек Никас доблестно сдержал свой порыв. Они отыскали маленькое ночное кафе.
– Я студентка, в Драгове гощу у родителей. Они живут с младшей сестрой. Отец серьезно заболел, и меня срочно вызвали, – объяснила Ясмина. – Но я не против закрутить роман. Только я должна знать наверняка, кто передо мной, – со знанием дела добавила она. – Я привыкла доверять своему мужчине. Как же иначе, ты согласен?