– Двести тысяч марок?! Чем же мы будем платить западным баронам? – недоуменно восклицал он. – Господи, Господи…
Давать обещания – одно, исполнять их – совсем другое! К тому же народ Византии должен был смириться с унией, по которой церковь православная отныне признавала верховенство над собой папы римского. А вопросы веры подчас куда значительнее самого драгоценного металла! Да и самому Исааку Ангелу ой как не по сердцу было это обещание, которое могло вызвать самый страшный гнев – гнев Господа!
– Прикажи разыскать моего советника Константина Борея, – сказал он сыну. – Он нужен мне, запомни – очень нужен!.. Я слеп, – с горечью добавил раздавленный император. – Как это страшно, что я слеп!..
– Он еще здесь! – цепко схватив руку Вествольфа, сказала женщина, сейчас больше похожая на хищного лесного зверя, чем на человека.
Бельмо плотно закрывало ее правый глаз, лицо было искажено злобой. Седеющие волосы выбивались из-под капюшона.
Только что они остались наедине в одном из залов дворца Влахерны, где поселился герцог Вествольф.
– Ты не могла ошибиться, Матильда? – переспросил он ее. – Твой нюх не подводит тебя?
– Сердце не подводит меня! – рассмеялась она. – Сердце, хозяин!
– А есть ли оно у тебя? – усмехнулся в ответ огненно-рыжий Вествольф.
– Есть! – и она ответила усмешкой. – Черное, как ночь! – Ее единственный глаз вращался в орбите. – Волчье сердце! Но оттого оно вернее иных видит все вокруг! Запрети отплывать всем судам из Константинополя, ни одного купеческого судна не должно выйти в море!
– Это будет сложно, – хозяин пытливо посмотрел на ведьму. – Город велик…
– Желание нашего Хозяина стоит того!
Вествольф кивнул:
– Ты права, Матильда. Мы скажем Бонифацию, что греки пытаются вывезти из Константинополя казну, а я лично объеду все порты. И ты тоже. Да будет так!
Константин Борей ехал в Константинополь в сопровождении отряда личных охранников басилевса. Таис он с собой не взял – побоялся. Дорога от Вары была недолгой – сутки пути в седле. Но вот что угнетало опального вельможу, больно терзало его душу: хоть он и был приближенным Исаака Ангела, во всем им обласканным, а брат императора Алексей Третий, вероломный и жестокий, подверг его опале, он не радовался за юного басилевса Алексея и его несчастного отца, освобожденного из темницы! Их воцарение стоило нашествия варваров. Но с латинской ордой, Борей это знал точно, пришел и Черный Рыцарь со своей ведьмой, которая уже вынюхивает долгожданную добычу. Именно поэтому юная Таис и осталась в крепости Вара за надежными стенами…
Июльское марево окутало великую столицу мира, плавило золото его дворцов и храмов. Близкий кроваво-алый закат уже трогал крыши Константинополя и воды Пропонтиды – и что-то зловещее было в этих кровавых переливах.
Константин Борей в сопровождении отряда въехал через Влахернские ворота, с ужасом наблюдая за передвижением крестоносцев, часть из которых были пьяны. Они вели себя так, точно были уже хозяевами в великом граде!..
– Константин Борей, – воскликнул слепой Исаак, сидя на троне и с радостью протягивая руки своему вельможе. – Ты?!
– Я, мой господин, – низко поклонился Борей, беря руки императора в свои.
– Ты жив, и это уже милость Господа!
Они пригубили поднесенного им вина.
– Мой сын обещал слишком много Западу, – сказал император. – Он был безрассуден. Как же мне быть? Как быть нам?..
– Я знаю о его обещаниях, – кивнул Константин Борей. – А ты знаешь, о, владыка, что я всегда был откровенен с тобой. Это так?
– Знаю, Борей. Говори же.
– Не буду льстить положению Византии, – сурово сказал вельможа. – Пусть все богатые греки поделятся казной. Не хватит, лучше нам самим отдать латинянам золото с крыш храмов, даже часть золотых алтарей и священных сосудов, чем нечестивцы отберут все, когда, озверев, овладеют городом. А рано или поздно так случится. Они найдут причину! Увидев ныне Константинополь, разглядев его богатства, их уже не прельстишь никакими богатствами Сирии, Египта и Святой земли!
– Алтари? О, Господи, да в своем ли ты уме?
– Господу не обязательно золото. Христос пил из деревянной чаши плотника, а не из золотых кубков королей. И был и есть король мира! Алтари можно вырезать из дерева, кресты отлить из меди. Воистину мы ужаснемся тогда, когда крестоносцы сами будут собирать золото в наших храмах, а затем походя развалят их без жалости. Когда будут убивать мужчин, насиловать женщин, как это делали в Заре, и продавать наших детей в рабство.
– Они не посмеют! – возразил император.
– Еще как посмеют! – ответил вельможа. – Лучше потерять многое, но сохранить столицу и государство.
– Я обдумаю твое предложение, – сказал в конце разговора Исаак Ангел. – И я призову тебя.
Константин Борей поклонился, чувствуя, что разочаровал своим советом басилевса. Исаак хотел решить вопрос чудом, и всем сердцем уповал на своего старого мудрого советника…
Византийская казна оказалась пуста. Два императора, отец и сын, обложив народ налогами, собрали только половину суммы из обещанной – 100 тысяч марок золотом. И что самое худшее, дали понять Бонифацию Монферратскому и Энрико Дандоло, что желают этим ограничиться.
– Город Светоч – бедный город?! – в присутствии венецианского дожа и первых баронов негодовал в эти дни Бонифаций Монферратский. – Неблагодарный мальчишка! И проклятый глупый старик! Ничего, расплата за скупость будет жестокой!
Трон под слепым отцом и юношей Алексеем закачался. Рыцари готовы были в любой день начать резню и грабеж, а православные священники негодовали еще больше и подбивали граждан не соглашаться с волей императоров – не вступать в союз с Римом.
Последние дни лета 1203 года четким росчерком пера подписали династии Ангелов смертный приговор.
Глубокой августовской ночью из столичного дома Константина Борея вышел небольшой отряд в плащах с капюшонами. Его возглавлял сам Борей, с ним были Александр Палеолог, его друг и слуга Аристарх по прозвищу Медведь, Дионисий и пять воинов. Отряд направился в сторону порта Юлиана…
Город горел. На улицах шла резня. Наконец-то руки рыцарей и венецианцев были развязаны! Пожар начался с поджога мечети и теперь распространялся с великой силой во все стороны. Стоило торопиться!
У форума Феодосия на них налетел отряд пьяных крестоносцев – человек пятнадцать. Это были одни из тех, кто рыскали по городу в поисках добычи. В отсветах пламени горевшего города они рассмотрели дорогие перстни на пальцах Борея и Палеолога.
– Ваш лживый император нам кое-что задолжал! – весело выкрикнул главарь отряда. – А потому, если вам дорога жизнь, снимайте ваше золото – оно будет платой за его предательство!
Латинянин жадно протянул руку, но пять телохранителей Борея метнули во врагов по дротику и вытащили мечи, Медведь уложил кистенями двух обнаглевших грабителей, еще трех заколол Александр. Они потеряли только одного солдата – оставшиеся крестоносцы в панике бежали. Константин Борей с мечом в руке все это время закрывал собой Дионисия, не пуская его вперед. Но в конце концов юноша поднял меч одного их убитых франков и тоже спрятал его под плащ.
Стоило, стоило торопиться!
В богатых квартала Константинополя, прилегавших к порту Юлиана, крестоносцы грабили дома. Из окон доносились вопли женщин – кого-то насиловали и убивали в эту зловещую ночь. На улицу выбежала юная девушка, за ней гнался пьяный франк. Она звала на помощь.
– Мы должны спешить! – сказал юноше Константин Борей. – Мы не сможем спасти всех!
Но Дионисий уже дрожал от гнева.
– Зачем мне нужна моя бесценная жизнь, если я проведу ее как последний трус?!
Ни Константин Борей, ни Александр не успели перехватить его – Дионисий метнулся в темноту улицы и оказался нос к носу с пьяным крестоносцем.
– В сторону! – зарычал тот, уже хватая девушку за разметавшиеся волосы. – Прочь!
Франк сам не успел заметить, как меч Дионисия пронзил его насквозь, а рука юноши отбросила его в строну – уже мертвого.
Грабители убили всю семью девушки, и она умолял взять ее с собой. Дионисий сказал, что без нее не двинется с места. Константину Борею ничего не оставалось делать, как выполнить его требование.
Пожар двигался по городу с востока. До Юлиановой гавани оставалось четверть часа быстрой ходьбы…
– Он еще здесь, но пламя помогает ему! – кричала Матильда, бешено глядя по сторонам, где всем правил огонь. – Если он уйдет, то сейчас! – Она потрясала сухими острыми кулачками, ее единственный левый глаз бешено вращался в орбите. – Мой господин, сейчас! Мы должны найти их! Должны, мой господин!
– Да заткнись же ты! – хрипел ей в ответ Вествольф, сдерживая боевого коня. – Откуда уйдут, говори!
– Он уплывет морем, мой господин, морем!
Герцог Вествольф понимал: Матильда права. Крестоносцы более не руководят Константинополем, как и его двумя императорами. Столица Византии разделилась, и теперь здесь один господин – его величество хаос! Но если тот, кого он ищет, попытается улизнуть от него, то из тех гаваней, что недоступны Бонифацию Монферратскому.
Приказа герцога Вествольфа дожидалась сотня всадников – отборных головорезов из тех, кто год назад грабил Зару.
– Забирайся в седло, – приказал он Матильде. – Едем немедленно! – И тотчас обернулся к бойцам. – Мне нужен юнец! Убивайте всех, кто старше сорока, убивайте всех женщин и детей, кто не понравится вам! Мне нужен только он! – Вествольф указал рукой в стальной перчатке в темноту ночных улиц. – Вперед!
Там, впереди, горел ночными огнями порт Юлиана. Сотни кораблей были тут! Одни принадлежали купцам, другие – патрициям, уносившим ноги. Третьи были наняты – и тоже для бегства. Паруса и паруса! Большие и малые! Толпы народу толкались тут – все бредили бегством. А на палубах матросы размахивали факелами, чтобы лучше было видно, где и чье судно.
– На флаге нашего корабля портрет Таис! – сказал Константин Борей. – Смотрите же на море – от этого зависит наше спасение! – Он встретился взглядом с Александром. – Я уверен, они уже ищут нас. Если увидите большой отряд латинян, то знайте – это наши враги, и они пришли за нами!